деревьям, посвященным Минерве. Дом, построенный предками, стоит среди
виноградника. Лозы посажены на покатом холме. Море не настолько близко,
чтобы чувствовался запах рыбы, но из окон можно любоваться кораблями, что
везут пшеницу в Рим. Правда, там все запущено, и надо, чтобы Теофраст
привел дом в надлежащий вид. Скоро наступит сбор винограда. Он исцелит
твое нездоровье, Делия. И, конечно, мы возьмем с собою нашего друга.
счастливым ветром в Неаполь, зашедший навестить нас, советовал:
ученик Аретея. Того самого, что лечил Марка Аврелия. Он с большим успехом
излечивает грудные болезни свежей ослиной печенкой. Посмотрите на меня!
Филоктет спас мне жизнь...
который, вероятно, мне уже не суждено больше увидеть, я подумал, что он
напоминает нежное объятие природы. Еще спали в теплых постелях те женщины,
что я встречал во время прогулок под портиками. Колеса повозки весело
загремели по каменной дороге...
смеялись над вывеской одного трактирщика, у которого нашли приют. Какой-то
бродячий художник изобразил на ней чудовищную птицу и начертал такие
стихи, вдохновившись Горацием:
кулаками в бока, заявил:
колбасу.
Вскоре мы свернули на дорогу, ведущую в Оливий. Я наслаждался сладостными
видами. Делия, которую растрясло в дороге, жаловалась:
холмов, среди которых вдруг возникал на скале розовый город или медленно
приближались белые храмы на фоне темных дубовых рощ; у дороги мирно
паслись стада овец. Мы захватили с собой путеводитель, составленный некиим
Маврицием, где были указаны названия городов и селений, расстояния между
ними, святилища, всякого рода достопримечательности, целебные источники и
священные рощи. На остановках, которые часто называются по вывескам
таверн, трактирщики низко кланялись нам, благодаря щедрость Вергилиана, и
предлагали самые лучшие яства, но Делия едва дотрагивалась до пищи.
морским воздухом, или попадалась навстречу пара волов в ярме, влачивших
тяжелую повозку на скрипучих колесах, в сопровождении поселян в широких
войлочных шляпах. Разъехаться с ними на узкой дороге было нелегко. Иногда
под тенистым дубом стоял, опираясь на посох, старый пастух, с лицом как из
бронзы, в овчине, невзирая на жаркий день, и с любопытством смотрел на
проезжавших путешественников.
божественный воздух!
землю. Там водились зайцы. А на горке у каменной ограды виноградные
гроздья поспевали раньше, чем в других местах, и их собирали в плетеную
корзину. Отец высоко поднимал первую сорванную гроздь, любовался ею и
воздавал хвалу Либеру... Вот и старый дом!
пройдоха уже успел, очевидно, завести в здешних местах приятные знакомства
и радостно приветствовал своего господина. У ворот стоял с палкой в руке
Нумерий. Он был в домотканом грубом плаще с капюшоном и добродушно
улыбался всем своим широким рябым лицом.
и со слезами на глазах смотрел на полузабытые предметы, которые снова
выплывали в памяти из детских лет, и на статую Минервы в атриуме,
покровительницу дома Кальпурниев. Поэт возблагодарил богиню за
благополучное возвращение к пенатам почтительным поклоном, но, заметив,
что Делия посмотрела на эту сцену с явным отвращением, нахмурился.
воплощенного в ней, - грустно добавил поэт.
гению эллинов, что могли с такой ясностью постигать вселенную и ее
устройство.
в том числе и наша земля, подобны огромным шарам, вращающимся вокруг
небесного огня в прозрачных, как хрусталь, сферах, издающих божественную
музыку.
что он не верил в богов и сомневался во всем. А мой дорогой Аполлодор учил
меня, что мир родился из огня. Не из того обыкновенного огня, в котором
сгорает полено, а из божественного пламени, и в него же со временем
превратится.
роще, где находилась гробница Овидия... Мое детство ушло навеки. Я
подумал, что, вероятно, Томы покажутся мне по возвращении тихим
захолустьем, после этих громад, колонн, нимфеев. Но я был уверен, что мой
учитель и поэт Вергилиан стали бы друзьями, если бы им суждено было
встретиться на земле.
не понимала, о какой гармонии говорит Вергилиан, утверждая, что в ней
достигается равновесие блага и страданий.
простым людям, как я и другие?
светило ли солнце, шел ли дождь, от которого приятно пахнет смоченной
пылью. Даже в печальных воспоминаниях я находил горькую радость и ждал от
жизни новых чудес. Мне помогали моя молодость и то предвкушение любви, что
делает мир для человека полным смысла и значения. Мне сопутствовали также
моя братская нежность к Грациане и тайная, скрытая от всех любовь к
Маммее.
8
морем и лиловатым островом Прохита. Над крышей летали с печальным щебетом
ласточки, учившие своих птенцов первым полетам.
воздухом, возвращались домой, чтобы подкрепиться пшеничным хлебом и
оливками, козьим сыром и медом.
его снасти и даже лица корабельщиков. Корабли направлялись в Рим, они
везли пшеницу и баранов или оливковое масло из африканских портов.
Вергилиану, а о местных событиях получали сведения от Нумерия,
отправлявшегося каждое утро в соседний городок на рынок, или от рыбаков,
приносивших нам в кошнице серебристых рыб. Но однажды появился неожиданно
Скрибоний, с посохом в руках, в изорванной тунике, с огромным синяком под
глазом, и горестно воздел руки к небесам.
сестерциями в кулаке и с надеждой, что кто-нибудь посадит его на попутную
повозку, если он будет рассказывать занимательные истории. Так Скрибоний
добрался до Вольтурна и там завел дружбу с горшечником. Ремесленник вез в
Кумы сосуды своего производства и с удовольствием взял веселого путника с
собой, так как вдвоем было безопаснее ехать. Но в пути на них напали
разбойники, может быть, те самые рабы, что убежали от Веспилона. Они
жестоко поколотили горшечника, цеплявшегося за свое добро, разбили сосуды
и угнали мула. Досталось и Скрибонию, пытавшемуся увещевать разбойников:
"Злодеи, имейте хоть каплю жалости!"
Володихин Дмитрий
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Суворов Виктор
Витковский Евгений
Сертаков Виталий