малоспособным, малокультурным, малознающим и малограмотным, спасительное
средство, по крайней мере, для тех, кто не желает или не умеет думать, кто
берет готовое. "Домашняя птица? - Курица! Фрукт? - Яблоко! Великий поэт? -
Пушкин! Море? - Синее! Луна? - Серебряная!" Все правильно, но все готово.
Замечено с первого взгляда, вычитано, отпечатано в голове с чужой матрицы. А
потому сказано или нанесено на бумагу без размышлений, с оставлением серого
вещества "при своих". То, что луна не только серебряная, но и молодая,
увидят не все, а то, что ее "без спутника и выпускать рискованно", увидел
один В. Маяков-ский. (Знакомый врач, человек талантливый, поглядев на
ущербную луну, сказал: "Какая-то артрозная!") И Днепр, конечно, чуден при
тихой погоде. Допускаю, кто-то отметит это обстоятельство, но вот то, что
"не зашелохнет, не прошумит", оказалось по силам только Н. Гоголю. Стало
быть, повторяемость, я думаю, не главный критерий штампа, это всего лишь
следствие, причиной которого является стереотип мышления, точнее сказать,
бездумность и бесчувственность.
"Воображение (кроме наблюдения, изучения, сравнения) - один из наиболее
существенных приемов литературной техники, создающей образ. Работа
литератора, вероятно, труднее работы узкого специалиста, например зоолога.
Работник науки, изучая барана, не имеет необходимости воображать себя самого
бараном, но литератор, будучи щедрым, обязан вообразить себя скупым, будучи
бескорыстным - корыстолюбивым стяжателем..." [18] М. Горький, безусловно,
прав: то, что мы создаем без перевоплощения, оказывается далеким от
действительности, формально-умозрительным, лишенным внутреннего динамизма,
нарочито вычурным и не "живым".
чернильницы". По очень точному определению К.С. Станиславского, штамп -
попытка сказать о том, чего не чувствуешь. Можно добавить: или не знаешь, не
видел, не придумал. А. Грин не видел того, о чем писал, однако умел жизненно
это вообразить. И Л. Фейхтвангер не жил во времена Иосифа Флавия, но и он
"натурально" воссоздал со-бытия той поры. Обращаясь к актерам,
Станислав-ский часто восклицал: "Не верю!", поскольку актер штамповал образ.
А когда Горькому попал на глаза рассказ молодого автора, в котором была
фраза: "Звук рвущегося кровяного комка мяса", он спросил: "Вы слышали такой
звук?" У того же автора "сочный тенор вибрировал, как парус", и Горький
категорически заметил: "Не натурально". "Омнибусы орут, - написал молодой П.
Сажин, - как заблудившиеся мастодонты", что, с моей точки зрения, звучит
кра-сиво, оригинально и, по крайней мере, свидетельствует о воображении
автора. Только, увы, о воображении формальном, не основанном хотя бы на
каких-то приблизительных данных, и поэтому, вероятно, Горький спросил
автора: "Где вы слышали, как орут мастодонты?" Отсюда, от этой вычурности, я
думаю, расстояние до штампа еще меньше, чем полшага. Пушкин писал: "Должно
бы сказать: рано поутру - а они пишут: "Едва первые лучи восходящего солнца
озарили восточные края лазурного неба - ах, как все это ново и свежо, разве
оно лучше потому только, что длиннее" [19].
"складности", не рождают у читателя никаких ощущений, никаких ассоциаций,
никаких мыслей. Это писание невидимыми чернилами. Это песня не только без
слов, но и без музыки. Мне рассказали такой случай: во время праздничных
демонстраций в одном провинциальном городе с трибуны несколько лет
выкрикивали в мегафон лозунг, утвержденный местным начальством: "Долой
врагов капитала! Ура, товарищи!" И демонстранты, проходя мимо, дружно
отвечали "ура!". Четыре года лозунг был в списке, лежащем перед диктором,
четыре года его кричали с трибуны, тысячи человек ответствовали "ура!", пока
кто-то не вник в смысл произносимых слов: "Долой! Врагов! Капитала!" - стало
быть, долой нас самих, так как мы и были враги капитала. Увы, штампы никогда
не воспринимаются умом, они рассчитаны лишь на стереотипную реакцию.
Итак, "Драма на охоте" Антона Чехова: "Сильный порыв ветра сорвал с меня
шляпу и унес ее в окружающий мрак. Сорванная шляпа на лету как бы шмыкнула
по морде Зорьки. Она испугалась и взвилась на дыбы и понеслась по знакомой
дороге". Все, слово в слово. Скажите, однако, вам ничто не мешает, словно
крохотная заноза в пальце?
классика. Перечитали? Конечно, вы правы: мною кощунственно вставлено в
Чехова наречие "как бы". Предварительно я просмотрел разные словари. Так
вот: теперь я определенно знаю, что наречие и союз "как бы" потребляется
главным образом в разговорной речи. В документах, письмах и печати эта
"заноза" практически не замечена. Можете представить себе письменный приказ
офицера: "Отделению занять исходную позицию как бы с целью защиты родины?"
Еще раз сам себя и вас с солдатами спрашиваю: защищать родину, или не
защищать, или как бы защищать? При чем тут "как бы" - союз, и, как сказано в
словаре у Даля, упрощение, сведение сложного к более простому, редукция?
Тоже нашел проблему! Не стал бы спорить, если б не обнаружил в обвальном
применении "редукции" социальное содержание. "Какбысты" нашли приют и среди
дипломатов, и думцев, и министров, и философов, и литераторов, и ведущих
телепрограмм, то есть у всех без исключения "говорящих".
люди безграмотные. Отнюдь нет. Это всего лишь знак, свидетельствующий о
нашей всеобщей неуверенности, невнятности, неопределенности и, если хотите,
нестабильности общества. Мы сами пока не знаем: мы существуем или как бы
живем?
такие соображения вслух: подсудимый преступление как бы совершил, а врач нас
как бы вылечил - мы теряемся. И вправе спросить: "Скажите определенно: вы
меня вылечили или не вылечили, подсудимый совершил или не совершил
преступление?" Продолжим примеры: строитель дом построил или как бы
построил? Приняла Дума постановление или не приняла? Торжествуют "какбысты",
сами себя не слыша, словно они глухие: заноза сидит глубоко. Монтень
говорил: "Нет наставницы более коварной и немилосердной, чем наша привычка"
[20].
том, что все мы стали "какбыстами" и, разумеется, что теперь делать? На
первый вопрос отвечаю без сомнения: перед детьми виноваты родители, а перед
родителями - школа, а перед всеми нами - радио и телевидение, на которые
стало модно валить всю вину, но ведь именно они постоянно озвучивают и
тиражируют многочисленных "какбыстов". В печати и у классиков прочитать
подобное можно, но редко. Да и читаем мы все же реже, чем слышим.
виновата жизнь: наше общество до сих пор не знает: живет ли оно как бы при
социализме с человеческим лицом, или как бы при капитализме? При
тоталитарном или каком-то гибридном строе? Что делать? Избавиться от
неопределенности.
живого русского языка Владимира Даля, который, кажется, нашел единственную
(и весьма актуальную) возможность грамотно использовать "занозу": "Как бы не
было худа".
требовательности журналиста к слову - к тем "семи нотам", из которых он
слагает свое произведение. Как мы ухитряемся из такого, казалось бы,
ничтожного по объему источника извлекать целые водопады слов - "ему
непостижимо", как любил говорить один известный фотокорреспондент, мой
добрый товарищ, нет, надо решительно сузить отверстие, через которое мы
выливаем слова на бумагу, надо учиться их цедить, чтобы каждое слово было
"взвешенным".
для человека чувствительного и умного состоит не в том, чтобы знать, что
писать, но в том, чтобы знать то, чего не нужно писать" [21].
журналистов дополнительные трудности в сравнении с беллетристами? В самом
деле, на относительно малом пространстве им нужно "густо" писать: не зря
многие ведущие журналисты занимаются тренажем - сочиняют стихи, отнюдь не
предназначенные для публикации, а всего лишь приучающие к экономии слов.
Кстати сказать, из весьма посредственных поэтов (тем более из хороших!)
довольно часто получаются сносные публицисты.
изложив ситуацию, они иногда разрушают все, что создали, каким-нибудь
одним-единственным диалогом. Очень обидно!
Построенные на "лобовом" принципе, которых в жизни никогда не услышишь.
"Который час?" - спрашиваем мы героя, и герой отвечает нам: "Половина
второго". Две строки в газете. Отдать больше места под диалог вроде бы
жалко. Но если максимально приблизить его к истинно разговорному, если уйти
от вынужденного лаконизма, надо бы написать так:
что автор смутился, а герой едва не обиделся. По-моему, это чрезвычайно
важно для нас, поэтому, работая над диалогом, мы не должны забывать: не
только произносимые слова рождают у читателя ощущение достоверности
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Ларссон Стиг
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Махров Алексей