Чтение 76–й страницы книги ~Слой~

- Пришли мстить. За то, что кто-то из моей сотни якобы сдал все
Ополчение...
Шум на площадке почему-то прекратился, и стали слышны разговоры. Один
предлагал стрелять в замок, другой - ждать на улице, третий доказывал, что
Еремин ушел в тину и здесь больше не появится.
- Понятно, - сказал Костя.
- Что тебе понятно?.. Тебе это безразлично?
- Некогда, валить нужно.
Константин не дыша приоткрыл дверцу шкафа и извлек из него винтовку.
"Штайр", с тех пор как его принесли, был все так же замотан в линялую
занавеску и со стороны напоминал не то детскую лопату, не то детское же
весло. Выделялась лишь трубка прицела, и, чтобы не разбить оптику, Костя
крепко обхватил ее ладонью.
- Немаляев хочет с тобой повидаться, - сказал он на ходу.
- Стой! - Петр взял его за локоть и развернул к себе лицом. - Про
Ополчение...
- Это необходимо? Именно сейчас? Я тебе потом все объясню.
- Объяснишь?! - крикнул Петр. - Что тут объяснять?
В дверь заухали с новой силой.
- Не тем голову забиваешь. Нам бы ноги унести.
- Давай по одному, - приказал Петр. - Ты первый, я за тобой.
- А что с Немаляевым? Ты с ним поговоришь?
- О чем?
- Об условиях мира.
- Потом решим. Линяй.
- Где встретимся?
- Да где... - раздраженно молвил Петр. - у Немаляева. Сегодня суббота?
Место он тебе скажет. В десять. Все, пошел!
Константин метнулся в коридор, завернул в темный закуток и, осторожно
выглянув, шагнул в удушливую сырость запасной лестницы. Черным ходом давно
не пользовались - многие двери были забиты досками или вовсе заложены
кирпичом. Спускаясь по осклизлым ступенькам, Костя то и дело замирал,
пытаясь даже не по звуку - по движению воздуха определить, не ждет ли его
кто внизу.
Про черный ход орава Пулемета не знала. Константин благополучно достиг
первого этажа и, прикинувшись для гарантии пьяным, выбрался в тенистый,
неимоверно замусоренный двор.
Он небрежно закинул винтовку на плечо и, сунув свободную руку в карман,
направился к кривому переулку, прочь от подъезда с возбужденной сотней
расстрелянного Пулемета.
Пройдя весь переулок и свернув к площади, Константин себя поздравил:
преследования не было. Вопрос, удалось ли уйти Петру, он себе не задавал.
На Родине сотника считали заговоренным - даже от насморка. Удача изменила
ему лишь однажды, но это была мина, тут уж ничего не поделаешь. Петр
вырвется, обязательно вырвется.
Оказавшись на площади, Константин миновал перекрытый швеллером вход в
метро, затем сожженное дотла кафе и вышел к красивому зданию с обрывками
плакатов на фасаде.
Народу вокруг было на удивление много. Кто-то дрался, где-то визжала
женщина, несколько человек раскачивали, стремясь перевернуть, черный "БМВ"
- все это происходило как-то весело, с задором и абсолютно никого не
волновало.
Пьяные попадались довольно часто, и походку Костя решил не менять. Так он
и брел - шатаясь напевая дурацкую песню и помахивая "штайром" в занавеске.
До десяти вечера было еще пять часов. За это время можно пообедать,
влюбиться в хорошую девушку, расстаться, стать героем и найти свою смерть.
Или то же самое, но в обратном порядке.
Костя подумал о том, что жизнь - это удивительная штука. Особенно когда у
тебя на плече винтовка, а не лопата.

* * *

Немаляев перевернул последнюю страницу и, дочитав до конца, вернулся к
началу.
Смерти нет. Умирая, человек всего лишь теряет одну из бесчисленных теней...
Ничего не понятно. Такое впечатление, что самое главное Черных оставил в
голове. Либо не доверил бумаге, либо счел это настолько элементарным, что
поленился записать. Костя сказал: смысл жизни и смерть - одно и то же,
этому никто не научит. Правду сказал Костя.
Немаляев кликнул охранника и спросил про врача.
- Две минуты назад связывался, - ответил он. - Уже близко, сейчас будет.
- Дядя Саш, вы себя плохо чувствуете?
- Хорошо, Людочка, хорошо. Ты вот что. Давай-ка вон в ту дверь, через
коридор, дальше тебя проводят. Мы весь этаж перепланировали, заблудиться
можно. Но тебя проводят. Покушай, телевизор посмотри.
- А вас еще будут показывать?
- Вечером должны. И завтра три раза.
- Давно вы это интервью записали?
- На прошлой, неделе. Мы с Сидорчуком четыре версии подготовили, на все
случаи жизни. Иди, сказал! - прикрикнул Немаляев. - Ну?! - бросил он
охраннику.
- Уже в лифте, - доложил тот. В комнату втащили пожилого мужчину в черной
шапочке, надвинутой до подбородка.
- Да снимите, снимите, олухи! - заорал Немаляев.
Шапку стянули, и мужчина, дико озираясь, попятился назад. Боец, вошедший
следом, ткнул его пальцами в спину и поставил у ног врача пузатый
металлический чемодан.
- Я никого лечить не буду, - заявил доктор. - Во-первых, при таком
скотском отношении... А во-вторых, вы не того похитили. Я не хирург, я
анестезиолог. Неужели у вас нет своего персонала?
- Во-первых, вас не похитили, - хладнокровно произнес Немаляев, кивком
приказывая охранникам убираться. - Во-вторых...
Он открыл тумбу и бросил на стол пачку стодолларовых банкнот.
- Десять тысяч, доктор. Вам их надолго хватит.
- Я анестезиолог, - мучительно выговорил тот. - Вы знаете, что это такое?
Если кого-то из ваших людей ранили...
- Именно вас мне и надо. Я слышал, если переборщить с наркозом...
- Но это убийство!
- Что же вы все вперед забегаете? Убить надо так, чтобы потом можно было
спасти. Мне нужна клиническая смерть. Временная, - подчеркнул Немаляев.
- Забирайте свои деньги и отпустите меня.
- Еще десять. Сколько вы получаете в больнице?
- Это огромный риск. Даже в стационаре. Сначала необходимо всестороннее
обследование: сердце, почки, легкие... Нет, я не подпишусь.
- А разве у вас есть выбор, доктор? - печально вопросил Немаляев. -
Делайте, что говорят.
Врач продолжал капризничать. Немаляев увеличил сумму до тридцати и
пригрозил в случае отказа сжечь квартиру - вместе с семьей.
- Если все закончится неудачей... - тоскливо произнес доктор.
- Безусловно. Живым вас отсюда не выпустят. Я могу дать вам гарантии, но
чего они будут стоить после моей смерти? Так что мы с вами одинаково
заинтересованы.
- Когда последний раз пили? - буркнул анестезиолог.
- Пять дней без алкоголя.
- Заранее готовились? Вы, уважаемый, больны. Психически. Хотя сейчас это
модно. Утром завтракали?
- Само собой.
- Много съели-то?
- Так... Вообще да.
- Прекрасно. Заблюете весь свой евроремонт.
- Это вас забавляет, доктор?
- Утверждает в мысли, что все люди равны. Поверьте, блевать икрой и
перловой кашей - практически одно и то же. Сколько вы весите?
- Восемьдесят два.
- Возраст?
- Шестьдесят один.
Немаляев ответил еще на дюжину вопросов, часть из которых, как ему
показалось, не имела к делу никакого отношения. Врач тем временем открыл
чемодан и выложил часть своего хозяйства на стол. Шприцы и ампулы рядом с
пачками долларов выглядели как стандартная обложка детектива.
- Тридцать минут, - предупредил врач.
- Мало. За полчаса не успею. Доктор посмотрел на него как на летающую
лошадь.
- Сорок, это максимум. Или нас обоих вынесут отсюда вперед ногами. Так,
ложитесь на диван. Он у вас под пленочкой? Это хорошо.
- Почему?
- Отмывать легче. Работайте кулаком. Энергичней. Хорошие вены...
- Мне все это говорят. С детства.
- Просто вас хвалить больше не за что. - Доктор ввел толстую иглу и
развязал резиновый жгут. - Не передумали?
- Нет...
Свет мгновенно погас. Немаляев увидел звезды - такими, какими их не видел
никто. Крупные и близкие, словно яблоки на дереве, они не слепили,
наоборот - дышали ледяным холодом, заставляя его сжиматься в комок и,
главное, чувствовать себя комком. Точкой.
- Борис... Борис! Черных! Ты мне нужен!.. Немаляев не знал, действительно
ли он кричит или ему только кажется. Впрочем, это было неважно.
Проваливаясь дальше, глубже, в самый холод, он преодолел ту черту, до
которой еще хотелось вернуться, и теперь ни о чем не жалел...
Прежде чем открыть глаза, он заслонил их ладонью - солнце стояло в самом