Чтение 75–й страницы книги ~Вид на битву с высоты~

мысли о том, как я от него сбегу. А сбегу я немедленно, как он оставит меня
одну.

Времени было мало. Уже приезжал генерал. Я обещала генералу свои скромные
прелести. Но не здесь - я уже знала весь механизм, запущенный этими
работорговцами. Главным для них было одно: никто из проданных на войну
ветеранов не должен возвратиться на Землю. Эти гады хотели, чтобы я стала
вдовой, не обретя радостей материнства! Нет уж, не выйдет, господа! Вам нужны
великие потрясения - а мне всего лишь Витечка.

- Они все забывают, счастливые люди, - исповедовался мне Порейко. - Они не
помнят ни своего имени, ни своего прошлого. Они думают, что защищают родину,
что за их спинами - родной город.

- А на самом деле?

- На самом деле это вроде стадиона, где бьются гладиаторы, а зрители
делают свои ставки...

- Это бесчеловечно!

- Дура! Мы дарим им смысл жизни! Ветераны в нашем Союзе не имеют ничего за
душой. В восемнадцать лет их отправили на несправедливые и жестокие войны и
научили убивать и бояться мести тех несчастных, которых они обездолили и
осиротили. Их сделали трусливыми и равнодушными убийцами. Они живут от пенсии
до пенсии, а порой они и пенсии не выслужили, потому что их разыскивает
милиция. Они забыли умереть, мы помогаем им - дарим для этой смерти.

- А как же они не догадываются, что воюют сами с собой?

- Они уверены, что воюют с чужими. Тех, их врагов, набирают в другой
структуре. Они не то чтобы черномазые, но их везут с юга. Даже если снять
маску, наши все равно увидят чужих. В последние годы нам положено было воевать
с чернозадыми. Война продолжается. Что чечен, что молдаван, что душман - все
одна сволочь. А у них - вот что смешно! - у них, у душманов - мы их зовем
ублюдками, - у них те же легенды и та же страсть защищать свой дом, как и у
наших мальчиков. Ведь и там наши местные войны по установлению порядка создали
категорию отмороженных и никому не нужных солдатиков. Так что они умирают с
чувством выполненного долга и с любовью к ближним. А мы приумножаем свои
капиталы...

И тут Порейко начинал хохотать.

Я хотела поглядеть на тех, кто покупает солдатиков. Порейку и генерала
время от времени допускали к инопланетному начальству... Впрочем, когда я
убедилась, что оба бездельника готовы на все, - я успокоилась. Я попаду туда,
где идет война, я отыщу Витечку и верну ему память и любовь. А там мы
прорвемся. Прорвемся ли?

Порейко с генералом как-то шутили, а я поняла: у солдат на том свете нет
огнестрельного оружия - они должны драться из луков и мечами, как в рыцарском
романе. Видно, тамошние хозяева - большие романтики. Я знала, что Одноглазый
Джо ходил туда, охранял начальство и брал с собой ТТ. Ничего, обошлось. А где
хранится оружие, я знала.

Главное - попасть туда! Порейко обещал мне зрелище, подобного которому я в
жизни не видала. Вот и ладушки.

Подходило время отправляться в путешествие. От нас туда посылали двадцать
единиц корма для пушек, и тут появился ты, Гарик. Я не знала - верить тебе или
нет. Но в любом случае ты - не с ними, ты - я все чувствую - ты им враг.
Значит, я постараюсь тебя защитить - иначе тебя просто уничтожат. Уровень зла в
Меховске выше любой человеческой нормы. Я в этом зле купаюсь, как в теплом
бассейне, потому что ступила уже за пределы морали. Может, я сложно выражаюсь,
но проще не могу.

Конечно, я пыталась узнать, осторожно, аккуратно, под каким именем там
существует мой Витечка, но ничего не узнала. Не могла же я показывать Порейке
паспортную фотокарточку, на обороте которой написаны в мой адрес слишком теплые
слова. Я эту фотокарточку уже всю зацеловала. Но это - мои проблемы.

За день до пересылки приехал генерал, с ним шеф - Рустем, он тоже хотел
поучаствовать. Ненавидела я их - безумно. А тут еще они убрали Аркашу. Я его
мало знала, но и его смерть легла на их черную совесть. Я до них доберусь!
Думаю, Витечка меня поймет.

Я не знала, что и как буду делать там, на той планете. Правда, Порейко и
компания, которые там бывали, твердили, что это не та планета, а наша родная
Земля, но больше ничего объяснить не могли, потому что, думаю, и сами не
понимали. И боялись копать глубоко.

Мне было жалко, что Ритку тоже туда отправляют. По их рассказам я знала,
какая судьба ждет там медсестер и санитарок. Сама прошла это, только в
настоящей жизни.

Но я не могла вмешиваться. Пока я не доберусь до моего Витечки, чужие
судьбы меня не волнуют.

Потом наступил славный миг. Вас всех погрузили в вагон-рефрижератор и
кинули куда надо.

Мы переехали туда в том же вагоне, но после вас, и конечно же, нас не
подвергали чистке мозгов. Мы были как вожди африканского племени. Помните, в
школе проходили, как они сами работорговцам продавали своих людей, а те везли
их на плантации в Америку.

Я не знала, как проникнуть на поле боя. Даже не представляла толком, что
это такое. Но была уверена, не надо торопить события - судьба сама за меня
распорядится. Пошлет кого-нибудь или покажет дырку.

Вот я и попала на этот стадион. Только по другую сторону баррикады.

Главное я поняла почти сразу, потому что мои мозги работали в нужном
направлении.

Здесь есть несколько сенаторов, хозяев, или паразитов, - называйте их как
хотите. Это не старички. Это изношенные люди, а возраст у них разный. Мир-то
пустой. И конечно, это не другая планета - это наша Земля, хотя какой-то ее
далекий угол - видно, я по географии этот урок пропустила.

Эти старики здесь пользуются абсолютной властью. Но им скучно. Понимаете?

Что делает человек, когда ему безнадежно и смертельно скучно? Этот человек
начинает играть в песочек или в домино. Вот и наши сенаторы придумали себе игру
в войну.

Они сидят на балконе, а под ними поле боя.

И там идет самая настоящая война, в которой сражаются самые настоящие
люди. Как я поняла, эта война идет уже сто лет, и сто лет кто-то поставляет
старикам пушечное мясо.

Людей загоняют под купол, только сначала их лишают имен, прошлого, вообще
памяти, а вместо этого в них внедряют совсем другую память, куцую и лживую,
будто они всегда там внизу живут и всегда воюют за свой город, который
нарисован на стенке за их спинами.

Для того чтобы солдаты не сбежали и не вспоминали, чего не надо
вспоминать, за ними наблюдают агитаторы-идеологи и патер-ламы. Со временем
краска, которой замазаны их мозги, становится прозрачной и даже слезает. После
определенного срока, двух месяцев на наши деньги, такого солдатика надо
обязательно убрать. Вот его и убивают в бою или на поединке. Перед каждым боем
происходит рыцарский поединок. Самое радостное действие для старичков.

Старички делают ставки - они играют между собой - ставят на победителя,
ставят на время. Солдатики для них - главное занятие в жизни.

Игра в живых солдатиков.

Чтобы получать товар, они согласны на то, чтобы вожди движения ветеранов
приезжали сюда, тоже играли, ставили на рыцарей. Им платят гонорары - терпят их
присутствие.

Когда я приехала, ты был уже внизу, проходил обработку. Я узнала, что
Витечка с Валерой здесь уже давно, все сроки вышли, а они еще живы, но скоро их
будут убивать.

Я засуетилась. И мне сразу повезло. Для того чтобы сидеть на балкончике и
играть в войну живыми солдатиками, сенаторам нужны помощники. Не только
служители, которые приносят воду или подставляют стульчики. Главное -
посредники. Нас можно презирать, игнорировать, но нас приходится терпеть.
Разозлишь нашего Деникина - и не будет тебе пополнения, и умрет твоя игра за
неимением пушечного мяса. И придется вам, господа, переходить на пасьянс. Это
им-то, кровососам, пасьянс! Поэтому нам, поставщикам двора его величества, не
только платят - благо золотишка у них куры не клюют, нам еще устраивают
культурную программу. Нам разрешают посидеть на балконе и самим делать ставки
на ту или иную лошадку.

Ну хорошо - мы приехали и привезли товар, мы уехали. За исключением нашего
генерала и Рустема, вряд ли кто бывает здесь постоянно. Но есть
привилегированные люди с другой стороны баррикады - изнутри. Сейчас объясню,
кто они.

У меня в свое время был воздыхатель, аспирант. Была у него книжка про
Варшавское гетто. Гетто - это такое место, куда фашисты загоняли евреев, чтобы
они не путались под ногами у настоящих арийцев.

В той книжке были фотографии.

На одной фотографии я увидела полицейских из гетто, как они получают
задания, какие они бравые, и у них фуражки с желтым околышем, рожи толстые и
уверенность в глазах: "Мы отличимся на службе главного врага, и он нас, конечно
же, пожалеет".

Потом, когда подошло время, полицейских точно так же посадили в газовые
камеры и ликвидировали. И рожи не помогли, и даже форменные фуражки.

Просекли? В военной зоне, внизу, были свои палачи, идеологи, разведчики,
патер-ламы и прочая сволочь, которая помогала убивать наших ребят. А потом
наступало время, и их тоже убивали - за год или даже меньше они вспоминали,
какова была их жизнь раньше, и становились опасными. А если даже не вспоминали,
все равно начинали задумываться. При мне на балконе как-то обсуждали эту
проблему - сенаторы этой ситуацией очень недовольны. Только подготовишь
специалиста-идеолога, а уже приходится его уничтожать. Так палачей не
напасешься. А вторично лишить памяти человека нельзя. Помрет.

Головка этих предателей родного народа имела право и даже обязанность
время от времени появляться наверху для отчетов и нагоняев - все как в
настоящем учреждении. Наши пути не пересекались - мы-то живые, а они -
кандидаты в покойники.

Если ты прожил здесь несколько месяцев, если ты видел балкон и старцев, ты
уже начинаешь догадываться. Вот Гришка и догадался.