хотел рассказать об этом животном, и замер, увидев, что я обнимаю Андрея.
оказалось, что не только товарищи по работе, но и полузнакомые люди
недовольны тем, что свадьба была "сыграна на стороне", как с укоризной
сказал мне Репнин. К Репнину я побежала в первый же день приезда, потому что
оказалось, что в зерносовхозе меня ожидало письмо от Маши. Она благодарила
меня за хлопоты - я говорила о ней в Сальском райздраве. "Впрочем, нетрудно
догадаться об инициаторе, - писала она, - поскольку Данила Степаныч пишет
мне очень часто, все убеждает переехать в Сальск. Я бы и рада пожить с
мамой, которая становится очень стара, да ведь кто же отпустит меня из
Анзерского посада?"
попросил разрешения прочитать письмо своими глазами.
рада!
покорно кивал головой.
пустят... Всех раскидаю!
зерносовхозе. Напрасно уверяла я, что никакой свадьбы не было...
шесть, когда мы с Андреем мирно пили чай, обсуждая сложный вопрос о том, как
устроить семейную жизнь, находясь на расстоянии двух тысяч километров друг
от друга, шумные голоса послышались на лестнице, дверь распахнулась, и вошли
директор, Репнин, Бородулин и Катя. Потом явилась Клава Борисова, кто-то
еще, и оказалось, что в моей маленькой комнате можно принять, правда, без
особенного комфорта, двенадцать человек гостей. Об угощении заботиться не
пришлось: гости пришли с подарками, только что полученными в ЦРК, - без
этого был год, когда продукты выдавались по норме. Зато всякой нормы
совхозный садовник выдал каждому из наших гостей цветы, так что пришлось
принести из медпункта ведро, чтобы поставить в воду пышные георгины и астры.
количеством мест, под звездной крышей которого висела маленькая кривая луна.
Картина была новая - "Конец Санкт-Петербурга".
стлались по земле, и между ними, внезапно вспыхивая, рассыпались искрами
красные фигуры огня. Время от времени легкий экран дрожал под ветром,
налетавшим из степи, и тогда начинало казаться, что мы с Андреем плывем под
парусом. Куда?
ночную бабочку, которая замелькала в прозрачном конусе света, лившемся из
окошечка аппарата на полотно. Я взглянула на Андрея. Он не смотрел на экран.
Видно было, что все это - кино под открытым небом, люди, сидящие на траве с
напряженными лицами, и то, что в полях жгут стерню, - интересовало его
больше, чем картина.
Глава вторая. НЕСКОЛЬКО ЛЕТ
ПЕРВЫЙ ДЕНЬ
раньше двенадцати, но раз уже назначил мне без четверти десять, так к
одиннадцати непременно придет. Я сняла пальто и боты. Шапочку мне не
хотелось снимать, так как для того, чтобы ее надеть, было затрачено много
усилий, но гардеробщик спросил: "А головной убор?" - и пришлось снять.
а маленький зал с внутренней лестницы, - однажды я видела такой зал в
санатории ученых в Старом Петергофе. Но в Институте биохимии микробов он был
уютнее. На лестнице лежала дорожка, на стенах висели портреты Мечникова и
Баха.
что было, по меньшей мере о том, что произошло за последние дни.
все другие большие и маленькие события, так что думать о нем отдельно было
трудно или даже почти невозможно.
микробиологов с докладом о светящихся вибрионах, и, кажется, удачно.
любезно сказал, останавливаясь после каждого слова:
посещает наши скучные заседания?
не так, как в декабре, когда он провел со мной только несколько дней и уехал
обратно в Москву, где решался вопрос о его переводе.
красные, говорили: "Ну и мороз!" - и топали ногами у порога. Они были
уверенные, спокойные, "московские", а я за три года отвыкла от большого
города и чувствовала себя настороженно и стесненно. Самая лучшая портниха в
Сальске уговорила меня сшить платье с большими воланами, которые еще никто
не носил, и этот дар предвидения положительно отравил мою жизнь. Одна из
сотрудниц, хорошенькая, с пышными волосами, подошла к зеркалу, стоявшему в
вестибюле, и, разговаривая с другой, небрежно подкрасила губы. Это было
глупо, конечно, но когда она ушла, я тоже подошла к зеркалу и увидела... Но
кого же я могла увидеть, если не самую обыкновенную женщину среднего роста,
смуглую, в неуклюжем платье, и загорелыми, хотя была уже середина зимы,
руками и с обветренным, взволнованным от ожидания лицом?
галерее, которая шла вдоль площадки второго этажа. Куда пойти: направо или
налево? Я выбрала - налево, потому что навстречу шел какой-то почтенный
человек, в пенсне и в белом халате.
прийти в десять часов. Его еще нет. Могу я посмотреть институт? Разумеется,
если это возможно.
сотрудником, который покажет мне институт, но он пошел сам. Мы заглянули в
нарядный кабинет директора института Валентина Сергеевича Крамова, потом в
одну из лабораторий, и Илья Терентьич - так звали моего нового знакомого - в
общих чертах рассказал о работе этой лаборатории. Потом нам стали
встречаться сотрудники, и тут я окончательно убедилась в том, что мне
повезло: редкий из них не останавливался, чтобы справиться у Ильи Терентьича
о его делах и здоровье. Но и он, по-видимому, относился к ним с таким же
вниманием. В одной лаборатории он заботливо взял со стола пепельницу и
вытряхнул в урну, стоявшую в коридоре. В другой, кряхтя, вытер тряпкой
стеклянную дверцу шкафа, забрызганную чем-то белым.
Илью Терентьича, когда внизу хлопнула дверь и вошел Заозерский - в
распахнутой шубе, с палкой в одной руке, с портфелем в другой. Шуба была
тяжелая, хорьковая, с хвостами. Сделав несколько шагов, он остановился,
шумно вздохнул и стал снимать шубу. И вдруг - я не поверила глазам - мой
спутник со всех ног побежал вниз по лестнице, взял из рук Николая
Васильевича шубу и отнес ее в гардероб.
и продам. А, Таня. Здравствуйте, Таня.
как будто невзначай, спросила, в каком отделе работает Илья Терентьич.
узнаете!
надеялся, что я пойду работать в Институт эпидемиологии, которым он
руководил последние годы. Но недаром же по меньшей мере три месяца таскала я
в сумочке вырезку из газеты "Известия": "Институту биохимии микробов
требуется опытный бактериолог". Все, чем я интересовалась в науке, вело меня
именно в этот институт, или, вернее, в эту область знания, потому что
институт открылся только два или три года тому назад. Вот почему в ответ на
письмо Николая Васильевича, в котором он сообщил, что мой доклад поставлен в
программу конференции, я послала ему эту вырезку и попросила рекомендацию -
на вакантную должность был объявлен конкурс.
долгих сомнений. "Ты бросаешь своего руководителя и у него же просишь,
поддержки, переходя к другому? - написал он. Но я знала душевную широту
Николая Васильевича и была почти уверена, что он не рассердится на меня. Так
и вышло. Дело облегчилось тем, что Николай Васильевич был консультантом
Института биохимии микробов и обещал присматривать за моей работой.
Черепнин Владимир
Земляной Андрей
Ильин Андрей
Посняков Андрей
Каменистый Артем
Кервуд Оливер Дж.