Чтение 76–й страницы книги ~Сердце льва~

- молниеносным движением жена втолкнула в образовавшуюся
дыру кружевной батистовый платочек. Вторым движением она
прижала к чудовищно распухшим губам оранжевую ленточку
скотча. Собаччи задергался и замычал.

- Отдохни, лапушка...

Не обращая более никакого внимания на истерзанного
мужа, она закончила макияж, разгладила воображаемые
складочки на элегантном сиреневом жакете, глянула напоследок
в зеркало, довольно поцокала язычком и направилась к дверям.
Профессор проводил ее мученическим стоном.

- Лобби, - бросила она лифтеру в красной ливрее.

Паренек, поразительно похожий на молодого Андрея
Миронова, улыбчиво подмигнул ей, и убранная красным бархатом
стальная махина бесшумно стронулась вниз.

Лифтер с веселым восхищением глазел на нее. Сложив
губки бантиком, она замурлыкала по-русски:

- А бабочка крылышками бяк-бяк-бяк-бяк...

- You and I will bum this town... <Мы с тобой поставим
этот город на уши (англ.)> - не растерялся бойкий лифтер.

Но назначить ей свиданку в угловом "Макдоналдсе" так и
не успел - лифт растворил ажурные литые створки, и, сделав
мальчику ручкой, миссис Собаччи выплыла в необъятный
беломраморный холл.

В этот час в чайном салоне было малолюдно - большинство
гостей потребляло ланч в расположенном по соседству
ресторане. Миссис Собаччи улыбнулась мгновенно подошедшей с
ее столику симпатичной мулатке и ласково пропела:

- Эспрессо, пожалуйста... И рюмочку коньяку.

- Какого именно, мэм? "Мартель", "Отар", "Хеннесси"?..

- "Луи-Трез", конечно.

- О-о, - уважительно пропела мулатка, даже здесь, в
"Плазе", далеко не каждый клиент позволяет себе выложить
семьдесят пять баксов за полторы унции жидкого французского
солнышка.

Неторопливо отхлебнув принесенное, миссис Собаччи
щелкнула серебряной "Зиппо", с кайфом затянулась длинной
g%`-.) "шерманкой" и откинулась на бархатном пуфике.

Да, здесь вам не тут. Сбылась мечта идиотки. Миссис
Собаччи взглянула на сверкающий на запястье "патек-филипп" и
поднялась. Еще есть время пробежаться по бутикам,
расположенным в противоположном крыле холла. Кстати, намедни
приглядела в "Кардене" премиленькую юбочку а-ля гитана...

В номер она возвратилась, сопровождаемая коридорным,
увешанным красивыми коробочками и пакетиками.

- Сюда, пожалуйста, - показала она на столик в
просторной прихожей. - Дальше я сама.

Еще не хватало, чтобы этот лопоухий малолетка узрел ее
благоверного. Лучше получи десятку и отвали премного
благодарный...

Через три минуты после укола профессор сказочно
преобразился. Побледнели и опали рубцы, перестали
кровоточить язвы. Лишь испарина, бледность да остаточная
припухлость напоминали его прежнего, еще совсем недавно ужом
извивавшегося на пятиспальной кровати.

Он сел, растирая занемевшие запястья, и виновато
посмотрел на жену.

- Прости, солнышко, я был несносен. Но зуд был так
нестерпим. Кто бы мог подумать, что обыкновенная осетровая
икра способна вызвать столь мощную аллергию.

Миссис Собаччи усмехнулась и чмокнула мужа в висок.

- Дорогой мой, если лопать ее столовыми ложками и
запивать галлоном шампанского, как вчера, такая аллергия
выскочит у любого... Как тебе это? - Она продемонстрировала
ладошку, где на безупречно наманикюренном пальчике
поблескивало тоненькое золотое колечко с шестиуголь-.ным
топазом, обрамленном переливчатой алмазной крошкой. -
Правда, мило? И стоит всего шесть с половиной сотен.

- Милая, ты вовсе не обязана отчитываться о каждой
пустяковой трате...

На алых губках миссис Собаччи таяла улыбка. Она присела
на козетку рядом с кроватью.

- Понятно... Знаешь, я давно хотела спросить тебя, да
все как-то повода не было... Мы третью неделю живем в этом
навороченном отеле, номер плюс завтрак - девятьсот долларов
в день, с чаевыми, считай, тысяча... Рестораны, варьете,
мировые премьеры на Бродвее, ночные клубы - один твой
вчерашний сумасшедший ужин с бочонком черной икры и
левиафаном "Дом Периньона" обошелся в тысячу триста. Всяких
шмоток и побрякушек я с твоей подачи накупила тысяч на
сорок, не меньше. У вас тут каждый профессор без выслуги лет
столько зашибает, или ты еще даешь уроки игры на скрипке?
Или ты незаконный сын Рокфеллера?

- Ну, не Рокфеллера, конечно, - после напряженной паузы
проговорил Собаччи, - но от матери я унаследовал кое-какие
акции, а когда ты, детка, согласилась стать моей женой, я
дал себе слово, что наш медовый месяц станет для нас
воплощением самых дерзких мечтаний...

Собаччи потянулся к жене набухшими губами, но она
отвела лицо.

- Кстати о любви, детка... Мне не хотелось поднимать
mbc тему, но раз ты заговорил первым... Не кажется ли тебе,
что ты, мягко говоря, манкируешь своими супружескими
обязанностями. У нас с тобой и в Союзе по этой части было не
очень, а уж здесь и вообще - ни разу. Ни разу! Или ты,
дорогой мой, возлюбил меня исключительно за ум и выдающиеся
душевные качества?

На профессора Собаччи было жалко смотреть, но она
смотрела.

- Да-да... - наконец выдавил он, - союз душ, высокие
платонические отношения. Миссис Собаччи расхохоталась -
громко и неприятно.

- Браво! В точку! В яблочко! А знаешь ли ты, любезный
супруг мой, точный смысл слова "платонический"? Платон ведь,
помимо того, что был великий философ, был еще и великий
педераст! Махровый, упертый и принципиальный. И когда вчера
у "Петроссяна" ты начал хватать за ляжки этого смазливого
официанта...

- Я был пьян, Хелен, пьян как свинья и не сознавал, что
делаю!

- Разумеется, не сознавал! В противном случае продолжал
бы и дальше ломать комедию... Давай, Брэд Собаччи,
раскалывайся, чистосердечное признание зачтется. Возможно,
мы еще придем к взаимоприемлемому решению.

Профессор сполз на ковер и, стоя на коленях, обхватил
руками ее ноги.

- Хелен, дорогая, ты права, о как ты права, хотя твоя
правда так жестока! Будь терпелива и милосердна! Ты - моя
последняя надежда стать нормальным человеком, нормальным
мужчиной! Все началось, когда мне было двенадцать лет. Меня
изнасиловал пьяный отчим и пригрозил...

- Боже мой, Брэд, избавь меня, ты не на приеме у
психоаналитика! К тому же ты, дорогой мой, сугубо врешь. Не
в том, конечно, что ты голубой, как небо над Испанией, это
я, извини, поняла с первого взгляда, - как-никак дипломную
работу по психологии сексуальных отклонений написала. Врешь
ты в том, что твоя ориентация причиняет тебе страдания.
Тебе, голубчик, не женщина нужна, а ширма. А для этого нет
ничего лучше русской бабы. Безропотной, неприхотливой,
юридически безграмотной и по гроб жизни благодарной за билет
из ада в рай... Зачем? Допустим, чтобы устроиться в такое
ведомство, где геев не сильно жалуют. Скажем, Пентагон?

- Ну все! - Брэд Собаччи поднялся с колен. - Ты права,
довольно ломать комедию!

Решительным шагом он подошел к окну, из ящика стоявшего
там письменного стола достал щегольской замшевый
портфельчик, раскрыл, чем-то щелкнул и извлек из потайного
отделения желтый конверт.

- Это тебе! По договору я должен был вручить его только
через десять дней.

Миссис Собаччи настороженно приняла конверт.

- Что там?

- Понятия не имею. Я не в деле, я всего лишь курьер.

Миссис Собаччи раскрыла конверт, вынула несколько
листочков, плотно исписанных мелким четким, очевидно
&%-a*(,, почерком. Пробежав глазами первые строки, она
вскрикнула и стремительно побледнела.

- Ты сядь, - участливо предложил Собаччи, но она не
слышала его. Напряженно шевеля губами, она вчитывалась в
послание, сомнамбулически подошла к холодильнику, нащупала
початую бутылку "Столичной", изрядно приложилась...