"ЕДИНСТВЕННЫЙ БЫК СЕЙЧАС И ВСЕГДА". Норман показал на фото:
внимательно посмотрел на Нормана, сначала проверяя, не пьян ли тот,
затем стараясь понять, не шутит ли клиент. Второе оказалось труднее,
чем первое.
- темным повсюду, кроме висков, на которых только-только начала
пробиваться седина. Ни длинные, ни короткие. Он носит волосы такой
длины лет уже двадцать, наверное. Глянув на себя в зеркало, попытался
представить, как будет выглядеть - лысый, как Майкл Джордан, но с
белым цветом кожи. И не смог. Если повезет, ни Роуз, ни ее подругам
это тоже не удастся.
сбить этого тугодума-парикмахера ударом кулака на пол, придавить его,
встав коленями на черную грудь, наклониться и откусить всю его верхнюю
губу вместе с усами, сорвать ее с черномазого лица. И кажется, Норман
понял, в чем дело. Парикмахер напомнил ему сыгравшего важный эпизод в
детективном сериале под названием "Поиск Роуз" маленького педика
Рамона Сандерса. Того, который пытался получить деньги по кредитной
карточке, похищенной его, Нормана, женой.
подозреваешь, насколько близок к могиле. Задай еще один вопрос, скажи
еще хотя бы одно неверное слово, и от тебя останется только мокрое
пятно. А я ведь тоже ничего не могу тебе сказать; не могу
предупредить, даже если бы и хотел, потому что сейчас мой собственный
голос - тоже спусковой крючок, и я не хочу его нажимать. Так что
смотри сам и думай тоже сам".
Норман стоял на месте, позволяя рассматривать себя. Он почувствовал,
что на него снизошло спокойствие. Будь что будет. Все в руках этого
коверного клоуна.
обезоруживающим тоном. Норман расслабил правую руку, которая сжимала в
кармане электрошокер. Парикмахер положил свой журнал на полку рядом с
набором лосьонов и одеколонов (там же стояла медная табличка с именем:
СЭМЮЭЛ ЛОУ), поднялся с кресла и стряхнул пластиковый фартук. - Хочешь
быть Майком? Тогда садись.
отражение в зеркале. Сэмюэл Лоу стоял рядом с креслом и наблюдал за
его взглядом. На лице парикмахера застыла бесстрастная маска, из-под
которой проглядывало некоторое любопытство. Он производил впечатление
человека, увидевшего нечто давно знакомое с совершенно иной стороны.
Чуть раньше в парикмахерской появились два новых клиента. Они тоже
смотрели на Нормана с одинаковым выражением нескрываемого одобрения на
лицах.
удивленным тоном, ни к кому не обращаясь.
него смотрел не другой человек, а он сам. Он подмигнул, и человек в
зеркале ответил тем же, улыбнулся, и тот улыбнулся вместе с ним;
наклонил голову, и его двойник сделал то же самое. Но ничего не
помогало. Раньше у него был лоб полицейского; у человека в зеркале
оказался лоб профессора математики, высоченный, уходящий в
стратосферу. Он не мог привыкнуть к гладким, почему-то казавшимся
чувственными изгибам обритого наголо черепа. А белизна? Раньше Норман
считал, что кожа его почти не загорает, однако по сравнению с бледным
черепом лицо казалось темным, как физиономия пляжного спасателя.
Голова его производила странное впечатление хрупкости, она казалась
слишком уязвимой и неуловимо совершенной, чтобы принадлежать такому,
как он. Чтобы вообще принадлежать человеку, в особенности мужчине. Она
напоминала изделие из делфтского фаянса.
слова осторожно, с опаской, но Норману не показалось, что чернокожий
парикмахер хочет польстить ему, и это хорошо, потому что Норман
пребывал не в том настроении, чтобы позволить какому-то придурку
пускать себе пыль в глаза. Или дым в задницу. - Смотритесь неплохо.
Выглядите {моложе}. Что скажешь, Дейл?
неплохо, сэр.
испугом обнаружил, что взгляд его настойчиво стремится вернуться к
нему, словно желая проверить, как выглядит бритый затылок. Ощущение
отчужденности от человека в зеркале охватило его сильнее, чем прежде.
Нет, это не {его} отражение в зеркале. Человек с высоким лбом ученого,
поднимающимся над густыми черными бровями - как он может быть им? Нет,
это каком-то другой, незнакомый человек, некий фантастический Лекс
Лютор, появившийся, чтобы напакостить в метрополисе, и все его
поступки с настоящего момента не имеют значения. С настоящего момента
ничто не имеет значения. Кроме поимки Роуз, конечно. И разговора с
ней. Разговора начистоту.
мгновение, чтобы посмотреть на двух других чернокожих, и Норман
неожиданно понял, что тот проверяет, способны ли двое других помочь
ему в случае необходимость, если большой белый клиент - большой белый
{лысый} клиент - откажется платить.
мягкие успокоительные интонации. - Ты что-то говорил? Я задумался.
Извини.
банкнот, выудил из нее две двадцатки и протянул парикмахеру.
Возьми деньги вместе с моими извинениями. Ты молодец. Отличная работа.
Просто неделя выдалась сволочная, вот и все.
красивая голова. Конечно, вы не Майкл, но другого Майкла просто нет.
чернокожих мужчин дружно рассмеялись, кивая друг другу. Хотя он
запросто прикончил бы всех троих, не напрягаясь, Норман присоединился
к ним. Новые клиенты, вошедшие в парикмахерскую, слегка изменили
ситуацию. Настала пора проявить некоторую осторожность.
неподалеку от "темно", но ничего с машиной не сделали, видимо сочтя ее
не стоящей внимания. Они с интересом посмотрели на бледный череп
Нормана, переглянулись и закатили глаза. Им было лет по
четырнадцать-пятнадцать, и впереди их ждала полная неприятностей
жизнь. Тот, который в середине, начал было говорить: "Ты на {меня}
смотришь?", как Роберт Де Ниро в "Таксисте". Норман почувствовал это и
уставился на него - только на {него}, не обращая внимания на двух
других, попросту не замечая их. Тот, что в середине, счел фразу из
репертуара Де Ниро еще не отрепетированной до конца и смолчал.
кварталов по пути к центру города он остановился у магазина
подержанной одежды, который назывался "Попробуй снова, Сэм". По
магазину бесцельно слонялось несколько посетителей, и все они
поглядели на него, но он не возражал. Норман ничего не имел против
того, чтобы на него смотрели, в особенности, если их внимание
привлекает его бритый наголо череп. Если эти придурки пялятся на его
блестящую макушку, ни один из них не вспомнит, как выглядит лицо
Нормана, через пять минут после того, как тот выйдет из магазина.
заклепок, змеек и цепочек и скрипящую каждой складкой при малейшем
движении. Он снял ее с вешалки. Продавец раскрыл рот, чтобы запросить
за куртку двести пятьдесят долларов, посмотрел в бешеные глаза,
глядящие на него из-под невообразимо белой пустыни свежевыбритого
черепа, и сообщил покупателю, что она стоит сто восемьдесят долларов
плюс налог. Продавец сбросил бы еще десятку или двадцатку, если бы
Норман начал торговаться, но тот заплатил сразу. Он устал, в висках
возникла тупая пульсирующая боль, ему хотелось вернуться в отель и
улечься спать. Он мечтал проспать до самого завтрашнего утра. Ему
нужно хорошенько отдохнуть, потому что завтра будет не до отдыха.
притормозил у магазина, торгующего товарами для инвалидов. Там он
приобрел подержанную механическую инвалидную коляску, помещающуюся в
сложенном виде в багажник "темпо". Затем отправился в Женский
культурный центр и музей. Там заплатил шесть долларов за вход, однако
не задержался ни у экспонатов, ни в аудитории, где шла дискуссия о
проблемах естественного деторождения. Он совершил короткую экскурсию в
сувенирный киоск и тут же покинул культурный центр.
расспрашивая никого о блондинке с соблазнительной попкой. В теперешнем
своем состоянии Норман не рискнул бы заговорить даже с продавцом
содовой. Свежеобритый череп гудел, как наковальня, по которой стучат
молотом, глаза едва не вылезали из орбит, зубы будто крошились от
боли, челюсти свело судорогой. Хуже всего, что его мозг теперь,
Самойлова Елена
Орловский Гай Юлий
Корнев Павел
Посняков Андрей
Андреев Николай
Свержин Владимир