теория выведена из опыта, и потому опыт не может противоречить теории.
Огромный труд был затрачен на то, чтобы добиться увязки теории с новыми
опытами. Но подштопанная теория, от которой казалось немыслимым отойти и
отказаться, по-прежнему не помогала объяснению все новых и новых
противоречивых опытных данных. Подштопанная, она оставалась беспомощной,
как и неподштопанная.
Она не оказалась ошибочной, она не оказалась нелепым заблуждением, но она
вошла как частное решение в новую теорию... Порфироносная вдова склонилась
главой перед новой царицей. Все это произошло мгновенно.
его поразила неожиданность.
теорию с опытом. Здесь как бы кончались следы на земле, он не мог понять
дороги, которой шел.
ее. Противоречия между теорией и новыми опытными данными, казалось Штруму,
естественно приводят к новой, более широкой теории.
так. Он достиг успеха именно тогда, когда не пытался связать ни опыт с
теорией, ни теорию с опытом.
удивительной ясностью понимал это. Новое возникло свободно. Башка породила
теорию. Логика ее, ее причинные связи не были связаны с опытами, которые
Марков проводил в лаборатории. Теория, казалось, возникла сама по себе из
свободной игры мысли, и эта словно бы оторвавшаяся от опыта игра мысли и
позволила объяснить все богатство старого и нового опытного материала.
определял содержание мысли.
уравнений, правил вероятности, законов высшей алгебры и теории чисел. Эти
математические связи существовали сами по себе в пустом ничто, вне мира
атомных ядер и звезд, вне электромагнитных полей и полей тяготения, вне
пространства и времени, вне человеческой истории и геологической истории
земли... Но они были в его голове...
квантовых взаимодействий, силовых полей, констант, определявших живую суть
ядерных процессов, движения света, сплющивания и растяжения времени и
пространства. И удивительное дело, - в башке физика-теоретика процессы
материального мира были лишь отражением законов, порожденных в
математической пустыне. В голове Штрума не математика отражала мир, а мир
был проекцией от дифференциальных уравнений, мир был отражением
математики...
пунктирных линий, запечатлевших движение частиц и ядерных взрывов в
эмульсии и на фотографической бумаге...
каша с молоком, и гудение огня в печке, и отрывки мелодий, и собачий лай,
и римский сенат, и сводки Совинформбюро, и ненависть к рабству, и любовь к
тыквенным семечкам...
не было ни математики, ни физики, ни опытов в физической лаборатории, ни
жизненного опыта, где не было сознания, а горючий торф подсознания...
воплотилась в реальности физической теории, а теория вдруг с божественной
точностью наложилась на сложный, пунктирный узор, отпечатанный на
фотографической бумаге.
дифференциальные уравнения и на куски фотографической бумаги,
подтверждавшие порожденную им истину, всхлипывал и вытирал плачущие
счастливые глаза...
они бы с Соколовым кое-как подлатали и подштопали старую теорию и ошиблись
бы.
опытами Маркова. И ведь верно, - не будь в мире атомных ядер и атомов, не
было бы их и в мозгу человека. Да-да, и не будь блестящего Маркова, не
будь механика Ноздрина, не будь великих стеклодувов Петушковых, не будь
МОГЭСа, не будь металлургических печей и производства чистых реактивов, не
было бы предугадывающей реальность математики в башке физика-теоретика.
когда был подавлен горем, когда постоянная тоска давила на его мозг. Как
же оно могло случиться?
разговоров, не имевших никакого отношения к его работе, все неразрешимое
вдруг нашло решение в течение коротких мгновений? Но, конечно, это -
пустое совпадение.
он не думал о людях, с которыми поделится своими мыслями.
себе, как встретят его новые уравнения Мандельштам, Иоффе, Ландау, Тамм,
Курчатов, как воспримут их сотрудники отдела, сектора, лаборатории, какое
впечатление они произведут на ленинградцев. Он стал думать, под каким
названием опубликует он работу. Он стал думать, как отнесется к ней
великий датчанин, что скажет Ферми. А может быть, сам Эйнштейн прочтет ее,
напишет ему несколько слов. Кто станет противником ее, какие вопросы
поможет она решить.
отправить деловое письмо, он прочитывал его Людмиле вслух. Когда он
неожиданно встречал на улице знакомого, то первой его мыслью было, - вот
удивится Людмила. Споря с директором института и произнося резкую фразу,
он думал: "Вот расскажу Людмиле, как я ему врезал". Он не представлял
себе, как смотреть кинофильм, сидеть в театре и не знать, что Людмила
рядом, что можно шепнуть ей: "Господи, какая мура". И всем, что сокровенно
тревожило его, он делился с ней; еще студентом он говорил: "Знаешь, мне
сдается, что я идиот".
своей жизнью вызывалась верой, что она живет его жизнью больше, чем своей,
что его жизнь и есть ее жизнь? А теперь этой уверенности не стало. Она
разлюбила его? Может быть, он перестал любить ее?
говорить с ней.
случилось со мной теперь, в сердце вот это - недаром прожил жизнь.
Понимаешь, именно теперь впервые не страшно умереть, вот сию минуту, ведь
оно, это, есть, родилось!
принцип, верно, верно, это ключ к многим запертым дверям... И понимаешь, в
детстве, нет, не то, но знаешь, такое чувство, словно из темной тихой воды
вдруг всплыла кувшинка, ах. Боже мой...
видимо, забыла.
поделиться с ним своими чувствами.
добрая и чистая душа.
как Штрум малодушничал. Соколов любит объяснять чужие поступки и
многословно поучать.
время гости у Петра Лаврентьевича. На миг он представил выпуклые глаза
Мадьярова. "Смелый, черт", - подумал он. Странно, что за все это время он
почти не вспоминал о вечерних ассамблеях. Да и сейчас не хотелось думать о
них. Какая-то тревога, страх, ожидание неминуемой беды связывались с этими
вечерними разговорами. Правда, уж очень распоясались. Каркали, каркали, а
вот Сталинград держится, немцы остановлены, эвакуированные возвращаются в
Москву.
минуту. А вспоминать свои критиканские речи было страшно. А Мадьяров, тот
уж совершенно распустился. Жутко вспомнить. А подозрения Каримова совсем
страшны. А вдруг действительно Мадьяров провокатор?
пролетарий, которому есть что терять, не только цепи".
своему удивлению. Не застав ее дома, он растерялся, словно не с Петром
Лаврентьевичем, а с ней собрался говорить о теоретической физике.
Соколову свои мысли, выводить уравнения.