пилотов в застекленной носовой кабине, оглушая москвичей ревом моторов,
бомбардировщик пронесся над самым центром барахолки и выбросил из брюха
облако, похожее на пух из вспоротой перины, листовок.
чистые тряпицы остатки трапезы, затянули шнурки вещмешков, разом
поднялись.
листовки опускались в гущу людского моря, на плечи и головы продающих и
покупающих, на мостовую, на ветки деревьев и крыши окрестных домов.
листок, и тут произошло непонятное.
шляпе-канотье скользнул глазами по бумаге без особого интереса, но вдруг
глаза его странным образом округлились, рот полуоткрылся...
метнулся вперед, расталкивая окружающих. Листовки этот странный гражданин,
через секунду потерявший свое канотье, хватал обеими руками, пихал их в
карманы и за пазуху, подпрыгивал, чтобы поймать бумажку на лету, припадал
к земле, яростно работал локтями...
картиной внезапного помешательства, несчастный успел ухватить никак не
меньше двух десятков листовок. И тут неподалеку раздался вопль, еще один,
еще. По толпе прокатился слитный гул, сквозь который то там, то тут
прорезались отдельные наиболее пронзительные крики и возгласы - яростные,
испуганные, истерически-отчаянные.
чекистами массовых облав.
разрежения, народ то сбивался в кучу - там, где листовки ложились гуще, то
бросался в стороны.
стены окружающих площадь зданий, и они тихо, как осенние листья,
скользили, прижимаемые ветром, вниз, к сотням рук, жадно протянутых
навстречу. Новиков с товарищами отступил в глубь подъезда - смешиваться с
теряющей человеческий облик толпой им было явно не с руки. А неподалеку
вдобавок вспыхнула свирепая потасовка...
земле, иначе не обошлось бы без жертв. Но драки затевались теперь уже
поминутно - все за те ж листки бумаги. Еще миг, и наиболее проворные
кинулись в окрестные дворы, оттуда, по пожарным и внутренним лестницам -
на крыши!
сколько криков и ругани по начальственным телефонам их появлению
предшествовало.
малиновые огоньки трассеров были хорошо видны и днем, "Илья Муромец" круто
пошел вверх, причем настолько быстро, что "Ньюпоры" сразу начали
отставать. Само по себе это было невероятно - истребитель, даже с
изношенным мотором и на плохом горючем, должен превосходить устаревший
бомбардировщик в скорости километров на семьдесят.
покачав крыльями, еще прибавил газу. Под самой кромкой облаков развернулся
на юго-запад, блеснул на прощанье серебристыми ореолами винтов и исчез,
растворяясь в густеющей дымке.
жужжанием повернули обратно.
степенных и на всякую ерунду не падких, наблюдали за овладевшим москвичами
психозом, изредка обмениваясь мнениями о действиях охотников за
листовками. Пока, наконец, один, самый азартный, стараясь дотянуться до
повисшего на краю водосточного желоба листка, сорвался, мелькнул со
сдавленным вскриком вдоль краснокирпичного брандмауэра и исчез за крышами
дровяных сараев.
Андрей Дмитриевич?
- А вы могли предложить лучший способ маскировки?
и краснорожий дебелый мужик заорал дворнику, что ручкой метлы гнал перед
собой прошмыгнувших под запертые ворота беспризорников:
трудом сдерживая торжество, поскольку карманы его фартука отдувались:
десятка николаевская пришпандолена, не иначе клеем столярным, хрен
оторвешь!
владимирским выговором, скрываясь в свою дворницкую. Слышно было, как
лязгнул наброшенный крюк...
внимание ВЧК и милиции от внезапного появления в Москве большого
количества золота? А пользоваться им, в целях подкупа, для финансирования
единомышленников и просто для обеспечения потребностей своих бойцов Андрей
собирался широко.
любил повторять В.И.Ульянов-Ленин: "Коль воевать, так по-военному".
Кстати, листовки, сброшенные на Кремль, "золотого обеспечения" не имели.
вокруг Сухаревки, Ордынки, Арбата не осталось ни одной, хоть раз не
подхваченной с земли дрожащими руками бумажки, листовки, пусть и далеко не
все, были прочитаны.
содержание отпечатанных изящным шрифтом лазерного принтера листков
сенсационным не было, но проясняло многое.
до Одессы, через Курск и Киев. Взятие Москвы, если большевики не пойдут на
мирные переговоры, обещалось к исходу следующей недели. Экономическое
положение на территории "Свободной России" было названо блестящим, что
подтверждалось Указом о восстановлении отмененного в четырнадцатом году
размена на золото банковских билетов Российской империи и приравненных к
ним денежных знаков правительства Юга России. Отпускные цены на хлеб также
объявлялись в золотом исчислении и не превышали довоенных. Верховный
главнокомандующий, сочувствуя бедственному положению москвичей, счел
возможным накануне освобождения послать тем небольшую денежную помощь, в
надежде, что хоть какая-то ее часть дойдет до истинно нуждающихся. Для
утешения остальных сообщалось, что гарантируется поставка миллиона пудов
продовольствия на следующий же день после взятия столицы.
коммунистических узурпаторов лишь продлит страдания народа, и предлагалось
в любой форме оказывать сопротивление красной тирании.
обещал полную амнистию всем, кроме занимающих высшие командные посты и
сотрудничающих с ВЧК и иными карательными учреждениями...
социологического исследования, оно бы показало, что две трети населения и
так никогда не принимали советскую власть, считая ее неизбежным злом и
надеясь, что рано или поздно она как-нибудь да исчезнет, а до того дня
необходимо любой ценой выжить и приспособиться. Теперь же люди
по-настоящему воспрянули духом. От Курска до Москвы едва четыреста верст,
и раз большевики не смогли сбросить Белую армию в море весной, когда
разразилась катастрофа на Кубани и Дону, а она, оправившись, вновь перешла
в генеральное наступление, значит, долгожданный конец недалек!
Сретенку, Большую Лубянку, Охотный ряд к Кремлю. Во-первых, все равно
нужно было скоротать время до темноты, во-вторых - провести первичную
рекогносцировку, да и просто немыслимо интересно вновь пройтись по улицам
родного города, когда счетчик отмотал назад семьдесят один год.
глазах уплотнялся и темнел, опускаясь к самым шпилям кремлевских башен,
вдоль улицы потянулись полосы тумана, первые порывы ветра взметнули пыль
на перекрестках.
метель... Чем мерзлее на улице, тем спокойнее..."
пятнадцати позади. Рудников чуть впереди по другой стороне улицы.
что. Огневой мощи даже их маленькой группы вполне достаточно, чтобы
прорваться сквозь любой заслон. Но пока ничьего внимания они не
привлекали. Да и с чего бы? Таких, как они, здесь тысячи и тысячи. А таких
ли?
улицах. И поражался. Таких лиц он не видел ни в Москве восемьдесят
четвертого, ни в девяносто первом, ни в Крыму только что. Конечно, в
Севастополе, Ялте, Симферополе собрался сейчас цвет нации, и процент
интеллигентных людей как бы не выше, чем в Израиле, но все же...
Маккарти Кормак
Контровский Владимир
Бажанов Олег
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Березин Федор