ветра. Сынами ветра сородичи Кидого называли морских людей, издавна
приходивших к берегам Южного Рога с севера за слоновой костью,
золотом, целебными растениями и звериными кожами. Местные жители
говорили, что по внешнему облику сыны ветра похожи на этруска и
эллина, только их кожа смуглее и волосы более курчавы. В прошлом году
приходили четыре черных корабля, повторившие пути отцов. Сыны ветра
обещали приехать снова, как только окончится время бурь в Море
Туманов. По расчетам опытных людей, до прибытия кораблей оставалось
около трех месяцев. Постройка собственного судна отняла бы больше
времени, не говоря уж о том, что предстоящий путь был совершенно
неведом. Пандиона и Кави беспокоила мысль, возьмут ли их морские люди
на корабли с десятью товарищами, но Кидого, подмигивая и таинственно
усмехаясь, уверял, что устроит это.
опять не появляться еще двадцать лет. Этруск и эллин успокаивали себя
тем, что, если корабли не придут в назначенный срок, они примутся за
постройку своего судна.
празднествами. Пандион утомился от пиров. Ему надоели восхваления его
доблести, он устал повторять рассказы о родной стране, о пережитых
приключениях.
соплеменниками, увлеченный восхищением женщин, как-то отдалился от
Пандиона и Кави. Друзья стали видеться реже, чем в шене и в далеком
пути через Африку. Кидого шел в жизни уже собственной дорогой, не
совпадавшей с дорогой своих друзей. Все товарищи Кидого по походу из
родственных ему племен быстро рассеялись по разным местам. Остались
только этруск, эллин и десять ливийцев, считавших, что от Пандиона и
Кави зависит их возвращение на родину.
высушенной на солнце твердой серо-зеленой глины. Кидого настоял, чтобы
Кави и Пандион жили в красивой куполообразной хижине, стоявшей
поблизости от его дома. После долгих лет скитаний Пандион мог снова
отдыхать на собственном ложе. У этого народа не было в обычае спать на
полу, на шкурах или на охапках травы. Сородичи Кидого изготовляли
деревянные рамы на ножках, переплетенные сеткой из упругих стеблей,
нежившие тело и особенно приятные для больной ноги Пандиона.
прогулкам к морю, где подолгу сидел один или вместе с Кави, слушая
мерный рокот волн. Пандион испытывал неясную тревогу. Его несокрушимое
здоровье поддалось невзгодам пути в непривычно жарком климате.
окрыленный юностью и любовью, он смог оставить свою любимую, дом и
родную страну, стремясь познакомиться с древним искусством, увидеть
другие страны, узнать жизнь.
плен, гнет отчаяния, отупляющий, тяжкий труд раба. И Пандион с
беспокойством спрашивал себя, не ушла ли от него сила творческого
вдохновения, способен ли он стать художником. Одновременно Пандион
чувствовал: ему пришлось испытать и увидеть так много, что это не
прошло бесследно, обогатило его великим опытом жизни, вереницей
незабываемых впечатлений. Суровая правда жизни наполнила печалью его
душу, но Пандион познал теперь дружбу и товарищество, силу братской
помощи, единение с людьми чуждых племен. Так же твердо, как то, что
после дня наступает ночь, он знал, что разные народы, разбросанные по
просторам земли, по существу, являются одной человеческой семьей,
раз(r)единенной только трудностями путей, разными языками и верованиями.
Лучшие люди во всем этом множестве оказывались всегда похожими и
понятными ему по своим стремлениям.
потерянной Ирумы, пронесенное им через леса и степи, не раз выручавшее
его в смертельной опасности. Оно казалось ему символом мужской
доблести, залогом человеческого бесстрашия в борьбе с природой,
безраздельно владычествовавшей в жарких просторах Африки. Молодой
эллин осторожно поглаживал длинное лезвие, прежде чем надеть на него
чехол, сшитый руками Ирумы. Этот кусочек кожи с пестрой отделкой из
шерсти - все, что осталось у него в память о милой, далекой и нежной
девушке, которую он встретил на перепутье трудной дороги к родине.
Может быть, этот чехол Ирума делала для него, мечтая о нем... Но не
нужно думать об этом. Судьба беспощадно разделила их, иначе не могло
быть... Но сердце болит, оно не подчиняется разуму... Пандион
оборачивался к темным горам, заграждавшим пройденные им земли от лица
океана. Вереница дней бесконечного похода медленно проплывала перед
ним...
Сердце Пандиона начинало учащенно биться. Он ясно представлял блеск ее
кожи, темной и нежной, ее лукавые, полные трепетного огня глаза...
Круглое личико Ирумы с улыбкой, с легким и горячим дыханием
приближалось к его лицу; он слышал ее голос...
народа Кидого. Рослые, с медным отливом черной кожи, все великолепного
сложения, сородичи Кидого занимались главным образом земледелием. Они
возделывали низкорослые пальмы с наполненными маслом плодами[Масличная
пальма.] и еще огромные травянистые растения с исполинскими листьями,
веером расходившимися из пучков мягких стеблей[Бананы.]. Эти растения
давали тяжелые гроздья длинных желтых, серповидно изогнутых плодов с
нежным и ароматным сладким содержимым. Плодов собиралось громадное
количество, и они составляли главную пищу народа Кидого. Пандиону они
очень нравились. Плоды ели сырыми, вареными или поджаренными на масле.
Местные жители занимались и охотой, добывая слоновую кость и шкуры,
собирали волшебные, похожие на каштаны орехи, когда-то вылечившие
Пандиона от его странной болезни, разводили рогатый скот и птицу.
горшечники. Пандион любовался творениями многих художников, не
уступавших по мастерству Кидого.
или вылепленные целиком из твердой глины, были украшены сложным и
красивым орнаментом, четко вырезанным на поверхности стен. Иногда
стены расписывались красочными фресками, напоминавшими Пандиону
росписи древних развалин Крита. На глиняных сосудах красивой формы он
видел изящную, исполненную с тонким вкусом разрисовку. Множество
деревянных раскрашенных статуй встречалось в больших зданиях
общественных собраний и домах вождей. Скульптурные изображения людей и
зверей восхищали Пандиона верностью переданного впечатления, удачно
схваченными характерными чертами.
глубокого понимания формы. Его не было и у мастеров Айгюптоса.
Скульпторы Та-Кем застывали в мертвых, недвижных позах, несмотря на
выработанную веками тонкость исполнения и изящество отделки. Ваятели
народа Кидого, наоборот, создавали острое впечатление живого, но
только в каких-то отдельных, намеренно подчеркнутых подробностях. И
молодой эллин, размышляя над произведениями местных жителей, начал
смутно ощущать, что путь к совершенству скульптуры должен быть
каким-то совсем новым - не в слепом старании передать природу и не в
попытках отразить отдельные впечатления.
длинных рядов деревянных дощечек, соединенных с продолговатыми пустыми
тыквами. Некоторые грустные, широко и мягко разливавшиеся песни
волновали Пандиона, напоминая ему песни родины...
листья[Подбодряющие листья - листья стеркулиевых или табака и других
растений, содержащих возбуждающие вещества.] и задумчиво ворошил
палочкой горячий пепел, в котором пеклись желтые плоды. Кави научился
приготовлять из желтых плодов муку для лепешек.
неподвижных ветвях тенистых деревьев.
сплевывая на сторону жгучий сок. - Тут есть великая тайна, и я не могу
ее постигнуть.
похожи...
такие же, как у моего народа, их верховный бог - бог молнии, как у
нас, да ведь и у тебя тоже! Песни народа Кидого напоминают мне те,
которые я сам певал в молодости... Как это может быть? Что общего у
нас с чернокожим народом, живущим так далеко на жарком юге? Или
когда-то их и мои предки жили по соседству?
народов Африки с обитателями Великого Зеленого моря, но тут его
внимание привлекла проходившая мимо женщина. Он заметил ее еще в
первые дни прибытия в город Кидого, но с тех пор как-то не встречался
с ней. Она была женой одного из родичей Кидого, и звали ее Ньора.
Ньора выделялась красотой даже среди своих красивых соплеменниц.
Сейчас она медленно шла мимо с достоинством, которое отмечает женщин,
сознающих свою красоту. Молодой эллин с восторгом рассматривал ее...
Жажда творчества вдруг вспыхнула в нем с прежней силой.
Максимов Альберт
Юрьев Сергей
Посняков Андрей
Роллинс Джеймс
Каменистый Артем
Лукьяненко Сергей