Единственный оригинальный способ лечения, который преподобный Тиркомель
рекомендовал несчастным людям, обремененным состоянием, заключался в том,
чтобы избавиться от него физически, то есть уничтожить все богатства. Он не
говорил: "Раздайте ваше богатство бедным! Уступите его тем, у кого ничего
нет!" Напротив! Он хотел бы начисто истребить золото, алмазы, деньги, акции
промышленных и торговых предприятий. Он требовал полного уничтожения
богатств, хотя бы для этого их нужно было сжечь или выбросить в море.
Чтобы понять непримиримость этой доктрины[201], надо знать, к какой
религиозной секте принадлежал неистовый эсквайр Тиркомель.
Шотландия, разделенная на тысячу приходов, объединяется в административном
и религиозном отношении церковными сессиями, синодом[202] и верховным
судом. Как и во всем Соединенном Королевстве, в Шотландии существует
веротерпимость. Кроме этого внушительного количества приходов, здесь
насчитывается еще полторы тысячи церквей, принадлежащих диссидентам[203],
каково бы ни было их название: католики, баптисты, методисты и т. д. Из
этих полутора тысяч церквей больше половины принадлежит "Свободной
шотландской церкви" - "Free Church of Scotland", которая двадцать лет
назад[204] открыто порвала с пресвитерианской церковью[205] Великобритании.
По какой причине? Единственно потому, что находила ее недостаточно
насыщенной истинно кальвинистским[206] духом, иначе говоря - недостаточно
пуританской[207].
И вот преподобный Тиркомель как раз и проповедовал от имени самой суровой
из этих сект, не допускавшей никаких компромиссов в отношении моральных
устоев. Он считал, что бог, доверив ему свои громы небесные, послал его на
землю, дабы разить всех богачей или, по крайней мере, их богатства! И
преподобный действительно старался преуспеть на этом поприще.
Это был человек одержимый, одинаково суровый и к себе и к другим. Лет
пятидесяти, высокий, худощавый, с изможденным лицом, лишенным всякой
растительности, пламенным взглядом, с видом апостола и проникновенным
голосом брата-проповедника - таков был эсквайр Тиркомель. Окружающие
считали его подвижником, действующим по наитию свыше. Однако, если верующие
и сбегались на его проповеди, если они и слушали его с волнением, все же
нет никаких свидетельств в пользу того, что ему удалось привлечь хотя бы
небольшое число прозелитов[208], которые решились бы применить его доктрины
на практике путем полного отречения от земных благ.
А потому преподобный Тиркомель удваивал свое усердие, собирая над головами
слушателей заряженные электричеством тучи, из которых низвергались молнии
его красноречия.
Проповедник продолжал говорить. Тропы, метафоры, антонимы, эпифонемы[209],
создаваемые его пылким воображением, сыпались как из рога изобилия и
нагромождались друг на друга с беспримерной смелостью. Но если головы и
склонялись, то карманы, по-видимому, не испытывали никакого желания
освободиться от своего содержимого и утопить его в водах залива
Фђрт-оф-Форт.
Несомненно, прихожане, наполнившие церковь Престола Господня, не проронили
ни слова из проповеди этого воинствующего фанатика, и если они не спешили
сообразовать свои поступки с его доктриной, то происходило это не по
причине их непонятливости. Из числа слушателей следует, однако, исключить
пятерых людей, не понимавших по-английски. Они остались бы в полном
неведении относительно темы проповеди, если бы шестой человек из их группы
не перевел им впоследствии на прекрасный французский язык ужасные истины,
которые в виде евангелического ливня низвергались с высоты кафедры.
Вряд ли стоит прибавлять, что это были дядюшка Антифер и банкир Замбуко,
нотариус Бен-Омар и Саук, Жильдас Трегомен и молодой капитан Жюэль.
Мы оставили их 28 мая на островке в бухте Маюмба и встретили снова 25 июня
в Эдинбурге.
Что же произошло между этими двумя датами?
В общих чертах вот что.
После того как нашли второй документ, оставалось только покинуть обезьяний
островок и воспользоваться шлюпкой, которая причалила к берегу,
привлеченная сигналами матросов. Тем временем дядюшка Антифер и его
спутники подошли к лагерю под конвоем стаи шимпанзе, проявлявших свое
враждебное отношение к чужеземцам всеми доступными им средствами: воем,
ревом, угрожающими жестами, метанием камней.
Все же до лагеря добрались вполне благополучно. Саук в двух словах дал
понять Баррозо, что дело сорвалось. Нельзя украсть у людей сокровища,
которых у них нет.
В шлюпке, приставшей в глубине маленькой бухточки, поместились все
потерпевшие кораблекрушение, правда, как сельди в бочке. Но, поскольку
преодолеть нужно было каких-либо шесть миль, на это не стоило обращать
внимание. Через два часа шлюпка уже подошла к косе, вдоль которой
раскинулось маленькое селение Маюмба. Все наши путешественники, независимо
от их национальности, были гостеприимно встречены по французской фактории.
Тотчас же там занялись поисками транспорта, чтобы помочь им переправиться в
Лоанго. Выяснилось, что туда возвращалась группа европейцев, которые охотно
приняли их в свою компанию. Теперь можно было не опасаться нападения
хищников или дикарей. Но какой мучительный климат, какая несносная жара!
Попав уже в Лоанго, Трегомен уверял, как Жюэль ни пытался его переубедить,
будто он обратился в скелет. Согласимся с тем, что добрейший человек все же
несколько преувеличивал.
По счастливой случайности,- а судьба не очень-то баловала дядюшку
Антифера,- ни ему, ни его спутникам не пришлось долго засиживаться в
Лоанго. Уже через два дня там остановился испанский пароход, следовавший из
Сен-Поля-де-Луандо в Марсель. Стоянка, вызванная необходимостью небольшого
ремонта машины, продолжалась не более суток. Благодаря тому, что деньги при
кораблекрушении удалось спасти, сразу же были куплены билеты. Короче
говоря, 15 июня дядюшка Антифер и его спутники покинули наконец воды
Западной Африки, где они нашли вместе с двумя ценнейшими алмазами новый
документ и где их постигло новое разочарование. Что же касается капитана
Баррозо, то Саук обещал вознаградить его впоследствии, после того как
приберет к рукам миллионы паши, и португалец должен был довольствоваться
этим обещанием.
Жюэль даже и не пробовал отвлечь дядюшку от его навязчивой идеи, хотя имел
основания думать, что вся эта история кончится какой-нибудь колоссальной
мистификацией. Но вот Трегомен - тот придерживался сейчас иного мнения. Два
алмаза стоимостью в сто тысяч франков каждый, найденные в шкатулке на
втором островке, заставили его не на шутку призадуматься.
"Если паша,- думал Трегомен,- подарил нам два таких драгоценных камня,
почему бы не найтись и остальным на острове номер три?"
Но, когда он заводил об этом разговор, Жюэль только пожимал плечами.
- Увидим... Увидим! - повторял молодой капитан.
А Пьер-Серван-Мало рассуждал таким образом. Раз третий сонаследник,
обладатель широты третьего острова, живет в Эдинбурге, надо ехать в
Эдинбург и ни в коем случае не дать опередить себя Замбуко или Бен-Омару.
Ведь им известна восточная долгота, которую нужно сообщить господину
Тиркомелю, эсквайру! Следовательно, с ними нельзя разлучаться. Все вместе,
и чем быстрее, тем лучше, они доедут до столицы Шотландии и в полном
составе предстанут перед Тиркомелем. Разумеется, такое решение не
устраивало Саука. Теперь, когда секрет для него перестал быть секретом, он
предпочел бы действовать самостоятельно, то есть опередить своих спутников,
встретиться с глазу на глаз с человеком, упомянутым в документе, определить
местоположение нового острова, отправиться туда и вырыть сокровища
Камильк-паши. Но уехать одному, не возбуждая ни в ком подозрений, было
невозможно, а он чувствовал, что Жюэль внимательно за ним следит. Да и
переезд до Марселя нельзя было совершить иначе, как со всеми. А так как
дядюшка Антифер на последнем отрезке пути решил воспользоваться железными
дорогами Франции и Англии, что значительно экономило время, то у Саука не
было надежды приехать раньше его. Ничего не оставалось, как покориться
обстоятельствам. Рассчитывать теперь он мог только на выяснение дела с
Тиркомелем: задуманный план, потерпевший неудачу в Маскате и Лоанго, быть
может, удастся осуществить в Эдинбурге!
Переход до Марселя совершился очень быстро, так как португальское судно не
останавливалось ни в одном промежуточном порту. Само собой разумеется, что
Бен-Омар, верный до конца своим привычкам, из каждых двадцати четырех часов
проболел все двадцать четыре и был выгружен в бессознательном состоянии на
набережной Жолиэт, как какой-нибудь тюк хлопка.
Жюэль написал Эногат длинное письмо. Сообщив ей обо всех происшествиях в
Лоанго, он поставил ее в известность, что беспримерное упрямство дядюшки
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Суворов Виктор
Афанасьев Роман
Беляев Александр
Флинт Эрик