японского офицера, убитого нами. Тут представлено все, что надо. Ориентиры
на местности, маяки "Жонкьер" и "Крильон", вот вам дорога на Онор и завалы
на реке Поронай. Такой альбом имеется у любого японского ефрейтора, а у нас
офицеры даже дороги от Александровска не ведают...
Кушелев, в штабной избе он бурно заговорил:
себе в оправдание, что не были готовы к войне с Японией, то Сахалину нечем
оправдать себя перед народом: у нас было достаточно времени для подготовки.
Но мы ничего не сделали. Если не считать, что получили "подъемные"...
с его тюрьмою как есть... без боя...
возлюбленных им тюрем полезать в болота и сидеть там в грязи по самые уши?
Пошел он к чертям, рак такой!
внутри Сахалина.
главным узлом сопротивления. Как можно оставить Рыковское, если к югу от
него тянется просека к Онору, а к северу - дорога на Дербинское? Рокадных
сообщений на Сахалине нет, зато все дороги вписываются в извилины речных
долин - реки Тымь на севере и реки Поронай на юге. Если этого не понимает
Бунге, то мы, понимающие, должны удерживать Рыковское из последних сил...
Наконец, - заключил Жохов, - не стоит забывать, что в Корсаковском округе
еще не сложили оружия ни отряд Слепиковского, ни отряд Быкова!
отряд капитана Сомова... на помощь им!
покачиваясь, он направился к дверям.
лежавшей Фенечкой, послышался се вздох:
там всех медом станут намазывать...
натуральное свинство...
сохранить его для народной памяти, и трудно идти на подвиг, заведомо зная,
что погибнешь безвестно...
подсказывали местные жители - редкие одиночки, чудом уцелевшие после
погромов. Ночуя в опустевших деревнях, дружинник мучился от противного
запаха, который оставляли после себя японские солдаты (очевидно, от
химических зелий, употребляемых ими в борьбе с русскими насекомыми).
Владимировки, где его поддерживали остатки населения, не мог он и
проломиться к северу, огражденный от Быкова сильными вражескими заслонами.
Неожиданное появление Корнея Землякова с запиской от Быкова внушило ему
надежды на возможность соединения двух отрядов - в один, более мощный.
продумав, велел готовиться в обратный путь. - Я не буду давать тебе никаких
записок... сам понимаешь, не маленький! Не дай-то бог, еще попадешься.
запомни это слово: Си-ра-ро-ко. И пусть Быков с отрядом ждет меня в Сирароко
десять дней. Если не появлюсь в срок, значит, меня уже нет в живых на свете,
и пусть Быков выбирается к своим уже без меня... Иди!
ночлегов избирал самые глухие деревеньки, Но однажды ночь застала его на
каких-то выселках, где уцелел только дом старосты, который принял его очень
любезно:
какой денечек сторожат на дорогах?
это... Но меня, милок, не пужайся. Я вить добрый, тока вот фортуна мне
малость подгадила.
что пошел на каторгу за сожитие со своею дочерью. Но вины за собой он не
признавал:
завсегда ей гостинцев везу... Мне аблокат (ен в очках был, ученый барин!)
картинку показывал: старец Лот с дочерьми гуляет. Лоту, значица, можно
гулять, с него даже картинки малюют всякие, а почто мне-то нельзя?
замычала телка; предсонным сознанием он еще подумал: "Как же это телку
японцы не увели?" Корней был разбужен средь ночи паршивым сахалинским Лотом:
Корнею руки за спиною, отвели его на лесную поляну, где возле костерка сидел
молодой самурай офицер в желтых гетрах, и на веточках он поджаривал червивые
после дождя грибы. Перед Корнеем разложили пачку измятых русских денег,
набор японских открыток с позирующими проститутками и бутыль с английским
виски.
понял. - Можешь забирать. Сначала говори: куда пойдет храбрый Слепиковский,
где его встретит Быков?..
весело скачущим белкам. Потом понурил голову, готовя себя к самому худшему.
Но - промолчал. Тогда его стали пытать и мучить тесаками столь жестоко и
бесчеловечно, что он орал изо всех сил, а с соседнего хутора отвечала ему
телка - долгим и жалобным мычанием. Потом он видел, как стянули с него
сапоги и сунули в костер его ноги...
подписал все протоколы допроса. Но теперь ничего не надо было подписывать, а
только произнести единое слово "Сирароко" - и страдания кончились бы сразу.
Но он принял от самураев неслыханные муки, так и не сказав ничего своим
палачам. Последнее, что запомнил парень, это как ставили его на колени.
Потом велели наклонить голову...
других, а умер он лучше тех, которые жили лучше его. Он отошел прочь с земли
как честный русский человек, как верный патриот России-матери, которая -
волею судьбы - воплотилась для него в этом острове людских невзгод и печали.
10. РЫКОВСКАЯ ТРАГЕДИЯ
как сильная отдача выстрелов раскачивает его, уже пожилого человека, а над
головой генерала японские пули кромсали и вихрили листву деревьев.
- на плечах бежавшего от них Болдырева - ворвались в Дербинское; среди
дружинников и солдат, отходящих на Рыковское, появилось боевое ожесточение.
Каторга не смогла вытравить из ополченцев любви к поруганной родине, а
Кушелев выпускал по врагам пулю за пулей, и сейчас он, прокурор Сахалина,
был заодно с теми людьми, которых раньше судил, карал и преследовал.
Харагучи понесла невосполнимые потери. Один из ударных японских батальонов
оставил на поле боя почти всех солдат, включая и полковника, обвешанного
орденами. Иностранные газеты писали, что никакие репрессии не подавили в
сахалинцах сопротивления, хотя каждый дружинник знал, что, взявшись за
оружие, он уже обречен. Солдат гарнизона еще мог сдаться в плен на общих
правах, но каторжанин или ссыльный, пойманный с оружием в руках, будет
умерщвлен самым злодейским образом... Кружилась, сорванная пулями, листва.
высоких сапогах, он продолжал стрелять.
напоминая большое русское село; здесь заранее расположили склады боеприпасов
и питания для гарнизона. Жители окрестных селений сбегались теперь именно в
Рыковское - с детьми и женами, для них открыли пустовавшую тюрьму, и тысячи
обездоленных людей искали спасения за ее "палями". Беженцы заполнили все
камеры, плотно сидели по нарам, даже в карцерах было не повернуться от
теснотищи. Среди каторжан и поселенцев было немало "вольных", которые тоже
нашли приют в тюрьме, лишь бы не оставаться под пятой оккупантов.
тюрьма всегда неприкосновенна...
Черепнин Владимир
Панов Вадим
Маркеев Олег
Конан-Дойль Артур
Никитин Юрий
Херберт Фрэнк