почувствовавший себя одиноким в жизненной пустыне.
забыли в этом полном тайн городе, и лишь рыбаки с лагун хранили память о нем
и долго еще превозносили его умение рыбачить и гордились победой в гонках
над лучшими гребцами Венеции. Внук его жил и работал так же, как и другие
юноши его сословия, и здесь мы расстанемся с ним, сказав только, что он
настолько унаследовал природные качества деда, что не явился несколько часов
спустя на Пьяцетту вместе с толпой, которую привело туда любопытство и
мстительные чувства.
надежде, что ему, может быть, удастся наконец разыскать тех, к кому он был
так глубоко привязан и о чьей судьбе до сих пор не имел никаких сведений.
Надежде этой, впрочем, не суждено было сбыться. Человек, обратившийся к нему
в соборе, уже ждал его, и, зная, что бесполезно и, более того, опасно
противоречить там, где затронуты интересы государства, кармелит покорно
отправился вслед за ним. Они шли кружным путем, но в конце концов дорога
привела их к зданию тюрьмы. Там монаха оставили в помещении смотрителя, где
он должен был дожидаться, пока его вызовут.
отведен в мрачную комнату, где провел ночь, как обычный арестант. На
рассвете браво предстал пред так называемыми судьями, которые должны были
решить его судьбу. Мы говорим "так называемыми" не случайно, ибо система,
при которой желания правителей не только не совпадают с интересами
подданных, но и расходятся с ними, никогда не располагает истинным
правосудием в тех случаях, когда авторитет властей может пострадать,
инстинкт самосохранения так же безоговорочно заставляет их принять то или
иное решение, как тот же инстинкт вынуждает человека бежать от опасности.
Если это происходит даже в странах с более умеренным режимом, читатель легко
поверит в существование подобных порядков в Венеции. Как и следовало
ожидать, судьи, которые должны были вынести приговор Якопо, заранее получили
определенные предписания, и суд этот был скорее данью внешней видимости
порядка, нежели исполнением законов. Велись протоколы, допрашивались
свидетели - или, во всяком случае, было объявлено, что они допрашивались, -
и по городу намеренно распространялись слухи, что трибунал тщательно
обдумывает приговор для такого чудовищного преступника, который в течение
долгого времени беспрепятственно занимался своим кровавым ремеслом даже в
центре города. Все утро легковерные торговцы рассказывали друг другу о
всяких страшных преступлениях, что за последние три-четыре года
приписывались Якопо. Один вспомнил какого-то чужестранца - его тело нашли у
игорного дома, часто посещаемого теми, кто приезжает в Венецию. Другой
привел случай с неким благородным юношей, павшим от руки убийцы прямо на
мосту Риальто, а третий передавал подробности одного злодеяния, когда мать
лишилась единственного сына, а молодая патрицианка - своего возлюбленного.
Так, дополняя один другого, маленькая группка на набережной скоро насчитала
, не меньше двадцати пяти человек, якобы погибших от руки Якопо, не включая
сюда бессмысленной мести тому, кого они только что похоронили. К счастью,
предмет этих , обвинений ничего не знал о разговорах, которые велись в
городе, и проклятиях, сыпавшихся на его голову. Он даже не пытался
оправдаться перед судьями, решительно отказавшись отвечать на их вопросы.
А потому решайте, как вам удобнее!
Потом у него отобрали все вещи, посредством которых он мог бы покончить с
собой, тщательно осмотрели кандалы, и лишь после этого Якопо оставили
наедине с собственными мыслями. Некоторое время спустя он снова услышал шаги
по коридору. Заскрипели засовы, и дверь отворилась. На границе света и тьмы
показалась фигура священника. Он держал в руках лампу и, войдя в камеру,
закрыл за собой дверь и поставил лампу на низкую полку, где лежал хлеб и
стоял кувшин с водой.
шагнул навстречу священнику, насколько позволяли его цепи.
меня жизни, но не милости божьей.
них, пролил свою кровь и за тебя, если только ты сам не отринешь его
милость. Но, как ни тяжело мне говорить это, ты не должен надеяться на
отпущение грехов, Якопо, если не покаешься от всей души - уж слишком ты
закоренелый грешник.
спокойный тон, которым он был задан, придавали странный характер разговору.
мой, что разум твой не бродит во. мраке и ты совершал тяжкие преступления
против своей воли.
тяжки... - Отец Ансельмо замолк, внезапно услыхав приглушенные рыдания, и
тогда только обнаружил, что они здесь не одни. Оглядевшись в тревоге, он
заметил забившуюся в угол Джельсомину тюремщики, сжалившись, пропустили ее,
и она вошла в камеру следом за кармелитом, скрывшись за его широким платьем.
Увидав девушку, Якопо застонал и, отвернувшись, прислонился к стене.
не в силах отвечать. - Я познакомился с ней во время моих частых посещений
тюрьмы.
суров, но, всмотревшись в их лица, кармелит мало-помалу смягчился, видя, как
они страдают.
сострадание. - Это извечные плоды преступления.
небесах едва ли чище этой плачущей девушки!
на свою душу греха и не погубил это невинное создание.
стараясь смотреть на девушку с упреком, чему никак не соответствовал его
ласковый и мягкий голос. - Знала ли ты, что за человек тот, кого ты
полюбила?
неразумной прихоти?
на ее лице. Она опустила голову скорее от боли, чем от стыда, и ничего не
ответила.
Меня послали сюда выслушать исповедь браво, и, разумеется, девушка, у
которой есть так много причин осуждать человека, столь долго ее
обманывавшего, не захочет слышать подробности о его жизни.
горечью сказал Якопо, - тогда она научится ненавидеть даже память обо мне.
таким нежным цветком нельзя обращаться грубо. Прислушайся к голосу рассудка,
дочь моя, и не поддавайся слабости.
отсюда!
размышлял о том, что человеческое чувство сильнее его доводов и что сердце
Джельсомины исцелит только время. В душе заключенного шла такая жестокая
борьба, какой ему, вероятно, еще ни разу не доводилось испытать, но земные
желания, все еще владевшие им, наконец победили.
позволяла цепь, - я надеялся.., что это несчастное, но невинное существо с
проклятием отвернется от своей любви, когда узнает, что человек, которого
она любит, - наемный убийца... Но я ошибся, я плохо знал женское сердце!
Скажи мне, Джельсомина, и, ради всего святого, скажи чистую правду: можешь
ли ты смотреть на меня без ужаса?
ребенок, улыбающийся сквозь слезы в ответ на ласковый взгляд матери. Якопо,
потрясенный, вздрогнул так, что удивленный монах услыхал, как звякнули его
цепи.
- Джельсомина, ты услышишь мою исповедь. Ты долго владела одной моей тайной,
теперь я открою тебе и все остальные.
сделал тебе этот старый рыбак и как ты мог убить его?
мой?
переходил с невозмутимого лица Якопо на его дрожащую подругу. Мало-помалу
истинное положение вещей стало для него проясняться.
раскрою им глаза.
смерть.
Мережковский Дмитрий
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий
Прозоров Александр