двор, второй, третий, попали в четвертый. Он был не огорожен: забор ушел на
топку. Дом стоял на пустыре. Вслед за Костей я обогнул его и наткнулся на
кирпичную стену. Ее не обойдешь: она срослась с соседним домом. Пришлось
взобраться на нее и идти по гребню. Стена вывела нас на сарай, крытый
черепицей. Тут мы поползли на четвереньках, хватаясь за черепицу руками. Вот
и край. Отсюда виден тот самый двор, который позволял нам подойти к цели.
Просматривался также кусок Восточной улицы и часть двора, где стоял дом с
архивами. Нам надо было спуститься, и спуститься бесшумно. Но как это
сделать? Ни лестницы, ни столба рядом. Пришлось прыгать.
дотягивалась. А ведь на обратном пути придется снова взбираться наверх. И у
меня мелькнула мысль, которой я поделился с Костей: он станет мне на плечи,
влезет на крышу и подаст руку. Потом с его помощью поднимусь я.
шинели и снова зашагал впереди меня.
словно на службу. Каждое движение его было обдумано, выверено, рассчитано.
Он делал лишь то, что надо было делать. Вот и сейчас. На пути стояла старая,
без двух колес, армейская телега. Я обошел бы ее с левой стороны: так было
удобнее. Но Костя предпочел обойти справа. Для этого надо было продираться
через колючие кусты, кажется, крыжовника. И только позже я понял его маневр:
с левой стороны телега была хорошо видна с улицы и нас могли заметить.
хранятся архивы. Как хорошо, что и он, подобно сараю, покрыт черепицей, а не
железом.
Нас интересовал именно этот край.
опасаться их нечего. Но следует все же соблюдать осторожность. Шум могут
услышать не только жильцы, но и часовой на улице.
конца в конец. Костя взял стоявшую у стены длинную доску и подставил ее
вместо лестницы. Нажал - держится. Пополз по ней и кое-как достиг крыши.
Настал мой черед. Первый метр удалось одолеть без шума. Но на втором меня
постигло несчастье - под доской лопнула черепица. Я замер, обхватил доску
руками и ногами: нужно же так! С минуту мы оба вслушивались. Тихо. Звук
никого не потревожил. Тогда Костя подал мне руку, и я взобрался на крышу.
головами, чуть-чуть наискось, виднелось узкое, с полметра, застекленное
окно. Мы смотрели на него и обдумывали свой последний шаг.
спокойствия, которое всегда сопутствует в делах. Почему? Непонятно. Все шло
гладко. Мы благополучно добрались до цели. Сидим, отдыхаем. Я уверен в
Косте, он - во мне. У нас одни и те же мысли. И все-таки... Все-таки мне
было почему-то не по себе. Чего-то я опасался.
заранее решили выдрать из пазов между бревнами паклю, залить пазы бензином и
поджечь. Я провел рукой по бревнам: темные, крепкие, как медь. Такие не
сразу загорятся, да и загорятся ли?
показывать мне что-то знаками. Я не понял. Он поманил меня к себе.
достать до окна.
того, окно расположено не перпендикулярно к нам, а наискосок. Если я
примощусь на краю крыши, черепица может не выдержать, и мы оба сорвемся
вниз.
за человек? Неужели трудно? Я же дело предлагаю.
сорвемся?
Выпрямился во весь рост и ухватился руками за стену.
мне на плечи. В ногах моих появилась дрожь. Я прижался лицом и грудью к
холодным бревнам.
страшный нажим на плечи и толчок, от которого повалился на крышу. Придя в
себя, я быстро перевернулся на бок и обмер: Костя висел. Руками он держался
за что-то невидимое под самым окном, а ногами сучил, стараясь найти опору. У
меня засосало под ложечкой. Ненормальный... Он же свернет себе шею! И
главное, ему ничем нельзя помочь. Нас разделяют добрые три метра, которые не
преодолеешь, даже вытянув руки.
изворачивался, как ящерица.
углубление, или выступ. У меня отлегло от сердца.
исчислялось секундами. Короче говоря, Костя вдруг подал мне... что бы вы
думали? Стекло? Как бы не так. Он подал мне целиком раму. Поражало не то,
что он сделал это мастерски очень ловко, а то, что ему вообще удалось это
сделать... Произошло что-то непостижимое.
примерился:
три раза подряд. На лбу у меня вы ступил пот. Какое-то проклятие! Чертовское
невезение!
куда я направлял ее. Наконец Костя изловчился и схватил жестянку.
переломает ноги. Надо хоть как-нибудь самортизировать его падение. Ведь
умеют же это делать цирковые акробаты!
поджигал паклю. Потом горящий комок исчез внутри дома, Костя опять повис на
руках, раскачался и, вопреки закону земного притяжения, оказался не внизу
возле меня, а на крыше.
окно. Все понимают, и вряд ли надо объяснять, что если дерево облить
чистосортным бензином, то уж оно, конечно, горит как следует.
упал на меня. Мы быстро вскочили, разгоряченные, взбудораженные.
есть духу. Неосторожность требовала спокойствия, и мы шли, правда быстрее,
чем прежде. Все хорошо. Бричка... Кустарник... Сарай под черепицей...
Кирпичный забор... Знакомый дом... Сейчас будет тротуар.
назад, бросились в узкую щель между двумя домами и замерли не дыша. На
улице, в том месте, где выкрикнул патруль, топали сапоги, звякали автоматы,
раздавались ругательства. Нас искали.
мы такие? Дежурный полиции по караулам и старший переводчик управы.
Пожалуйста!
присутствие здесь совпало с пожаром.
запасным вариантом, стали пробираться дворами, пока не достигли развалин.
Здесь постояли около минуты, вслушиваясь в ночь. Раздался разбойничий свист,
но не близко, а так шагах в трехстах, на Административной.
улицу, пересекающую и Восточную и Административную. И побыстрее. Немцы, если
что-то учуяли, не уйдут. Они вызовут подмогу и перевернут все вверх дном. А
учуять не трудно: пожар скажет сам за себя.
автоматная очередь прошила тишину. Стреляли на Восточной. Возможно, часовой
у горящего дома поднял тревогу.
мою ладонь.
минуту.
переулка - и в гору... до соснового бора, а там попробуем вниз, к реке.