Чтение 75–й страницы книги ~Полет ворона~

Павел набирал его номер трижды, с интервалами минут в сорок. Трубку сняли
лишь на четвертый раз.

- Городская прокуратура. Старший следователь Никитенко, - сказал
незнакомый голос.

- Позовите, пожалуйста, следователя Чернова, Валерия Михайловича.

В трубке надолго замолчали. Потом голос подозрительно спросил:

- А вы, собственно, кто и по какому делу?

- Моя фамилия тоже Чернов. Я по делу жены, Черновой Татьяны Всеволодовны.
Его ведет Валерий Михайлович.

- Валерий Михайлович ничего уже не ведет. Все его Дела переданы мне. И
никакого дела Черновой среди них нет.

- Но как же так? Может, называется по-другому? Ну, в общем, у нее в доме
от передозировки наркотиков погибли двое, Зейналов и Крестовоздвиженская, а
она...

- А-а, знаю такое дело. Оно закрыто.

- Как закрыто?

- Так и закрыто. За отсутствием состава. Их же никто насильно не колол,
не убивал.

- Да, но...

- Вы хотите обжаловать наше решение?

- Нет, но хочу понять... Скажите, а куда делся Чернов?

На том конце опять замолчали. Павел подождал и добавил:

- Может быть, это тайна?

- Да какая там тайна! - с ожесточением ответил преемник Чернова. -
Дурацкий случай, нелепый... Чистил Валерий Михайлович табельное оружие и
случайно курок спустил. Завтра хороним...

- Простите, - сказал Павел и тихо повесил трубку. Больше звонить было
некуда.

Глава шестая
ЖИЗНЬ ПОСЛЕ ЖИЗНИ
(27 июня 1995)

"Ладно, - подумал Люсьен и решительно направился к длинному столу, на
котором во вполне приличном ассортименте были выставлены разные напитки и
закуски. - Значит, все-таки сафари на динозавра. Охмуреж по высокому классу.

Он, не присаживаясь, выпил полстакана коньяку, потом сел и принялся
закусывать, исподволь оглядывая зал.

Насколько в его теорию вписывалась вся обстановка этого просторного и
шикарного номера, настолько же противоречило ей поведение участников
мероприятия. Устроители надувательских презентаций не встречают гостей
каменными рожами, не опаздывают к началу и явно не ограничиваются всего
двумя приглашенными. И, кстати сказать, этот самый второй приглашенный,
зевающий у окна над каким-то журналом, уж и вовсе ни в какие ворота! Мятая
футболка, джинсы типа "ну, погоди", клочковатая седенькая борода... В
прежнее время такие типажи частенько встречались по пивным, разглагольствуя
с любым желающим о Мировой Душе и тому подобном. Сейчас то ли экземпляры
такие повы-велись, вымерев от некачественной водки, то ли пивные, став в
большинстве своем заведениями почти элитарными, оказались им не по тощему
дои, ентско-инженер-скому карману... В общем, Люсьен таких давненько не
видал, и тем более неожиданно было видеть подобного представителя
человечества здесь, на фоне панорамы залива, в интерьерах, так сказать...
Что-то тутвсе-таки не то. Ох, не то. Ну да ладно: есть-выпить имеется, а там
посмотрим. И Люсьен еще разик приложился к коньяку.

Из прихожей послышались шаги и громкий мужской голос:

- И все же, госпожа Амато, мы с вами явно встречались раньше.

- Не помню, - тем же непроницаемым голосом произнесла японка. - Пройдите,
пожалуйста. Миссис Розен будет с минуты на минуту.

(1980-1982)

I

Мело-мело по всей земле. Но свеча не горела. Горели мощные дуговые лампы,
даруя иллюзию солнца светолюбивой южной растительности зимнего сада,
способствуя фотосинтезу и здоровому росту. Но под раскидистыми листами
кокосовой пальмы стоял приятный полумрак, а совсем рядом - лишь руку
протяни! - журчали, изливаясь из мраморной стены в мелкий бассейн,
прозрачные струи каскада. Шеров доверительно положил руку на Танино колено и
заглянул в золотистые глаза.

- Хорошо выглядишь, - заметил он.

- Это только оболочка. Внутри все выгорело. Пусто. Я умерла. Зря ты меня
вытащил. Такая я тебе ни к чему.

- Это уж позволь решать мне. Чего ты хочешь?

- Ничего.

- Совсем ничего?

- Обратно хочу.

- В Ленинград? В больницу? Под следствие? - спросил он саркастически.

- В смерть, - серьезно ответила она. - Там хорошо... Знаешь, я очнулась
тогда с чувством изведанного счастья, полноты сил и уверенности, что все
хорошо. Но это чувство было как остаточек чег, о-то неизмеримо большего и
длилось всего миг. А потом стало скучно... Шеров, прости за лирику, я тебе
благодарна, конечно, только отпусти меня, пожалуйста.

Он хмыкнул.

- Вот еще! Настроения твои мне понятны. Результат перенесенного шока. Это
пройдет.

- Вряд ли...

- Дай срок. Как говорил один француз в кино, я научу тебя любить жизнь,

Таня улыбнулась.

- Что ж, спасибо за заботу. Ты ведь помнишь, я не люблю быть в долгу. Я
отработаю.

- Само собой, - помолчав, сказал Шеров. - Только ты сейчас отдыхай,
поправляйся. Ты еще не готова, да и я не готов говорить с тобой о делах.

- Я готова, а ты - как хочешь. Можно и не о делах. Только забери меня
отсюда.

Вечером следующего дня они сидели в роскошной гостиной городской квартиры
Шерова, любовались видом на раскинувшийся под Воробьевыми горами большой
парк и не спеша потягивали крепчайший кофе, приготовленный молчаливым
чернокудрым Архимедом, заедая свежей пахлавой с орехами и прихлебывая
какую-то алкогольную диковину, похожую одновременно на коньяк и на ликер с
легкой мандариновой отдушкой. Тане было спокойно, легко, и никуда не
хотелось спешить. Шеров с улыбкой поглядывал на нее.

- Все-таки не прощу дяде - Коке - он знал, что ты жив, и ничего не сказал
мне. Правда, я тоже догадывалась, но... - проговорила Таня, поставив бокал.

- Прости его, пожалуйста. Он делал так по моей просьбе.

- Но зачем?

- Во-первых, мне нужно было на некоторое время лечь на дно, и пожар
случился очень кстати. Во-вторых, за тобой могли следить люди Афто и через
тебя выйти на меня прежде, чем я успел бы выйти на них. А в-третьих,
хотелось посмотреть, как у тебя получится без меня.

- В целом неважно, как видишь.

- Я бы так не сказал.

- Шеров, и все-таки зачем ты вытащил меня на этот раз?

- Имею такую слабость - выручать прекрасных дам, попавших в трудное
положение.

Таня усмехнулась.

- Это ты мне уже излагал вчера в клинике. А если серьезно?

- Изволь. Я вижу В тебе большой талант, не использовать который считаю
неумным.

- Надо же!

- Кроме того, я считаю, что тебе пора возвращаться ко мне.

- Сейчас? Да я ни на что не гожусь. Не то, что раньше.

- Заблуждаешься. Раньше ты была маленькой и умной. Теперь ты умная и
большая.

- Шутишь? Я за эти годы превратилась в заурядную гулящую разведенку с
сильной наркотической зависимостью.

- Нет. За три года ты очень повзрослела и набралась очень полезного
опыта, который никогда бы не получила, если бы осталась со мной.

Таня только фыркнула в ответ.

- Знаешь, в чем заключается этот опыт? - спросил Шеров.

- В чем?

- В том, что ты на своей шкуре поняла, кем никогда не будешь.

- ?

- Ты никогда не будешь ни образцовой женой и матерью, ни той самой
заурядной гулящей бабой, про которую только что говорила. Ты таких шишек
набила, пытаясь идти по этому пути, что никогда не сможешь снова встать на
него. А если такие иллюзии и сидят в твоей голове, то весь твой организм
отторг их начисто и не даст им ходу. Я беседовал об этом с доктором
Стрюцким, а уж его-то мнению доверять можно.

- Да уж.

Таня поежилась, вспомнив кой-какие процедуры, прописанные этим светилом
для избранных.

Он налил по рюмочке и попросил Архимеда приготовить еще кофе. Таня
закурила.

- Что ж, раз нельзя быть обыкновенной бабой, буду бабой необыкновенной.
Под твоим чутким руководством. Жаль только, что начинать придется .с пустого
места.

- Зачем же с пустого? Я, знаешь ли, еще на что-то гожусь.

- Я и так слишком многим тебе обязана. К тому же я из тех голодающих,
которые предпочитают получить удочку, а не рыбу.