загнали в тупик. Эти люди привыкли все решать с помощью своего железа - и
Эгерт такой же... Почти такой. Он говорит что-то важное - жаль, что Луару
не понять. Но говори, Эгерт. Говори, твой голос будит воспоминания...
корыта, щекочет ладонь. Дохлый малек на отмели, тусклая серебряная
полоска... Вдавленный в снег отпечаток мощной лапы... Полозья, горящие на
солнце...
страстно, особенно сильно...
глупости бесполезны, а некоторые еще и вредны... Видеть тебя. Эгерт.
Эгерт...
голову; тихо. Тихо. Торопливые шаги; бормотание служителя. Новый голос -
незнакомый; тихо. И в тишине абсолютно ясный, четко различимый шепот:
ударил тугой смрадный ветер. Ненависть, вот что это такое. Ненависть,
ищущая выхода.
Проклясть ублюдка недостаточно. Следует еще и убить... Ибо кто рожден по
ошибке, умирает всегда справедливо. Его смерть исправляет, так сказать,
несоответствие...
занимающихся тяжелой работой. Бух. Бух.
узнал бы из тысячи; рука его судорожно стиснула медальон.
слепились воедино: чужая отторгающая воля и собственное желание исчезнуть,
бежать прочь...
рисунком пол обернулся воронкой, после того, как слияние сил выбросило
Луара в темноту, в никуда, после всего...
тело. Огненная масса; он слышал, как трещали, обугливаясь, хрупкие кости
деревьев, как плавились камни под тяжелым брюхом, он ощущал спекшийся в
корку песок. Он источал зарево - красный пожар до небес, он оставлял за
собой черную пустыню, и крик его был раскаленным, зыбко трясущимся
облаком...
склона горы...
раскинув руки, глядя в зеленый ковер на полу. Старый ковер с примятыми
ворсинками...
туманом, с блестящими прожилками ручьев и ровными квадратами полей. Он
висел среди неба, и раскинутые руки его казались сведенными судорогой;
повернув голову, он разглядел белую лопасть из плотно сплетенных перьев.
он увидел полосу побережья, за которой расстилалось бесконечное голубое
пространство.
неподвижно раскинув крылья. И тень его плыла по пыльной дороге, и
отражение его упало на воду круглого, как чашка, озера...
расплескал, облил рубашку; содрогнулся. Наверное, от холода.
потолком помещение, из конца в конец которого тянулся длинный дубовый
стол; Луар прерывисто вздохнул и опустился на край пыльного бархатного
кресла. Руки дрожали. Пахло дымом.
глядели мрачные, длинные, едва различимые лица. Тусклый свет проникал из
щелей в портьерах; Луар поднялся, покачиваясь. Ему было душно; он дернул
портьеру, как дергают слишком тесный воротник.
Луару стаей светящейся мошкары. Он болезненно прищурился; золотая кисть,
украшавшая портьеру, тяжело качнулась. Из бутона ее выпал и закружился в
луче сухой тараканий трупик.
спросу хозяйничает в чужом доме, где раньше не бывал ни разу, куда явился
прямо из поднебесья...
прогибались под его шагами; дверь отворилась прежде, чем он коснулся
бронзовой ручки, и, делая шаг, он знал уже и расположение комнат, и
содержание книжных шкафов, и то, что хозяина нет и не будет. Портреты
смотрели ему вслед; он не нашел сил обернуться и поймать взгляд человека,
застывшего в первой от двери тяжелой раме...
его помещалось кресло, и Луар остановился, не сводя глаз со светловолосого
затылка и разлегшегося на широких плечах серого капюшона.
Отец...
чуть измененное годами лицо.
бросание камушков с моста? Даже если мост здорово смахивает на вечность,
горбатую вечность с широкими перилами и замшелым брюхом. Столько лет
прошло - а мост остается прежним, и он, Руал, остается прежним, а значит,
они в чем-то родственны...
сдержал свою руку. Стыдно. Бродячему всеведущему старцу не пристало
обстреливать жаб... Хотя он не всеведущ, конечно. Что есть его знание?
Эдак любой мальчишка предскажет вам будущее: если в жабу, мол, швырнуть
камнем, то она плюхнется и нырнет...
карета, и лакей на запятках удивленно покосился на странного старика, чей
плащ воинственно оттопыривался скрытым от глаз эфесом.
опухшие, но ошалелые от счастья глаза:
Время еще есть... немного. Я подожду. Проводи в гостиную.
площадке кто-то стоял; он увидел сперва башмаки, прикрытые подолом, потом
тонкие пальцы, терзающие шнуровку платья, и уже после - бледное
перепуганное лицо. Танталь. Девчонка. В доме Соллей. Тем лучше.
поясе.
взял ее за локоть:
будто оцепенев от его прикосновения. Он чувствовал, как частит ее пульс; в
его жизни была бездна прикосновений, правда, все в далеком прошлом.
Странное создание человеческое сердце. Страх ли, страсть ли - один и тот
же бешеный ритм...
кресла. Девчонка осталась стоять.
вполне спокойным, но обман разрушали глаза - красные, как у горничной, и
напряженные, как у Танталь.
дело хуже... Тория, я не уверен, что тебе следует слушать наш с Соллем