"А я сижу здесь, - подумалось госпоже Гоголь. - Расставляю ловушки для
богов".
Множественная вселенная насчитывает огромное число самых разнообразных
религий вуду, поскольку данную религию можно приготовить из любых подручных
ингредиентов. Однако все без исключения религии вуду так или иначе пытаются
зазвать бога в, тело человека.
"Глупо, - подумала госпожа Гоголь. - И очень опасно к тому же".
Вуду госпожи Гоголь отталкивалось от обратного. Что такое бог? Точка, где
фокусируется вера. Если люди верят, бог начинает расти. Сначала незаметно,
но чему-чему прекрасно учит болото, так это терпению.
Фокусной точкой для бога может служить что угодно. Пригоршня перьев,
перевязанных красной ленточкой, шляпа и фрак, нацепленные на две
перекрещенные палки... Все равно что. Ведь если ты практически ничего не
имеешь, значит, ничто для тебя - это все, а все - ничто. Потом ты
подкармливаешь его, пестуешь, как гуся к празднику, и даешь могуществу
медленно-медленно расти, а когда приходит время - открываешь ему дорогу...
назад. Скорее человек может управлять богом, а не наоборот. Правда, за это
приходится платить. Но платить приходится всегда и за все. Из собственного
опыта госпожа Гоголь прекрасно знала: в конце концов умирают все и вся.
Она сделала глоток рома и передала кувшин Субботе.
Суббота тоже отхлебнул и сунул кувшин дальше. Нечто, бывшее в своей прошлой
жизни рукой, с благодарностью приняло передачу.
- Давай приступим, - велела госпожа Гоголь.
Мертвец взял три маленьких барабанчика и начал отбивать ритм, будоражаще
быстрый.
Спустя некоторое время нечто похлопало госпожу Гоголь по плечу и вручило ей
опустевший кувшин.
Да, пожалуй, можно начинать...
- Улыбнись же мне, о властительница Бон Анна. Защити меня, Повелитель Сети
Продаж. Направь меня, о Широко Шагая. И прими меня, ты, Хоталога Эндрюс.
Ибо стою я между светом и тьмой, но это ничего не значит, поскольку стою я
между ними.
Вот ром для вас. Табак для вас. Пища для вас. Дом для вас.
А теперь внимательно выслушайте меня...
...Бом.
Очнувшись от одного сна, Маграт словно бы перенеслась в другое сновидение.
Ей снилось, что она танцует с самым прекрасным мужчиной на балу, а потом...
оказалось, что она действительно танцует с самым прекрасным мужчиной на
балу.
Только вот глаза его были скрыты двумя кружочками закопченного стекла.
Хотя Маграт и была мягкосердечной, неисправимой мечтательницей (пусть даже
мокрой курицей, как выражалась матушка Ветровоск), она не была бы ведьмой,
если бы не обладала кое-какими инстинктами и не доверяла им. Быстро вскинув
руку и опередив своего партнера буквально на мгновение, Маграт сдернула
стеклышки с его глаз.
Ей и раньше доводилось видеть подобные глаза, вот только их обладатели
никогда не ходили на двух ногах.
Ее ножки, которые еще секунду назад грациозно порхали в танце, вдруг
запнулись друг о друга.
- Э-э... - начала было Маграт.
И только тут ощутила, насколько холодны и влажны эти розовые, с ухоженными
ногтями, пальцы.
Подгоняемая безумным желанием поскорее убежать из этого ужасного места,
Маграт развернулась и бросилась прочь, расталкивая попадающиеся на пути
пары. Ноги путались в складках платья. Дурацкие туфельки скользили по полу.
Ведущую в вестибюль лестницу охраняли двое стражников.
Глаза Маграт сузились. Сейчас главное лишь одно - выбраться отсюда, да
побыстрее.
- Ай!
- Ой!
Она миновала стражников, взбежала по лестнице, но на самом верху
поскользнулась. Стеклянная туфелька соскочила с ноги и зазвенела по
мрамору.
- Проклятье, и как только можно ходить в такой дурацкой обуви! -
воскликнула она, ни к кому конкретно не обращаясь.
Отчаянно прыгая на одной ноге, она сдернула вторую туфельку и выбежала в
ночную темноту.
Принц медленно поднялся по ступеням и поднял сиротливо валяющуюся туфельку.
Некоторое время он разглядывал ее. Свет отражался в многочисленных
зеркальных гранях.
А матушка Ветровоск тем временем затаилась неподалеку в тени. В любой
сказке имеется решающий момент, и он вот-вот должен был наступить.
Она отлично умела проникать в головы другим людям, но сейчас ей нужно было
проникнуть в собственный разум. Она сосредоточилась. Еще глубже... долой
повседневные мысли и мелкие заботы, быстрее, быстрее... сквозь слои
глубоких раздумий... все дальше... мимо потаенных и покрывшихся коркой
мыслей, давнишних грехов и напрасных сожалений - сейчас на них нет
времени... еще чуть-чуть... а, вот!.. серебристая ниточка сказки. Матушка
являлась частью сказки, неотъемлемой частью, а следовательно, и сказка тоже
часть матушки.
Она струилась в самой глубине. Матушка потянулась к ней.
Матушка Ветровоск терпеть не могла, когда что-то предопределяло судьбы
людей, когда что-то вводило этих людей в заблуждение и тем самым принижало
их.
Сказка покачивалась из стороны в сторону, будто стальной трос. Она
ухватилась за нее...
И потрясенно открыла глаза, быстро осмысливая увиденное. А потом матушка
шагнула вперед.
- Прошу прощения, ваше высочество!
Выхватив туфельку из рук дюка, матушка Ветровоск подняла ее высоко над
головой.
На матушкином лице заиграла зловещая ухмылка, от которой у нормального
человека затряслись бы все поджилки.
Матушка разжала руки.
Туфелька со звоном упала на ступеньки.
По мрамору разлетелись тысячи сверкающих осколков.
Сказка, обвившая весь черепахообразный отрезок пространства-времени, больше
известный как Плоский мир, судорожно вздрогнула. Оторванный конец извивался
во тьме, отчаянно пытаясь найти хоть какое-нибудь продолжение, которое
подпитывало бы его и дальше...
На полянке шевельнулись деревья. Тени тоже пришли в движение. Вообще-то,
Мацумото Сэйте
Сертаков Виталий
Контровский Владимир
Шилова Юлия
Белогорский Евгений
Чернецов Андрей