Чтение 75–й страницы книги ~Уплыть за закат~

- Я вернулась, можете снять специальное наблюдение с моего дома. Есть
какие-нибудь донесения?

- Да, миссис Джонсон. Дом ваш на месте - ни пожара, ни налета, ни
взлома не случилось, была только шумная вечеринка в ночь на вторник и
несколько менее шумная прошлой ночью - молодежь есть молодежь. Ваша дочь
вчера не была в школе - проспала, наверное: понедельничная вечеринка
затянулась за полночь. Но сегодня пошла в школу и выглядит нормально.
Записать специальные услуги на ваш счет или желаете расплатиться?

Я расплатилась и с легким сердцем поехала домой.

Войдя, я принюхалась: дом следовало проветрить.

И произвести генеральную уборку. Но это уже мелочи.

Присцилла явилась домой чуть позже четырех, настороженная - но, когда
я улыбнулась ей, ответила мне улыбкой. Я не стала ничего говорить по
поводу беспорядка в доме, повела ее обедать и рассказала о своей поездке.
Частично.

В пятницу я заехала за ней в школу и отвезла к доктору Рамси,
предварительно с ним договорившись. Присцилла поинтересовалась зачем.

- Доктор хотел посмотреть тебя еще раз через пару месяцев. Они как
раз прошли.

- И он будет во мне ковыряться?

- Возможно.

- Не хочу!

- Повтори еще раз, да погромче, чтобы тебя услышали в Далласе. Потому
что, если ты говоришь серьезно, придется обратиться к твоему отцу. Твой
официальный опекун - он. Ну так что?

Присцилла умолкла. Примерно через час Джим вызвал меня к себе в
кабинет.

- Сначала хорошие новости. Вшей у нее нет. Теперь плохие. У нее
сифилис и триппер.

Я выругалась, облегчив душу, Джим покачал головой.

- Леди так не выражаются.

- Я не леди. Я старая кошелка, и у меня неисправимая дочь. Ты сказал
ей?

- Родителям я всегда говорю первым.

- Хорошо, давай теперь скажем ей.

- Погоди. Я предлагаю положить ее в больницу, Морин. Не только из-за
гонореи и сифилиса, а из-за того эмоционального состояния, в котором она
окажется, узнав, что у нее. Сейчас-то она держится с вызовом, почти
надменно - но что с ней будет через десять минут?

- Все в твоей воле, Джим.

- Позвоню в Мемориал Белла и спрошу, нельзя ли поместить ее туда
немедленно.

22. СПИСОК ЭСТЕТИЧЕСКИ УСТРАНЯЕМЫХ

Меня разбудил шум. Я все еще сидела в кромешном мраке фургона,
прижимая к себе Пикселя.

- Пиксель, где это мы?

Бррумм. (Почем я знаю?)

- Тихо! - Кто-то открывал дверь фургона.

- Враг?

- Не знаю. Но не стреляй, пока не увидишь белки его глаз.

Дверь откатилась в сторону. На фоне проема возник чей-то силуэт. Я
заморгала.

- Миссис Лонг?

- Кажется, да. Да.

- Извините, что так долго продержали вас в темноте. Но к нам явились
прокторы Верховного Епископа, и их только что удалось сплавить, сунув им
взятку. А теперь надо шевелиться - взятки хватит ненадолго. Так сказать
бесчестность второго порядка. Могу я предложить вам руку?

Я оперлась на его руку - костлявую, сухую и холодную - и сошла вниз,
левой рукой держа Пикселя. Человечек был маленький, в темном закрытом
костюме, и походил на скелет больше, чем кто-либо из моих знакомых. Одни
кости, обтянутые чем-то вроде желтого пергамента, и больше ничего. Череп
был совершенно лысый.

- Разрешите представиться, - сказал он. - Доктор Франкенштейн.

- Франкенштейн, - повторила я. - Мы с вами случайно не встречались у
Шваба на бульваре Сансет?

Он коротко рассмеялся, будто сухие листья зашелестели.

- Вы шутите. Это, разумеется, не моя настоящая фамилия, а псевдоним.
Вы скоро поймете. Сюда, пожалуйста.

Мы находились в сводчатом помещении без окон, освещенном чем-то вроде
бестеневого пенопласта Дугласа-Мартина. Мой спутник привел меня к лифту.
Когда двери закрылись. Пиксель попытался сбежать, но я его не пустила.

- Нет уж. Пике. Тебе надо посмотреть, куда меня отведут. - Говорила я
шепотом, но мой провожатый откликнулся:

- Не волнуйтесь, миледи Лонг - вы теперь среди друзей.

Лифт пошел вниз (?), остановился, мы вышли и сели в пневматическую
капсулу. Пролетев пятьдесят ярдов, или пятьсот, или пять тысяч, капсула
замедлила ход и остановилась. Мы вышли. Другой лифт повез нас наверх. Мы
очутились в роскошном салоне, где сидело с дюжину человек, а потом вошло
еще несколько. Доктор Франкенштейн предложил мне удобное кресло в
просторном кругу других, почти все из которых были наняты. Я села.

Пиксель не пожелал больше терпеть. Он выскользнул у меня из рук,
соскочил на пол и пошел обследовать комнату и тех, кто в ней находился,
держа хвост трубой и тыча повсюду свой розовый нос.

В центре круга стояло инвалидное кресло, занятое невероятно толстым
мужчиной. Одна нога у него была отнята по колено, другая еще выше. Глаза
скрывались за черными очками. Я сочла, что он диабетик, и задумалась над
тем, как бы стал его лечить Галахад. Инвалид произнес:

- Начнем, дамы и господа. Мы обрели новую сестру, - он указал на меня
здоровой рукой, точно церемониймейстер из кинофильма, - леди Макбет.
Она...

- Минутку, - возразила я. - Я не леди Макбет. Я Морин Джонсон Лонг.

Он медленно навел на меня свои очки, как орудийную башню.

- Неслыханно. Доктор Франкенштейн?

- Извините, господин председатель. Разбирательство с прокторами
нарушило весь распорядок. Ей ничего не объяснили.

Толстяк испустил долгий свистящий вздох.

- Невероятно. Мадам, примите мои извинения. Позвольте представить вам
наш кружок. Все мы здесь покойники. Каждый из нас имеет счастье страдать
неизлечимой болезнью. Я выражаюсь так потому, что мы нашли способ -
хи-хи-хи! - наслаждаться каждым отпущенным нам золотым мгновением,
поистине продлевать эти мгновения, ибо счастливый человек живет дольше.
Каждый член Комитета Эстетического Устранения - к вашим услугам, мадам! -
посвящает остаток своих дней заботе о том, чтобы негодяи, устранение коих
только улучшит человеческую породу, не пережили его. Вы были избраны in
absentia [в ваше отсутствие (лат.)] в наше тесное сообщество не только
потому, что вы тоже живой труп, но из уважения к тому криминальному
артистизму, благодаря которому достигли своего статуса. После этого
краткого вступления позвольте представить вам наших благородных
сотоварищей:

Доктор Фу Манчу [зловещий китаец, герой серии романов С.Ромера].
(Здоровенный не то ирландец, не то шотландец. Он поклонился не вставая.)

Лукреция Борджиа. (Уистлеровская [Уистлер, Джеймс Макнил -
американский живописец XIX в.] старушка с вязанием на коленях. Она
улыбнулась мне и сказала: "Добро пожаловать, дорогая" - приятным сопрано.)

Лукреция - самая талантливая наша устранительница. Несмотря на
неоперабельный рак печени, за ней числится более сорока ликвидаций. Обычно
она...

- Полно, Гассан, - прощебетала старушка, - иначе у меня появится
искушение отправить и вас куда следует.

- Я бы только приветствовал это, дорогая. Я устал от своей оболочки.
Рядом с Лукрецией - Синяя Борода...

- Приветик, беби! Что будем делать вечером?

- Не волнуйтесь, мадам, - он безопасен. Далее следует Гунн Аттила...
(настоящий Каспар Гренка [персонаж комиксов, робкий человечек], в шортах и
футболке. Он сидел смирно и только кивал головой, как игрушечный
болванчик.). Рядом с ним Лиззи Борден [американка, в 1892 г. обвинявшаяся
в убийстве отца и мачехи] (молодая красивая женщина в соблазнительном
вечернем платье. Выглядела она вполне здоровой и радостно улыбнулась
мне.). У Лиззи в груди искусственное сердце - но вещество, на котором оно
работает, медленно убивает ее. Ранее Лиззи принадлежала к сестрам ордена
Св.Каролиты, но навлекла на себя немилость Собора и была приговорена к
медико-хирургическому обследованию. Отсюда ее сердце. Отсюда ее судьба.
Отсюда ее призвание - ибо Лиззи специализируется исключительно на
служителях Храма Божественного Осеменителя. У нее очень острые зубки...
Следующий - Джек Потрошитель...

- Просто Джек.

- ...и доктор Гильотен.

- Ваш слуга, мадам.

- Там сзади - профессор Мориарти, и с ним капитан Кидд. Вот и весь
наш кружок на сегодня - остался только я, пожизненный председатель, если
позволите мне так пошутить - Горный Старец, Гассан-убийца [титул главы
секты Йезидов, поклонников дьявола].

- А где же граф Дракула? [Знаменитый вампир, без которого, конечно,
подобное собрание обойтись не может.]

- Он просил его извинить, леди Макбет. Нездоров - кажется, выпил