Чтение 75–й страницы книги ~Колония~

- По всей стране, - продолжал комментатор, - вновь утвердились силы
закона и порядка. Пока неизвестно сколько убито в боях революционеров,
хотя потери среди полиции, национальной гвардии и армейских частей очень
велики. Штатских, обыкновенных граждан тоже убивали тысячами...

Бхаджат встала из-за стола, оставив неаппетитную еду в пластиковой
упаковке, и направилась к комнате где заперли Дэвида.

Дэвид и Эвелин сидели вместе на мягкой широкой кушетке из
пеноматериала и смотрели встроенный в покрытую пластиковыми панелями стену
телевизор. Теперь на экране показывали Нью-Йоркскую битву. Части
регулярной армии США пробивались на Манхэттен, минуя улицу за
окровавленной улицей, здание за горящим зданием.

Группы пехотинцев вытаскивали ребят из дверей зданий, где они
скрывались. Солдаты выталкивали их штыками на середину улицы. Массивный
оливково-зеленый танк повернул дуло своей пушки к зданию и выстрелил в
упор. Стена разлетелась и рухнула в заполнившей экран взметнувшейся туче
пыли.

- Они убьют всех в городе, - голос Эвелин охрип от шока.

- Некоторых они берут в плен, - поправил Дэвид. - Не многих. Но им
понадобятся некоторые для допроса, для выяснения, как могло возникнуть все
это дело.

Эвелин уставилась на него, игнорируя шедшую теперь на экране
перестрелку.

- Ты был там, когда это началось?

- Мы как раз прилетели в Нью-Йорк, - кивнул он. ПРОН не сильна по
части организации, но у нее люди во всей Латинской Америке... и, конечно,
в Штатах.

- А как ты попал на катер?

Дэвид как можно короче рассказал ей. Внимание его продолжал
приковывать телевизор. Он понял, что операторы не показывают никаких сцен,
где ранят или убивают солдат регулярной армии. Показывают не в прямом
эфире, понял он. Правительство, должно быть, редактирует каждый сантиметр
записей, позволяя публике видеть только победы.

- Боже мой, чего ты только не пережил! - воскликнула Эвелин.

Он повернулся к ней.

- Ты советовала мне повидать мир. Я его немного повидал.

Она подняла руку и слегка коснулась его челюсти кончиками пальцев.

- И он тебя изменил. Ты не тот, каким был на "Острове номер 1".

- Как я мог остаться прежним?

Ее зеленые как море глаза вглядывались в него.

- Ты стал тверже, но, по-моему, не злее. Ты... ты теперь как кованная
сталь. Ты прошел через самое жаркое пламя и стал от этого еще сильнее.

Дэвид покачал головой.

- Я вовсе не чувствую себя сильнее.

Ее руки скользнули по его плечам и взъерошили волосы у него на
затылке.

- Но это так. Я чувствую это.

Руки Дэвида словно по собственно воле обняли ее за талию. Она
придвинулась к нему поближе, прикоснулась к нему всем телом, и он
почувствовал слабый солоноватый запах ее ненадушенной кожи, ощутил у себя
на шее ее дыхание.

- Мы оба прошли долгий путь, - прошептала Эвелин, голос ее охрип и
дрожал. И нашли наконец друг друга.

- Теперь уже слишком поздно для этого, Эвелин, - сказал он.

На лице ее появился намек на боль.

- Нет, не говори этого...

Он мягко поцеловал ее, потому что не знал, что еще делать. Она
прильнула к нему прижимаясь всем телом.

- Если б ты знал, что я пережила... - Эвелин почти рыдала.

Дэвид услышал, как где-то что-то скрежещет - металлический звук,
едва-едва слышный из-за стрельбы и взрывом с телеэкрана. Он чуть оторвался
от Эвелин и повернулся посмотреть...

В дверях стояла, глядя на них непроницаемым выражением лица, Бхаджат.
Плоская маска самоконтроля превратила ее прекрасное лицо в холодные,
мертвые черты бронзовой статуи.

Дэвид начал было подниматься с кушетки, но Бхаджат повернулась и
вылетела вон из комнаты. Усмехающийся часовой-араб в коридоре закрыл дверь
и запер ее.

Прокатившаяся по Соединенным Штатам и другим частям света волна
насилия обожгла сердца и совесть всех мужчин и женщин. Я, Освободитель,
называю себя революционером. Но насилие в городах Северной Америке выходит
за пределы революции. Оно не может привести ни к чему, кроме еще большего
кровопролития и хаоса. Настоящим я отказываюсь от него и призываю все
истинно революционные движения во всем мире отречься от такой
бессмысленной кровопускательной тактики.

Объявим мораторий на насилие! Хватит убивать! Пришло время
примирения.

Чтобы помочь положить конец возросшему в масштабах всего мира насилию
и терроризму, я настоящий предлагаю встретиться с новым руководителем
Всемирного Правительства - в любом месте, какое оно выберет - и обсудить с
ним способ добиться мира во всем мире и средства устранить все поводы для
недовольства, вызвавшие везде подъем революционных движений.

Это выбор между мирными переговорами и всемирной гражданской войной,
между примирением и хаосом. С этой минуты я, Освободитель, отвергаю
насилие. Мы будем бороться за мирное урегулирование.

Глобальное вещание. 30 ноября 2008 г.

Когда Бхаджат, печатая шаг, шла по коридору от комнаты Дэвида, в
голове у нее горячо кружилась слепая ярость.

Дура! - бесилась она на себя. Поверить, что он действительно искренне
говорил и чувствовал, когда мы вместе подвергались опасностям. Он знал эту
англичанку еще до прилета на Землю. Как он мог полюбить арабку,
партизанку, державшую его в плену, женщину, признавшуюся, что у нее были
другие возлюбленные до него.

Кафетерий был теперь пуст, а телевизор выключен. Бхаджат озадаченно
нахмурилась. Почему? Куда они все подевались?

- Шахерезада... вот ты где.

Она обернулась и увидела одну из молодых черных девушек, входивших в
местную структуру ПРОН. Она казалось испуганной, с трудом дышащей, но
достаточно спокойной, чтобы говорить.

- У них завязался большой спор - у Лео с Тигром. Все рассеялись, не
желая попасть промеж них. Тебе лучше пойти успокоить их обоих.

- Где они? - спросила Бхаджат.

Девушка показала на ряд кабинетов в шедшем из кафетерия коридоре.

Она расслышала гулкий голос Лео и настойчивые шипящие звуки Хамуда,
прежде чем ей стали ясны сами слова.

Двое мужчин находились в большом кабинете. В углу у занавешенного
окна стоял ультрасовременный резной стол. Большую часть помещения занимал
круглый стол совещаний. Лео расхаживал вдоль занимавших всю стену
стеллажей с книгами, словно его тезка лев. Хамуд стоял у зеленой школьной
доски, излучая упрямый гнев, и выглядел слегка нелепо в своей
псевдо-футбольной форме. Двое телохранителей Хамуда напряженно стояли у
двери. Бхаджат пришлось, проходя, раздвинуть их плечами.

- Мне нужны эти стероиды, приятель! - кричал Лео. - Как еда! Как
воздух! Если я не получу их, то не смогу удержать это тело на ногах. Я
развалюсь. Сдохну через пару дней от сердечного приступа.

Бородатое лицо Хамуда оставалось таким же упрямым, как всегда.

- Я не могу дать тебе людей и оружие для налета на космопорт Кеннеди.
Это будет безумие - особенно когда местная полиция и ополчение уже
воспламенены твоей атакой.

- Мои люди гибли тысячами, сражаясь в твоей войне! - проревел Лео. -
А теперь мне нужна кое-какая помощь...

- Самоубийственная акция - глупость! - отрезал Хамуд.

- Что здесь происходит? - спросила Бхаджат, выходя в центр помещения.

Хамуд сердито показал на Лео.

- Ему нужны определенные снадобья.

- Чтобы остаться в живых. И не наркотики. Стероиды. И другие
лекарства, ферменты и прочее, для поддержания работы тела. Жил на них с
тех пор, как мальчишкой стал играть в футбольный команде колледжа.

- И он хочет, чтобы мы достали их ему, устроив налет на Кеннеди.

Голос Лео сжался, снизил громкость, когда он пояснил Бхаджат:

- Понимаешь, препараты для меня делали здесь, в этой лаборатории. Вот
потому-то я и застолбил это место для своего побега. Но Гаррисон обманул
меня и упрятал медикаменты в Дж. Ф. К.

- Почему в космопорте? - спросила Бхаджат.

- Потому что он отправляет их на "Остров номер 1". Может быть, они
уже там... не знаю.

- Тем больше причин, - указал Хамуд, - держаться подальше от
космопорта. Это ловушка для нашей поимки.

- Я должен получить эти препараты! взвился Лео.

- Погоди, - остановила его Бхаджат и спросила:

- Гаррисон? Тот самый, который контролирует "Гаррисон Энтерпрайзис?"

Лео кивнул.

- И он же контролирует "Остров номер 1", - добавил Хамуд, - вместе с
четырьмя другими людьми.