с тяжелыми разрядами свалились потоки дождя. Молния рвала тучи. Промежутки
между холодными вспышками и грохочущими раскатами становились все короче.
Грозная стихия завладела ущельем. Налетевший ураган вздымал буруны, и скалы
отвечали ему низкой октавой.
скребет заскорузлыми пальцами шероховатую поверхность валуна, ищет опоры,
чтобы подняться.
взглядом.
беспомощно виснет.
растворились берега, скалы, отроги. Все исчезло. Только одни мы на камне под
гневным небом, оглушенные непрерывным грохотом.
но спазма перехватывает горло, слова выпадают из памяти. Чувствую -- снова
мною овладевает страх. Он проникает в кровь, парализует волю. И нужна вся
сила разума, вся его сосредоточенность, чтобы не поддаться ему. Нужно плыть,
немедленно плыть! Пусть конец придет в борьбе...
роет мелкий гравий, а волны, разбиваясь о камни, бросают на берег желтую
вату пены.
навстречу помутневшему потоку.
ногу. -- Богом прошу, не бросай живым, убей лучше...
стихии неодолима, и мы оба ждем ее приговора.
перекат...
Косые лучи солнца, прорвавшиеся к земле, ложатся на омытые скалы. Мы оба до
ниточки мокрые.
запись. Раскрываю его. Дрожащая рука с трудом выводит: "Мы погибаем".
летопись трудных дней, наш прокурор, и наш защитник. В кармане оставить
нельзя -- вода обычно раздевает утопленников. Разве к ноге привязать?
ноге.
мелкий валежник. Еще несколько минут...
крыльями, пугливо откачнулась от берега стая серых гусей, миновала кривун и
с громким криком стала набирать высоту.
призыв к жизни, ликующий голос свободы.
коряге! Сбрасываю с себя в реку сапоги, фуфайку. Так будет легче держаться
на воде. Но как взять с собой больного? Он поворачивает ко мне лицо,
обтянутое иссиня-желтой кожей, со впалыми глазницами. Из их темной глубины
смотрят малюсенькие глаза. В них то же самое, что и в крике гусей, -- жажда
жизни.
наносник.
пристегиваю к своей левой руке повыше кисти. Теперь мы связаны. Больной
успокаивается, и его взгляд мякнет, словно он этого ждал.
одиночку и купами, но все на недоступном для нас расстоянии. Уже заливает
камень. Я держу Василия. Оба в воде. Меня всего трясет -- нервы вышли из
повиновения.
вершина, унизанная обломками сучьев, затем ствол с корневищем. Дерево
медленно разворачивается на повороте, нацеливается на нас. Мы ждем его. Будь
что будет!..
правая рука шевелится, тянется к ножу. В этот момент слух поражает крик. Что
бы это значило? Но мысль приковывает лиственница. Она наплывает на нас
острой вершиной, точно рогатина. Остается метров сто... шестьдесят...
сорок... И вдруг животный страх захватывает меня. Не могу сдвинуться с
места. В нервном припадке прикусываю нижнюю губу, и острая боль пробуждает
сознание.
Лиственница рядом. В последнюю, роковую минуту ловлю обезумевший взгляд
Василия.
слабину и с ужасом замечаю, что со мною нет Василия. Не могу сообразить, как
это случилось. Ищу его ногами в воде, кричу.
успел это сделать?
Хочу попрощаться, но рот не разжимается. Ничего не соображаю. Меня несет по
глубокому каньону, прикрытому лоскутом вечернего неба. Берега залиты водой.
За поворотом лобовая скала. Лиственница со всего разбега ударяется в нее,
застревает, вершиной разворачивается и перегораживает русло. Поток сносит
меня, бросает в буруны. Бьюсь с течением, хватаюсь за мелкий наносник. Он не
выдерживает тяжести, тонет. Судорога сводит ноги. Рукам все труднее
удерживать отяжелевшее тело. Начинаю захлебываться. К счастью, меня наносит
на очередную скалу, хватаюсь за выступ.
согнувшись, свесив ноги в воду. Нет ножа. Не помню, когда сбросил с себя
гимнастерку, и с нею уплыли спички. Не могу согреться, точно на мне ледяной
панцирь. Весь дрожу. Вот, кажется, и последний приют на этой беспокойной
земле!
тополя плывут три куличка. Они держат путь на юг, туда, где нас ждут друзья.
За куличками, явно чего-то испугавшись, пробегает по воде выводок крохалей.
Их нагоняет продолжительный крик. Кажется, я слышал его еще на камне. Не от
этого ли бегут крохали?
попал в беду или сохатого придавило наносником?
зовет меня?
шипит, перетирая песок, да гулко стучат голыши, уносимые водой.
весь рост, работает шестом, правит саликом.
ноги отгребаются, Хватаюсь закоченевшими пальцами за салик, и теперь никакая
сила, даже смерть, не оторвет их от бревна. Трофим помогает мне выбраться из
воды.
улыбающегося Трофима, и страшное ощущение близости смерти пропадает. Мы
снова вместе. Нас несет река. По небу пылает закат. Мимо бегут розовеющие
скалы. Ко мне возвращается ощущение бытия.
невероятное. Я не могу оторвать от него взгляда.
дыхание обдает мое лицо.
успокаивает он нас.
одежонку, с обрезанным ремнем на поясе. Из-под тяжелых бровей смотрят на мир
малюсенькие глаза. Они никого не узнают, ничего не видят, может, еще и не
знают, что приговор отменен и смерть отступила.
ворчливым зверем. Путь открыт. Скалы уже кутаются в мутный завечерок.
дескать, он забавляется. А утром увидел в заводи твою шляпу, решил, что не
выплыл.
рассказывает: -- На берегу вспомнил, где-то мы выше камня наносник