read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com


- Да, незадолго до революции. Я тогда не служил в артели инвалидов.
Но это временное, эта служба, потому что у меня большие заслуги. Мы тогда
много трудились. Это были большие труды.
Я хотел спросить, в чем, собственно говоря, заключались его труды, но
Кораблев посмотрел на меня ровным, как бы ничего не выражавшим взглядом, и
я послушно закрыл рот.
- Николай Иваныч, вы мне как-то рассказывали об этой экспедиции, -
сказал он. - У вас, помнится, сохранились какие-то бумаги и письма. У меня
к вам просьба: повторите ваш рассказ вот этому молодому человеку, которого
вы можете называть просто Саня. Назовите день и час, когда к вам придти, и
оставьте ему адрес.
- Пожалуйста! Буду очень рад! Я вас прошу к себе, хотя заранее
извиняюсь за квартиру. Прежде у меня была квартира в одиннадцать комнат, и
я этого не скрываю, а, наоборот, пишу в анкете, потому что принес много
пользы народу. За это я хлопотал персональную пенсию, и мне ее дадут,
потому что у меня большие заслуги. Эта экспедиция - только одна капля в
море! Я построил мост через Волгу.
И он снова затрещал, затрещал. Со своим острым седым хохлом на голове
он был похож на старую, замученную птицу.
Потом лампочка в Гришиной уборной на мгновенье погасла, - кончился
акт! - и этот призрак прошлого века исчез так же внезапно, как и появился.
Весь этот разговор продолжался минут пять, но мне показалось, что он
продолжался очень долго, как это бывает во сне. Кораблев посмотрел на меня
и засмеялся, - должно быть, у меня был глупый вид.
- Иван Павлыч!
- Что, милый?
- Это он?
- Он.
- Может ли это быть?
- Может.
- Тот самый?
- Тот самый.
- Что он рассказывал вам? Он знает Николая Антоныча? Он у них бывает?
- Ну, нет, - сказал Кораблев. - Вот именно - нет.
- Почему?
- Потому что он ненавидит Николая Антоныча.
- За что?
- За разные штуки.
- Что же он рассказывал вам? Откуда взялась эти доверенность на имя
фон Вышимирского, - помните, вы мне о ней говорили?
- А-а! Вот в этом все и дело! - сказал Кораблев. - Доверенность! Он
затрясся, когда я спросил у него об этой доверенности.
- Иван Павлыч, прошу вас, расскажите вы мне все это толком! Вы
думаете, это было хорошо, что вы в последнюю минуту сказали, что придет
Вышимирский? Я только растерялся и, наверное, показался ему идиотом.
- Напротив, ты ему очень понравился, - серьезно сказал Кораблев. - У
него взрослая дочь, и на всех молодых людей он смотрит с одной точки
зрения: годен в женихи или не годен? Ты, безусловно, годен: молод, недурен
собой, летчик.
- Иван Павлыч, - сказал я с упреком, - я вас не узнаю, честное слово.
Вы очень переменились, просто очень! Зная, как все это для меня важно, вы
надо мной смеетесь.
- Ну, ладно, Саня, не сердись, все расскажу, - сказал Кораблев. - А
пока давай-ка отсюда удирать, а то, как словит нас сейчас Гриша да как
засадит смотреть пьесу в Московском драматическом театре...
Но удрать не удалось. Лампочка еще раз мигнула, и в уборную поспешно
вошел Гриша. Он был с рыжими бакенбардами, с длинным белым носом и гораздо
больше похож на рыжего из цирка, чем на доктора, но на рыжего со смелым,
благородным выражением лица. Мы с Иваном Павлычем не узнали его, и, к
сожалению, последние слова: "Да как засадит смотреть пьесу в Московском
драматическом театре", без сомнения, донеслись до него. Но Гриша,
очевидно, не нашел в этих словах ничего обидного, а даже, наоборот, понял
их как наше горячее желание немедленно пройти в зал и посмотреть пьесу и
его самого в роли доктора.
- В чем дело, я вас сейчас же устрою! - сказал он.
По дороге - он вел нас какими-то внутренними артистическими ходами -
я спросил, почему у него такой странный для доктора грим. Но он ответил
важно:
- Это так задумано.
И я не нашелся, что ему возразить.
Иван Павлыч, кажется, был невысокого мнения о Гришином дарований. Но
мне он искренне нравился, я находил в нем талант. В этой пьесе у него была
очень маленькая роль, и, по-моему, он провел ее превосходно. Выйдя от
больного, он задумался и довольно долго стоял на авансцене, "играя на
нервах" и заставляя зрителя гадать, что же он сейчас скажет. Жаль, что по
роли ему пришлось произнести совсем не то, что можно было ожидать, судя по
всей его фигуре и смелому выражению лица. Он великолепно соображал что-то,
выписывая рецепт, а принимая деньги, сделал неловкое движение рукой, как
настоящий доктор. Пожалуй, он мог бы говорить не так громко. Но вообще он
прекрасно провел роль, и я серьезно сказал Ивану Павлычу, что, по-моему,
из него выйдет хороший актер.
Когда он взял деньги и вышел, налетев по дороге на стул, что тоже
вышло вполне естественно, мы с Иваном Павлычем больше не смотрели на
сцену.
Мне все время хотелось поговорить о Вышимирском, но в ложе зашикали,
чуть только я раскрыл рот, и я успел только спросить:
- Как вы нашли его?
И Иван Павлыч успел ответить:
- Очень просто: его сын учится в нашей школе.


Глава шестая
ОПЯТЬ МНОГО НОВОГО

Я никогда ничего не понимал в векселях - самого этого слова уже не
было, когда я начал учиться. Что такое "заемное письмо"? Что такое
"передаточная надпись"? Что такое "полис"? Не полюс, это все знают, а
именно "полис"? Что такое "дисконт"? Не дискант, а "дисконт".
Когда эти слова попадались мне в книгах, я почему-то всегда вспоминал
энское "присутствие" - железные скамейки в полутемном высоком коридоре,
невидимого чиновника за барьером, которому униженно кланялась мать. Это
была прежняя, давно забытая жизнь, и она вновь постепенно оживала передо
мной, когда Вышимирский рассказывал мне историю своего несчастья.
Мы сидели в маленькой комнате с подвальным окном, в котором все время
была видна метла и ноги: наверно, стоял дворник. В этой комнате все было
старое - стулья с перевязанными ножками, обеденный стол, на который я
поставил локоть и сейчас же снял, потому что крайняя доска только и
мечтала обвалиться. Везде была грязная обивочная материя - на окне вместо
занавески, на диване поверх рваной обивки, и этой же материей было
прикрыто висевшее на стене платье. Новыми в комнате были только какие-то
дощечки, катушки, мотки проволоки, с которыми возился в углу за своим
столом сын Вышимирского, мальчик лет двенадцати, круглолицый и загорелый.
И сам этот мальчик был совершенно новый и бесконечно далек от того мира,
который я смутно вспоминал теперь, слушая рассказ Вышимирского с его
дисконтами и векселями.
Это был длинный путаный рассказ с бесконечными отступлениями, в
которых было много вздора. Решительно все, что он делал в жизни, старик
ставил себе в заслугу, потому что "все это для народа, для народа". В
особенности он напирал на свою службу в качестве секретаря у митрополита
Исидора, - он объявил, что прекрасно знает жизнь духовного сословия и даже
специально изучил ее в надежде, что это "пригодится народу". Разоблачить
этого митрополита он был готов в любую минуту.
Почему-то он ставил себе в заслугу и другую свою службу - у какого-то
адмирала Хекерта. У этого адмирала был "умалишенный сын", и Вышимирский
возил его по ресторанам, чтобы никто не мог догадаться, что он
умалишенный, потому что "они скрывали это от всех"...
Но вот он заговорил о Николае Антоныче, и я развесил уши. Я был
убежден, что Николай Антоныч всегда был педагогом. Типичный педагог! Ведь
он и дома всегда поучал, объяснял, приводил примеры.
- Ничего подобного, - злобно сморщившись, возразил Вышимирский. - Это
на худой конец, когда ничего не осталось. У него были дела. Он играл на
бирже, и у него были дела. Богатый человек, который играл на бирже и вел
дела.
Это была первая новость. За ней последовала вторая. Я спросил, какая
же связь между экспедицией капитана Татаринова и биржевыми делами? Почему
Николай Антоныч взялся за нее? Это было выгодно, что ли?
- Он взялся бы за нее с еще большей охотой, если бы экспедиция была
на тот свет, - сказал Вышимирский. - Он на это надеялся, очень надеялся.
Так и вышло!
- Не понимаю.
- Он был влюблен в его жену. Об этом тогда много говорили. Много
говорили, очень. Это были большие разговоры. Но капитан ничего не
подозревал. Он был прекрасный человек, но простой. И служака, служака!
Я был поражен.
- В Марью Васильевну? Еще в те годы?
- Да, да, да, - нетерпеливо повторил Вышимирский. - Тут были личные
причины. Вы понимаете - личные. Личность, личность, личные. Он был готов
отдать все свое состояние, чтобы отправить этого капитана на тот свет. И



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 [ 75 ] 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.