французского фильма с только что взошедшей, но уже довольно знаменитой
звездой.
накрыл на стол. Когда обед разогрелся, он выключил газ и выглянул в окно -
не видно ли Дуняши, она должна была появиться со стороны станции метро
"Трибуналес".
поел в одиночестве, решив, что Дуня зашла куда-нибудь к знакомым. Хотя
странно - билеты уже куплены, таких вещей она обычно не забывала. Сеанс
начинается в шесть, а уже было двадцать пять шестого, - Полунин начал
тревожиться.
последний момент (до кинотеатра было пять минут ходу). В шесть, еще раз
выглянув в окно и опять ее не увидев, он поинтересовался уже вслух, где в
самом деле носят черти эту пустоголовую дуреху, содрал галстук и швырнул его
в угол.
выскочил в прихожую.
собирался всех обзванивать...
пожалуйста, свет, у меня болят глаза...
в комнату, слабо освещенную отблеском уличных фонарей на потолке,
остановилась у окна.
Понимаешь, Владимир приехал...
ни к чему.
знаешь!
интересуют. Если разрешишь, я включу свет, мне надо собрать вещи.
выбежала из комнаты и заперлась в ванной. Полунин посидел еще, бездумно
глядя на светлеющий широкий прямоугольник окна, потом ему пришла в голову
мысль, что завтра ей придется забирать обратно свои заявления и анкеты, -
хорошо, если они еще здесь, а если отправлены в Москву? Балмашеву теперь
хоть в глаза не смотри. Ничего себе, скажет, провел "воспитательную
работу"... А впрочем, сама пусть и объясняется. Еще он подумал о том, что
хорошо сделал, не перетащив сюда от Свенсона свои инструменты и детали, -
вчера только хотел забрать, но потом решил, что лучше работать там, Дуня не
любит запаха расплавленной канифоли...
ничего не ощущалось - словно все чувства были отключены, вся система
обесточена, выведена из строя. Упало напряжение и в мозгу, он работал как-то
вполнакала, отказывался еще воспринять случившееся во всем его значении,
ограничиваясь мелкими, частными деталями. Так всегда и бывает, когда
случится беда. Нервная система, надо сказать, устроена на диво рационально -
где еще встретишь такую безотказную блокировку...
сгоняя сонную одурь, достал из стенного шкафа свой чемодан. Сборы заняли не
много времени, он укладывал вещи спокойно и аккуратно - блокировка
продолжала действовать. Когда все было готово, он вынес чемодан в прихожую,
положил на него туго набитый портфель, пачку перевязанных бечевкой книг.
Постояв у двери в ванную, поднял руку, чтобы постучать, но услышал звук
приглушенных рыданий и, дернув щекой, отошел.
вернулся, положил его на стол и снова вышел, аккуратно прихлопнув за собой
входную дверь.
выдолбленную тыковку. - Как у тебя с работой?
протянул ему мате, он поблагодарил молчаливым кивком и стал тянуть через
серебряную витую трубочку горький напиток.
поплавать?
говорит, что дела по репатриации разбираются месяца четыре, а то и дольше; с
ним - учитывая все обстоятельства - наверняка решится не так скоро. Торчать
все это время здесь...
рейсов сделать придется. А там видно будет - вдруг прирастешь? "Сантьяго",
парень, - и это я тебе говорю честно, - самое вонючее из всех вонючих судов,
которые когда-либо оскверняли Атлантику, но команда у нас - первый сорт. Это
тебе Свенсон говорит, не кто-нибудь. Словом, подумай.
будущее хозяйство. Три дня ушло на формальности - в пароходной компании, в
полиции, в профсоюзе моряков, у врачей. За всеми этими хлопотами он так и не
выбрался позвонить Балмашеву, вернее, не решился это сделать, предвидя
расспросы по поводу Дуняши. В пятницу вечером, снабженный новенькой
матросской книжкой и всякого рода справками, свидетельствами и
удостоверениями, Полунин явился со своим чемоданчиком на борт и получил
койку в четырехместном кубрике, где кроме него помещались двое радистов и
помощник штурманского электрика. В ту же ночь, приняв в трюмы семь тысяч
тонн пшеницы, "Сантьяго взял курс на Кейптаун.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
первого рейса, который продолжался ровно месяц. Балмашев был на месте; он
сказал, что новостей пока нет, да и рановато их ждать - ответ может прийти
где-нибудь в марте-апреле, не раньше.
черным по белому?
неугомонный вы человек?
чего вам тут торчать...
Буэнос-Айрес. Он еще раз позвонил Основской, с которой так и не повидался
тогда перед отплытием, но ее не оказалось дома. Больше делать на берегу было
нечего, он собрал теплые вещи и вернулся в порт.
предстояло везти пшеницу. Тонкая пыль клубилась над раскрытыми трюмами, куда
были опущены хоботы зернопогрузочных транспортеров. Запах этой пыли напомнил
Полунину далекое довоенное лето, которое он проводил у деда в Новгородской
области, - на току грохотала высокая красная молотилка, бежал и хлопал
длинный приводной ремень, летела по ветру полова...
помощнику: что-то случилось с временной телефонной линией, связывающей судно
с берегом. Полунин быстро нашел и устранил неисправность, позвонил для
проверки на ближайший пост Морской префектуры - телефон действовал исправно,
и он уже собирался уйти из каюты, как вдруг что-то заставило его набрать еще
один номер. Когда в трубке пропел сигнал вызова, он протянул руку к рычажку,
чтобы тут же дать отбой, но услышал совсем не тот голос, который хотел и
боялся услышать. Голос был женский, но явно аргентинский - с той особой
хрипотцой и резкостью тембра, что отличает голоса испанок и
испаноамериканок.
был у меня записан - мои знакомые...
съехала в начале ноября, тут ей все звонили из разных ювелирных фирм.
Погодите, я вам дам новый адрес, она оставила у портеро, - это какой-то
пансион в Бельграно, на улице Крамер, - минутку, сейчас я найду...
самого отхода, посвистывая сквозь зубы и пересчитывая заклепки на переборке.
между вахтами, партии в покер или канасту, бесконечные разговоры соседей по
койкам - о женщинах, о футболе, о том, где, что и на какую валюту можно
Прозоров Александр
Василенко Иван
Суворов Виктор
Гюго Виктор
Конюшевский Владислав
Доценко Виктор