значит, мысли об Исиан не удержат его и от записи добровольцем на фронт.
Боливар, Вильгельм Телль, Роберт Брюс... Разве это тебя не искушает?
оба. Я почти уступил Тиону - он сказал, что сможет исцелить хромоту
Элиэль. Еле пронесло! И потом еще в Тарге, с принцем... - Он сунул в рот
лепешку и с блаженным видом принялся жевать.
пророчество заканчивается словами: "...но пробудят его мертвые". И это
сбылось, Алиса, ведь я видел мертвых - во Фландрии. Во сколько жизней
обошлась эта война?
цензуру.
очередь. Мне надо исполнить свой долг, и все тут. - Он покосился на ее
запястье, потом на старинные часы в углу.
виновато улыбнулся, увидев, что она заметила. - Еще одно приношение.
находились в Англии и направлялись на встречу с богом.
46
молот, и осквернит кровь священный алтарь. Воители, где честь ваша? Так
позор вам" (Стих 266).
пробивался сквозь толпу на Мельницкой улице Тарга. Жужжали насекомые,
толкались и ругались люди, толпа была душной, шумной и вонючей. Что за
смысл заключается в этих строках? Как может пророчество о смерти Д'вар да
исполниться раньше всех остальных, касающихся его? Чушь какая-то. Самое
страшное - это то, что слишком многое из предсказанного "Филобийским
Заветом" обретало смысл только после того, как уже свершилось.
Что-то там насчет того, что Освободитель не спешит гневаться, а потом: "И
станет Элиэль первым искушением, а принц - вторым, но пробудят его
мертвые". Это наверняка относилось к Освободителю. Вполне возможно, это
относилось как раз к этому часу. Что-то назревало, что-то настолько
важное, что не миновало внимания пророчицы много лет назад.
больше, чем Джоал. Он вполне заслуживал репутации самого уродливого города
в Вейлах. Мрачные каменные здания с гладкими стенами и узкими
окнами-бойницами напоминали крепости. Ни ярких цветов, ни резных украшений
- ничего, на чем мог бы задержаться взгляд. Мужчины носили коричневые или
травянисто-зеленые одежды, мальчишки - желтые или бежевые, хотя на
воротнике обязательно имелась тонкая полоска одного из священных цветов.
Женщин не видно вовсе. Двери и ставни не окрашены, но просмолены. Улицы
напоминали узкие ущелья или скорее даже окопы - жаркие, душные, прямые,
как копья.
сварливых вольных граждан. Все они спешили в ту же сторону, куда
направлялся он, и большинство их превосходило его ростом. Ему с трудом
удавалось не упускать Д'варда из вида. К счастью, Освободитель был выше
большинства, и его заметная черная шевелюра плясала над головами, как
щепка на волнах. Он спешил. Похоже, его нимало не волновало то, что
горожане все до одного вооружены мечами и агрессивное проталкивание сквозь
толпу может обернуться для него большими неприятностями. Вполне вероятно,
он сознательно пытался оторваться от нежелательного спутника.
Прилис удерживал Освободителя вдали от армии, с тем чтобы эфоры схватили
не того вождя. Отпустив его сегодня утром, он не мог не знать, что намерен
сделать Д'вард. Значит, не сомневался, что уже поздно - ведь верно?
Злабориба наверняка уже нет в живых. "Могут ли боги ошибаться?"
поскольку было какое-то объявление - это Дош понял по обрывкам разговоров.
Он не осмеливался задавать вопросы, чтобы в нем не заподозрили
чужестранца. Таргианцы не слишком любезны с чужестранцами, особенно
таргианцы, сбившиеся в толпу, - а в воздухе уже явственно пахло опасными
страстями. Злобная вооруженная толпа... ни единой женщины, ни единого
раба? Ну да, все женщины здесь - матери, они должны сидеть по домам, в
темницах с крошечными окнами-бойницами.
Вон он!
Доша мимо. Он рванулся поперек течения, толкаясь, извиняясь, получая в
ответ проклятия, угрозы и тычки. Чего-чего, а извиняться таргианцы не
умеют. Он пробился к стене - толпа тут же притиснула его к ней - и начал
бочком пробираться к двери.
солнце синих веревок. Синий цвет означал Деву, а сеть - символ
справедливости. Ему всегда казалось, что символ выбран на редкость
неудачно. Насколько говорил его жизненный опыт, ловят, как правило,
мелюзгу, а большая рыба благополучно избегает неприятностей. Ясное дело,
имелось в виду совсем другое.
застывшим лицом стояла рядом. Она увидела Доша и неприязненно улыбнулась.
Д'вард протягивал через решетку письмо настоятеля. Дош подобрался поближе
в надежде услышать, о чем идет разговор. Как только он оказался рядом с
Исиан, бок его пронзила острая боль. Он опустил взгляд, и глаза
подтвердили то, о чем он догадывался и так, - что причиной этого
неприятного ощущения являлся кинжал.
подобное выражение - когда она грозила оглушить его дубинкой. Д'вард все
разговаривал с привратницей, умоляя поторопиться. Боль повторилась. Одно
быстрое движение - и она пронзит его насквозь. Он шагнул назад. Она
двинулась за ним, подгоняя его острием.
ее все еще цепляется за его пояс, но по крайней мере кинжал больше не
дырявил ему шкуру. Спустя мгновение потная толпа уже тащила их дальше по
улице.
перехватить его и не дать ему свалять дурака!
человека и тут же получил локтем в солнечное сплетение, отчего у него
перехватило дух. Он пошатнулся.
площадь оказалась прямо за углом от обители. Она была битком забита
людьми. Тем не менее толпа с улицы продолжала напирать, не желая
оставаться в стороне от событий.
храм Мужа. Если истинный пол Исиан обнаружат, отвечать за это придется
ему. С другой стороны, у него гораздо больше шансов погибнуть в давке.
Дышал он уже с трудом, а толпа продолжала прибывать. Она медленно
продвигалась вперед, словно ледник из человеческих тел. Жаль, что он не
вышел ростом.
его за запястья и завернули их за спину.
извернуться и поставить на них одну ногу. Потом подтянулась за его шею и
уселась ему на плечи, вцепившись пальцами в его волосы. От ее тяжести у
него подгибались колени.
деревянным. В годы Пятой Джоалийской войны в него ударила молния, и он
сгорел дотла. Это страшное знамение в преддверии решающей битвы повергло
воинство Мужа в отчаяние, но знаменитый Гоцтикон, тринадцатикратно
Максимов Альберт
Максимов Альберт
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Шилова Юлия