read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



так неловко, приходила в такой ужас от всякого движения больной, так бо-
ялась новых судорог, что Альберт, выйдя из себя, попросил ее ни во что
не вмешиваться, идти в свою комнату и заняться своими делами.
- В мою комнату? - отвечала Амелия. - Если бы даже приличие и позво-
ляло мне спать в комнате, отделенной от вас одной дверью, - ведь вы,
можно сказать, поселились у меня, - то неужели вы думаете, что я в сос-
тоянии заснуть хоть на минуту, слыша эти раздирающие душу вопли, эту
страшную агонию?
Альберт, пожав плечами, ответил ей, что в замке много других комнат и
что она может выбрать любую, пока больная не будет перенесена в помеще-
ние, где ее соседство никого не обеспокоит.
Раздосадованная Амелия последовала этому совету. Тяжелее всего ей бы-
ло смотреть на нежные, можно сказать материнские заботы, которыми
Альберт окружал ее соперницу.
- Ах, тетушка! - воскликнула она, бросаясь на шею канониссы, когда та
устроила ее в собственной спальне, где велела поставить еще одну кровать
рядом со своей. - Мы с вами не знали Альберта: теперь мы видим, как он
умеет любить!
Несколько дней Консуэло была между жизнью и смертью. Но Альберт бо-
ролся с недугом так упорно и так искусно, что наконец ему удалось побе-
дить его. Как только девушка оказалась вне опасности, он велел перенести
ее в одну из башен замка. Здесь дольше бывало солнце, и вид отсюда был
красивее и шире, чем из других окон. Вообще комната эта со своей старин-
ной мебелью более соответствовала серьезным вкусам Консуэло, чем та, ку-
да нашли нужным поместить ее по приезде, и уже давно можно было понять
из ее слов, что ей хотелось бы жить там. Здесь ей не угрожала назойли-
вость подруги, и, несмотря на постоянное присутствие женщины, сменявшей-
ся утром и вечером, она могла проводить в сущности наедине со своим спа-
сителем томительные и сладостные дни своего выздоровления. Они всегда
говорили по-испански: нежные слова, осторожно выражавшие страсть Альбер-
та, были милее для слуха Консуэло на языке, напоминавшем ей родину,
мать, детство. Преисполненная горячей благодарности, измученная страда-
ниями, от которых избавил ее один Альберт, она теперь предавалась тому
дремотному покою, который наступает после тяжкого кризиса. Память ее ма-
ло-помалу пробуждалась, но как-то неравномерно. Так, например, живо при-
поминая с чистой и понятной радостью помощь и самоотверженность Альберта
в главные моменты их встреч, она в то же время как-то неясно, как бы
сквозь густое облако, прозревала заблуждения его рассудка и всю глубину
его слишком серьезной страсти. Бывали часы, когда после сна или приема
успокоительного лекарства все, что возбуждало в ней прежде недоверие и
страх к ее великодушному другу, представлялось ей каким-то бредом. Она
до того привыкла к нему и его заботам о себе, что, когда он уходил, по
ее же просьбе, обедать со своей семьей, она волновалась и плохо себя
чувствовала, пока он отсутствовал. Ей казалось, что успокоительные
средства, приготовленные и поданные не им самим, производят на нее об-
ратное действие; когда же он сам подносил их ей, она с медленной и пол-
ной значения улыбкой, удивительно трогательной на красивом лице, с кото-
рого еще не совсем исчезла тень смерти, говорила:
- Теперь, Альберт, я верю, что вы чародей: стоит вам повелеть капле
воды оказать на меня благотворное действие, и она моментально передает
мне и ваше спокойствие и вашу силу.
Впервые в жизни Альберт был счастлив; а так как душа его, казалось,
была способна с такой же силой чувствовать радость, с какой она чувство-
вала скорбь, то в этот период его жизни, период восторгов и упоения, он
был счастливейшим человеком на земле. Комната, где он во всякое время,
без докучных свидетелей, мог видеть любимую, стала для него раем. Ночью,
когда все в доме ложились спать, он, делая вид, будто тоже идет к себе,
тихонько пробирался в эту комнату. Сиделка, которой поручено было сле-
дить за больной, крепко спала, он прокрадывался к кровати своей дорогой
Консуэло, глядел и не мог наглядеться на нее, спящую, бледную, поникшую,
словно цветок после бури. Потом он усаживался в большое кресло (уходя,
он никогда не забывал поставить его у постели больной) и проводил в нем
всю ночь, засыпая таким чутким сном, что стоило Консуэло пошевельнуться,
как он уже нагибался над нею и прислушивался к тому, что она бормотала
слабым голосом; а когда девушка, взволнованная каким-нибудь сном, трево-
жимая остатками прежних страхов, искала его руки, дружеское пожатие
всегда готово было ее успокоить. Если сиделка просыпалась, Альберт обык-
новенно говорил ей, что только что вошел, и у той создалось впечатление,
что молодой граф раза два-три в ночь навещает свою больную. А между тем
он и получаса за всю ночь не проводил в своей комнате. Консуэло, так же
как и сиделка, ошибалась на этот счет, - хотя она чаще замечала при-
сутствие Альберта, но была еще так слаба, что ему ничего не стоило ввес-
ти ее в заблуждение насчет продолжительности своих посещений. Иногда
среди ночи, когда она начинала умолять его идти спать, он уверял ее, что
уже близок рассвет и что он только что встал. Благодаря этим невинным
обманам Консуэло, никогда не страдая от его отсутствия, в то же время не
беспокоилась по поводу того утомления, которому он подвергал себя ради
нее.
Правда, несмотря на все, усталость его была так незначительна, что он
даже не замечал ее. Любовь дает силы самым слабым, а у Альберта был иск-
лючительно крепкий организм, да к тому же никогда в сердце человеческом
не жила такая огромная, живительная любовь, как теперь у него. Когда с
первыми лучами солнца Консуэло с трудом добиралась до своей кушетки,
стоявшей у полуоткрытого окна, Альберт усаживался позади нее и в мчав-
шихся облаках и пурпурных лучах восходящего солнца силился прочесть те
мысли, которые вид неба мог пробудить в его молчаливой подруге. Иногда
он незаметно брал в руки кончик тонкого шарфа, который она набрасывала
себе на голову и который теплый ветерок развевал по спинке кушетки, и,
склонив голову, словно отдыхая, тихо прижимался к нему губами. Однажды
Консуэло, потянув шарф к себе на грудь, обратила внимание на то, что ко-
нец его теплый и влажный. Обернувшись с большей живостью, чем она это
делала обычно во время болезни, она увидела своего друга в необыкновенно
возбужденном состоянии: щеки его пылали, глаза горели лихорадочным ог-
нем, он тяжело дышал. Альберт мгновенно овладел собой, но всетаки успел
прочесть испуг на лице Консуэло. Это глубоко опечалило его. Он предпочел
бы увидеть в ее глазах презрение и суровость, чем признаки страха и не-
доверия. Он решил следить за собой настолько внимательно, чтобы никогда
больше воспоминанием о своем безумии не потревожить ту, которая исцелила
его от этого безумия почти ценою собственной жизни и рассудка.
Он добился этого благодаря силе воли, какой, пожалуй, не нашел бы в
себе и более уравновешенный человек. Он уже давно привык сдерживать пыл
своих чувствований, борясь с частыми и таинственными приступами своего
недуга, и окружающие даже не подозревали, как велика была его власть над
собой. Они не знали, что чуть ли не каждый день ему приходилось подав-
лять сильнейшие припадки и что только окончательно сокрушенный глубочай-
шим отчаянием и безумием он убегал в свою неведомую пещеру, оставаясь
победителем даже в своем поражении, так как все же был в состоянии
скрыть от людских взоров свое падение. Альберт принадлежал к числу бе-
зумцев, достойных самой глубокой жалости и самого глубокого уважения: он
знал о своем безумии и чувствовал его приближение вплоть до момента,
когда бывал всецело им охвачен. Но даже и тут, в самый разгар своих при-
падков, он сохранял смутное воспоминание о действительном мире и не же-
лал показываться, пока окончательно не придет в себя. Такое воспоминание
о реальной деятельной жизни мы все храним, когда тяжелые сновидения пог-
ружают нас в жизнь вымысла и бреда. Мы боремся порой с этими ночными
страхами и кошмарами, мы говорим себе, что это бред, и пытаемся прос-
нуться, но какая-то злая сила вновь и вновь захватывает нас и снова по-
вергает в ту страшную летаргию, где нас осаждают и терзают зловещие и
мучительные видения.
В подобных чередованиях протекала насыщенная бурными переживаниями и
вместе с тем жалкая жизнь этого непонятного человека; спасти его от
страданий могло только сильное, тонкое и нежное чувство. И такое чувство
появилось наконец в его жизни. Консуэло была как раз такою чистой душою,
которая, казалось, была создана для того, чтобы проникнуть в эту мрачную
душу, до сих пор недоступную для глубокой любви. В заботливости молодой
девушки, порожденной вначале романтическим энтузиазмом, в ее почти-
тельной дружбе, вызванной признательностью за самоотверженный уход за
нею во время болезни, было нечто пленительное и трогательное, нечто та-
кое, что господь счел, видимо, особенно подходящим для исцеления Альбер-
та. Весьма возможно, что, если бы Консуэло откликнулась, позабыв о прош-
лом, на его пылкую любовь, эти новые для него восторги и внезапная без-
мерная радость могли бы повлиять на него самым печальным образом. Но ее
застенчивая, целомудренная дружба должна была медленно, но более верно
способствовать его исцелению. Это являлось одновременно и уздою и благо-
деянием для него; и если обновленное сердце молодого человека было
опьянено, то к опьянению примешивалось чувство долга, жажда самоотверже-
ния, дававшие его мыслям иную пищу, а его воле - иную цель, нежели та,
которая поглощала его до сих пор. Он испытывал одновременно и счастье
быть любимым так, как никогда еще не был любим, и горе не быть любимым с
такою страстью, какую испытывал сам, и, наконец, страх, что потеряет это
счастье, если покажет, что он не вполне им удовлетворен. Все эти чувства
до такой степени заполняли его душу, что в ней не оставалось места для
фантазий, на которые так долго наталкивали его бездействие и одиночест-
во. Теперь он, словно по волшебству, избавился от этих мечтаний, он за-
был о них, и образ любимой удерживал его несчастья на расстоянии, встав,
словно небесный щит, между ним и ими.
Итак, отдых для ума и покой для чувств, необходимые для восстановле-
ния сил юной больной, теперь лишь изредка и ненадолго нарушались тайным
волнением ее врача. Консуэло, как мифологический герой, спустилась в
преисподнюю, чтобы вывести из нее своего друга, - и вынесла оттуда для



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 [ 75 ] 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.