стеной. За ним, пригнувшись, двинулся Путин. По-прежнему все было тихо.
щебня, второй, раскинув крестом руки, лежал на спине. Рядом со сведенными
судорогой пальцами находилась снайперская винтовка с оптикой.
-- прозвучал выстрел. Пуля проныла возле самой щеки Путина. Ему показалось,
что сзади послышался тяжелый выдох человека... Он боялся оглянуться, но
сделал это -- прижав руку к горлу, на земле сидел Щербаков и сквозь пальцы
хлестали струи крови. Его глаза были широко открыты, рот делал схватывающие
воздух движения и его последними словами были: "Я мертвец". Но убитый еще
слышал команду Шторма "ложись!", и тяжелую дробь пулемета, из которого
Сайгак поливал тех, кто стрелял из сумеречной глубины прохода.
сонная артерия". И словно оправдываясь: "Думаю, дальше идти нам не следует,
слишком опасно." Путин: "Согласен... но все бросать на полпути...Они где-то
здесь..." "Возможно, -- не желая спорить с президентом, холодно проговорил
Шторм. Он думал не о себе, слишком велика на нем лежала ответственность, --
но у них явное преимущество -- засада, которую обойти будет чрезвычайно
трудно.". "Жаль, ведь второго такого случая может не представится..." --
рука президента лежала на еще теплой щеке Щербакова и ему казалось тело не
холодеет, а наоборот -- набирает температуру...
выясняли отношения, Сайгак по рысьи бесшумно миновал слабо освещенный
туннель и, перешагнув застреленного им боевика, нырнул в отходящий от
главного ствола проход. Однако не успел он ступить за каменистый выступ, как
уловил чуждое присутствие. Рядом кто-то был и Сайгак инстинктивно кинул руку
к ножу, который он снял накануне с убитого боевика.
стене фигуру бородатого человека, в руке которого чернел длинноствольный
пистолет. Сайгак взмахнул рукой и отсекающим движением саданул по предплечью
своего противника. Он видел как тот, скривившись от боли, выронил оружие.
Опустившись на колено, человек начал здоровой рукой шарить по земле. Сайгак
сделал шаг и, обняв его за шею, приставил клинок к горлу.
вдвоем и никто тебе не поможет... А теперь, будь добр, скажи, где твои
эмиры?
мычание. Человек явно был не из местного племени. Тогда Сайгак объяснил суть
своего вопроса по-английски и, к своему удивлению, получил быстрый ответ,
который выражался в красноречивом жесте боевика. Здоровой рукой тот указал
куда-то вдоль прохода, загребая ладонью воздух. Затем он поднял руку над
головой и сделал такое же крутящееся движение...
убит...(по-английски)
моральную ответственность за своего телохранителя, не знал, как поступить --
брать ли тело Щербакова с собой или оставить в подземелье.
Анатолием мы обязательно вернемся...
Нет, жизнь ушла, все было спокойно и мертво в груди телохранителя.
продвигающуюся впереди юркую, невысокую фигурку Сайгака. Когда они повернули
в проход, наткнулись на окровавленный труп боевика.
Однако под впечатлением скорого выхода из-под земли едва не напоролись на
ловушку. Провод шел на уровне живота и первым с ним соприкоснулся Сайгак. Он
замер на полшаге и, подняв руку, дал сигнал опасности. Шторм с президентом
прижались к стенам прохода, ожидали выстрелов или взрыва. И дождались бы,
если бы Сайгак плохо освоил диверсионное дело, которому его обучали в
спецшколе. Он пупком почувствовал опасность. И верно: тонкая нитка провода
шла к порогу и за ним оказывалась в сцепке с МОН -- противопехотной миной, в
брюхе которой два кило тротила. Рвани она, и не было бы о чем говорить, а
так, отсоединив замедлитель, он позвал Шторма. Тонким пением, каким общаются
между собой зорянки.
ощутили прелесть августовской ночи. Они вышли наружу, что подтвердило вывод,
к которому еще раньше пришел Сайгак: катакомбы явно соединялись с внешним
горным миром, о чем свидетельствовали силуэты деревьев и раскинувшееся над
ними яростно сверкающее мирозданье.
"свидание" со своей Людмилой Александровной. По часам было уже далеко за
полночь.
голосе нотки настороженного успокоения.
землю.
бороду Барса и можно возвращаться.
нарастали характерные шумы. Рокот, который не спутаешь ни с каким другим.
Шторм поднял голову и окинул взглядом сектор неба. Непоседливый Сайгак,
вскочив на ноги, поднялся на валун и тоже оглядел небо.
подполковник (он еще не знал о повышении в звании своего бывшего
наставника), судя по нотам, скоро начнется эвакуация заграничного гостя, а
мы не знаем, где это знаменательное событие может произойти.
Он поднялся и шагнул в том же направлении, откуда слышались звуки вертолета.
-- Это может произойти только на седловине, на западной стороне ущелье,
откуда мы начинали операцию.
подходящее место для посадки вертолета.
преодолевать полосу камнепада, которая белесой дугой подходила почти до
самого гребня ущелья. Однако наступающий рассвет облегчал путь и они
довольно ходко подобрались к тому месту, откуда начиналась зубчатая гряда.
"я мертвец", которые были несовместимы с веселым характером и здравомыслием
Щербакова. "А что ты скажешь перед тем как уйти в тот мир? -- спросил он
себя. -- Впрочем, это может случиться в любой момент... А может, уже
случилось и я пребываю в своем последнем сне? Нет, это не сон -- реальнее
реальности не придумаешь. Впереди идет пожилой человек, кости и жилы
которого старее моих на целых десять лет. Конечно, он устал и ему такая
гонка ни к чему... А этот парень, благодаря которому мы выбрались из ада и
движемся к чему-то неизвестному и, возможно, еще более страшному испытанию
-- что он чувствует? Усталость, желание отомстить, восторг от предвкушения
схватки?"
полковника, взобравшегося на скальный выступ..
побежали. Впереди заросли вереска, три или четыре карликовые сосны и --
поляна. Видимо, на нее и был настроен садиться вертолет.
схватить воздуха. К нему вернулся Шторм.
полковник.
и войны... Кто же сказал эти замечательные слова? Сейчас доберусь до того
дерева и вспомню... А что Толстой думал о патриотизме? Прибежище подлецов...
Нет, нельзя путать патриотизм с национализмом, это совсем другая опера..."
другому нельзя -- кустарники и редкие деревья не позволяли атаковать с более
рациональной дистанции. Шторм, разумеется, это прекрасно понимал и потому
предложил:
прикрыть нас.
ценю, да только это не про нас. Отошли лучше в тыл Сайгака. Ему еще жить и
жить..." -- подумал президент, но вслух сказал другое.
ураганные вихри. Машина шла на посадку без единого огня и лишь по абрису
можно было догадаться, что это легкий вертолет, способный взять на борт не
более трех-четырех человек.
появились люди. Двое несли носилки, двое других вели под руки человека,
одетого в светлое. И это одеяние многое им рассказало.
наш Эмир...
поднести губы к самому уху полковника.
сказал Сайгаку и тот, сорвавшись с места, пригнувшись, скрылся за кустами.