Чтение 75–й страницы книги ~Охота на героя~

И все же Левс дождался, пока костер догорит до конца, дотерпел, и
только тогда, сохраняя приличествующий вожаку становища вид, спросил у
Кирия, не видел ли тот Химона. Тот не видел.

Левс поспешил к своему шатру, заранее предчувствуя, что найдет там...

Он отыскал ее не сразу, наверное, потому, что ожидал увидеть в самом
неожиданном месте. А записка лежала на полке, там, где он всегда брился.

"Ты прости, пожалуйста, что я там поступаю, но я на самом деле должна -
слышишь, должна! - идти. Не беспокойся, со мной все будет в порядке - я
знаю. Так что не беспокойся. Я беру с собой Химона, в случае чего он
поможет, но все будет хорошо. Не беспокойся, пожалуйста.

Целую, Хриис".

"Я должен идти. Знаю, что вы остаетесь теперь без лекаря, но это
ненадолго. Вы скоро соединитесь со стойбищем Сиртара, там есть лекарь. А я
обязан идти. Простите.

Химон".

Левс отшвырнул листочек и выбежал наружу. Погоню снарядили тут же - и
послали весточку отряду Аскания. Почему-то альбинос считал, что дочка с
учеником Фтила направились туда.

Разумеется, погоня возвратилась ни с чем.

Я вернусь сюда после всех дорог,

после всех облаков и скал -

чтобы снова перешагнуть порог

и сказать, что просто устал.

После всех побед, что сложились в боль,

после всех утрат и оков

я скажу, что хотел быть всегда с тобой,

пусть удел мой и не таков.

После всех костров и пустых надежд,

что, как камень, пошли ко дну,

я скажу, что всю жизнь мечтал о тебе,

и тогда тебя обниму.

Я вернусь сюда, как заблудший сын,

позабывший про злую спесь,

и увижу: в ткарны слились часы,

все уже изменилось здесь.

Даже небо другое: серей, мрачней,

даже горы стали немей.

И среди пропущенных мною дней

потерял я своих друзей.

Нет, они остались, но каждый миг

превращал их в других - увы.

На мгновенье взгляд свой приподними -

изменилась и ты, и ты!..

Впрочем, может статься, что на беду,

ну а может, и на покой,

извини... - я к тебе уже не приду:

это будет кто-то другой.

Глава двадцать седьмая

Прощальные стихи

На веере хотел я написать -

В руке сломался он.

Басе

1

Ренкр не знал, сколько времени прошло с тех пор, как началась Песнь, и
вот до этой самой минуты, когда он очнулся и обнаружил, что лежит на тропке
и руки его свешиваются в пустоту. Осознание этого заставило долинщика
осторожно повернуть голову и посмотреть, что же там внизу. Там не было
ничего. Лишь где-то на устрашающей глубине темнели морщинистые стены.

Альв приподнялся, стараясь не думать о бездне под ним и о том, как это
- падать

/падать, падать, падать в колодец/

вниз. Рядом кто-то тяжело застонал и зашевелился. Ренкр узнал голос
Скарра и прошептал:

- Осторожнее!

Стон затих, снова послышалось шевеление, и в поле зрения появилось
усталое лицо тролля.

- Кажется, я потерял сознание, - признался он.

- Кажется, я - тоже, - прошептал Ренкр. - И еще я очень хочу есть. Где
твой мешок?

Тролль осмотрелся, хотя достаточно было одного взгляда, чтобы понять:
на узенькой тропке мешку спрятаться негде. Выходит, его здесь нет.

- Уронил, - развел руками Скарр. - Когда... ну, когда пел.

- Понятно, - вздохнул альв, садясь на тропу.

Туман рассеялся, и теперь, когда стало видно, что находится вокруг
(вернее, чего там нет), вставать в полный рост было страшновато. Ибо на
самом-то деле пол пещеры обнаружился далеко внизу, а Ренкр и Скарр сидели на
одной из четырех каменных стен-перегородок, пересекающихся в центре этого
огромного зала. Здесь, на дорожках-торцах стенок, лежали и горгули, но
последних оказалось значительно меньше, чем могло бы быть. А внизу, там,
куда еле-еле достигал испуганный взор, - там темнели маленькими пятнышками
коричневые тельца.

- Нужно выбираться отсюда, - прошептал пораженный увиденным Ренкр.

- Нужно, - подтвердил тролль. - Но... я боюсь!

- Я тоже. Но как-то же мы сюда попали.

- Ага, - судорожно кивнул Скарр. - Но тогда был туман.

- Ну не ждать же нам, в самом деле, пока он снова появится! - отозвался
Ренкр.

И начал подниматься на ноги, совсем не ощущая той уверенности, которая
была в его словах. Стоять на тропке оказалось несложно, особенно если
смотреть перед собой. Он сделал шаг, и колодец осклабился, потирая то ли
руки, то ли каменные челюсти, - словно учуял, что его время приближается.

Они прошли немного к выходу, изредка переступая через безвольные тельца
горгулей. Ренкр и хотел бы помочь им, но не мог заставить себя остановиться.
Скарр, кажется, испытывал то же самое.

И вот сейчас, когда примерно полпути уже было пройдено, долинщик
внезапно понял, что они поторопились. Потому что без проводника двум
великорослым чужакам все равно было не найти ни выхода из вертикали, ни
пещеры Ворнхольда, ни селения горян. Ренкр посмотрел вниз, на маленькие,
нелепо изогнутые тельца мастеров, сорвавшихся со стены, не выдержавших
расставания с Горой, - и подумал: не исключено, что все их знакомые горгули
лежат сейчас там. Но промолчал и пошел дальше - что толку раньше времени
расстраивать тролля.

Они добрались-таки до того места, где тропка переходила в ровную,
довольно обширную поверхность, и Ренкр, не удержавшись, присел - и уперся
руками в твердь - это стоило того. Скарр примостился рядом, переводя дух.

- И что дальше?

Ренкр пожал плечами:

- Дождемся, пока мастера придут в себя, отыщем Гунмеля, Сирэма или
Рафкри и попросим, чтобы они провели нас к выходу.

Тролль выразительно посмотрел вниз, где лежали упавшие горгули, но
ничего не сказал.

Бурчание у Ренкра в животе прервало их невеселые размышления. Больше
всего сейчас хотелось есть и пить, и тролль с альвом направились туда, где
вертикаль соединялась с мертвым Сердцем Горы. Здесь по стенкам ползало
несколько фосфоресцирующих насекомых; они уже снова начали светиться, и лишь
увидев это свечение, Ренкр подумал, что в Сердце должно быть темно - однако
темно там не было. Тогда он обратил внимани на то, чего поначалу не заметил,
- на шарики-мо, висевшие под самым потолком и излучавшие мерное, пусть и не
очень яркое, свечение. Оно-то и разгоняли тьму в Сердце.

Вдвоем Скарр и долинщик изловили нескольких мокриц и съели, не
испытывая особого отвращения - голод брал свое. Потом они вернулись обратно
и начали терпеливо ждать, когда же мастера очнутся. Песнь далась им тяжелее,
чем великорослым чужакам, видимо, потому, что горгули были сильнее привязаны
к Горе - ибо глубже проникли в ее суть.

Но вот один за другим мастера стали приходить в себя. Они поднимались и
начинали пробираться к выходу. Судя по их блуждающим глазам, по неуверенным,
медленным движениям, горгули еще не совсем оправились от того переживания,
которое им довелось испытать. Они не замечали сидевших у стены Ренкра и
Скарра, проходили мимо, а те все не решались побеспокоить горгулей.

Но вот Скарр тронул альва за плечо и указал на торец гигантской
стены-перегородки, по которому брело несколько мастеров. Лицо одного из них
показалось Ренкру смутно знакомым. Присмотрелся...

Трудно было поверить, что это Гунмель, раньше такой жизнерадостный и
деловитый, полный энергии, - теперь он скорее напоминал жалкую тень того
прежнего Гунмеля!

Ренкр поднялся и подбежал к мастеру, бережно обнял за плечи и отвел в
сторонку. Усадил рядом с троллем и заглянул в светло-малиновые глаза,
надеясь отыскать в них хоть кроху разума. Гунмель вздохнул и перевел на него
взгляд, в котором скользнула нотка узнавания.

- С тобой все в порядке? - заботливо спросил альв.

Горгуль кивнул и свернул оба уха в трубочки.

- Где Сирэм? - вмешался Скарр. - И Рафкри?