ные видения возникали перед глазами. В такие моменты стены Пусика стано-
вились мне ненавистны, и я выходил на улицу выкурить сигарету. Иногда я
садился в машину и гнал ее мимо аккуратных аллей и домиков к площади, на
которой стоял ресторан и где через дорогу блестела окнами гостиница, в
которой она жила. Негр в оборванных джинсах сидел на тротуаре в том же
месте около перехода и прислушивался к шороху шин и к проходящей жизни.
Казалось, что пространство на улицах сгущалось, становясь светящимся,
дрожащим облаком, и, закрыв глаза, я представлял себе, что она рядом, за
углом, в соседнем здании.
стол так и остался на том же месте, в углу пылились установки, собранные
Гришей и Володей, стул куда-то утащили, и в воздухе стоял запах пустоты
и заброшенности. Дни вяло катились один за другим, неразличимые и пус-
тые.
Как-то неожиданно пришла повестка, извещавшая нас о положительном реше-
нии иммиграционной службы, и мы поехали проходить медицинскую комиссию.
Усталый, щупленький маленький китаец в белом халате, широко улыбаясь щу-
пал мне и жене живот, стучал малышу молоточком по коленке и светил лам-
почкой в глаза.
рукава.
ку жены и впился взглядом в кожу на сгибе локтя.
ни одного следа от уколов, - наркотиков не употребляете, все в порядке!
- Он схватил печать и поставил ее на серой бумажке, которую запечатал в
конверт. - Поздравляю! - и он склонился в почтительном поклоне, как веж-
ливый придворный ворон из какого-то старого мультфильма.
в порванных грязных и потных майках, сидели на скамьях древние вьетнамс-
кие патриархи с маленькими седыми бородками, ползали смуглые неумытые
дети. Полноватый чиновник, казалось, был так удивлен, увидев перед собой
прилично одетых белых людей, что расцвел от радости.
будете проповедовать полигамию на территории Соединенных Штатов Америки.
каннибализмом.
ный штампик, дающий его обладателям свободу и право на уход из компании
Пусика. Почему-то при этом я не испытал никаких эмоций, только усталость
и желание поскорее сесть в машину и включить кондиционер.
раться в какой-то несущественной ерунде, почему-то обрел признание и да-
же написал небольшую книжку, наглядно разъясняющую инженерам всякие до
тех пор неизвестные им премудрости. Книжку расхватали, и я неожиданно
для себя стал известным и начал получать предложения от различных компа-
ний, как грибы растущих в солнечной долине.
работы. В одну из компаний, огромную и довольно известную, я решил схо-
дить и, придя на интервью, увидел свежий номер газеты, выпускаемой для
ее сотрудников.
водивший корпорацией и хранящий ее от всевозможных бед, столь возможных
в бурном море современного бизнеса. Фотографии директоров странным обра-
зом напоминали секретарей обкома партии откуда-нибудь из Ивановской об-
ласти, и это меня сразу же насторожило.
компании гордо поднимал вверх распростертую руку, в которой он держал
настенные часы. "Меньше потерь на производстве, больше продукции с
меньшими затратами!" - гласила подпись. Далее шел текст, оповещавший
сотрудников о том, что в отделе номер пятнадцать в последнее время зна-
чительно улучшилась дисциплина труда, возросла производительность и
уменьшился процент выпуска бракованных изделий, в результате чего сот-
рудникам отдела торжественно выданы настенные часы с эмблемой компании.
присутственных местах: если меня клонило в сон и голову закладывало ва-
той, дело было плохо...
люминисцентным светом и разгороженном картонными стеночками, было сдела-
но несколько десятков клетушек, в которых, поджав колени, сидели ведущие
инженеры компании. С потолка орал громкоговоритель, каждую секунду под-
зывающий кого-нибудь из них к телефону. "У нас сегодня вице-президента
подсидели, - с таинственным видом сообщил мне один из них. - Теперь та-
кое будет..." - он озабоченно, с серьезным видом покачал головой.
сразу же отказался от работы, хотя многие из бывших пусиковцев затем
уверяли меня, что на самом деле в этой компании можно было прекрасно и
спокойно жить и работать.
на диване, лицо мое горело, и перед открытыми глазами качались зеленые
ветки сосны, то освещенные ярким солнцем, то покрытые белыми сверкающими
сугробами. "Откуда здесь может быть снег?" - эта мысль с удивлением про-
никала в сознание откуда-то извне, при виде нескольких пальм, соседству-
ющих с соснами, я качал головой, и снежные шапки тут же рассыпались и
призрачными тонкими струйками утекали с ветвей. Я снова отключался, хо-
телось пить, и в голове гадко гудело, как будто по соседству работал ис-
порченный трансформатор.
ния, я как будто наблюдал картинки из своего детства, целый спектакль,
яркий, задавленный в памяти событиями последующих лет и совершенно забы-
тый. Вначале возникал ослепительный белый свет, я зажмуривался, свет
рассеивался, и я видел себя с отцом, в яркий солнечный весенний день в
Москве, где-то в центре, в районе Петровки, где мы тогда жили. Мне на
шею был зачем-то повязан шарфик, и отец придерживал меня за него, чтобы
я не потерялся. Мы стояли около большой подворотни и кого-то ждали, на-
верное, маму, но я не был в этом точно уверен. Рядом работал дворник, в
кожаном переднике, с окладистой бородой и с огромной метлой в руках.
как-то по-особенному зло, издевательским презрительным взглядом взглянул
на папу.
тут стояли.
дохнулся, схватил меня и потащил в сторону. Я ничего не понимал, почему
у моего папы, такого большого и сильного, с грудью, увешанной медалями и
орденами, так испортилось настроение... Почему-то эта сцена засела в па-
мяти и теперь, много лет спустя, всплыла в уставшем, болезненном созна-
нии.
дой, только что так явственно выпиравший в просвете между ветками, ис-
чез, снова появился яркий свет, все стало неожиданно тусклым... Дул хо-
лодный ветер, школьники в серых потертых пиджаках под грохот барабанов
маршировали на плацу. Я шел там, между ними, стараясь попасть в ногу, но
все время сбивался, и начальник воинской части презрительно и недруже-
любно смотрел на мою сутулую спину... Грязь, солдатские шинели, окопы.
Мокрая липкая глина, облепляющая сапоги, люди вжались в нее. Вокруг с
грохотом рвались снаряды... "Это уже не со мной", - с удивлением подумал
я и снова увидел снежные, ледяные шапки, от которых несся холодный, све-
жий, пахнущий Арктикой ветер.
иголки образовали новый узор... Я глядел из окна маленькой квартирки в
Иерусалиме, куда мы переехали во время войны. Над городом удивительно
низко висели свинцовые тучи, через которые пробивались столбы света, как
будто сошедшие с гравюр Дюрера, и казалось, что Бог вот-вот протянет с
казавшегося совсем рядом неба свои руки.
ле дома сломанный детский трехколесный велосипед с оторванными педалями
и сломанным колесом. Он ужасно обрадовался, так как ему удалось сесть на
сиденье и с жутким грохотом сдвинуть велосипед с места. Тут завыла сире-
на, и мы стремглав бросились домой одевать противогазы... Где-то вдалеке
бухнуло. Когда мы вышли, велосипеда на улице не было.
в кустах, в стороне от дороги... Со стороны лысых гор Иудейской пустыни
на город неслось черное облако, и жуткая, неправдоподобная темнота пок-
рывала белые дома с черепичными крышами...
почувствовал, насколько оно ничтожно, и огромная, пенящаяся мутной чер-
ной жижей волна подняла меня вверх, выше и выше, на безумную, жуткую,
ничем не передаваемую высоту и затем с хрустальным звоном обрушила меня
вниз, и я увидел микроскопический металлический шарик, настолько крохот-
ный, что я сам себе казался гигантом по сравнению с ним. И снова, жутких
размеров океанская стена мягко унесла меня вверх, голова закружилась, и
ослепительный яркий свет залил все вокруг.
жиданно они исчезли, и передо мной стояла она. В длинном шуршащем
платье, она, казалось, вышла из полумрака и иронично смотрела на меня.
Мережковский Дмитрий
Ларссон Стиг
Сертаков Виталий
Никитин Юрий
Куликов Роман
Лукин Евгений