Чтение 76–й страницы книги ~Херувим~

рекомендую.

- Спасибо. Я не ем мясо на ночь, - сердито рявкнула Юля и достала
сигареты, - и вообще я пришла не ужинать, а выслушать ваши объяснения.

- Ну в таком случае предлагаю стейк из семги, - Райский щелкнул
зажигалкой, - Я, честно говоря, страшно проголодался и с вашего позволения
поем, - он кивнул официанту, заказал для себя свинину, для Юли семгу и еще
кучу всяких закусок и салатов.

- Как дела у моего пациента? - спросила Юля.

- Нормально. А что конкретно вас беспокоит?

- Все! - Юля уставилась на полковника в упор, не моргая.

- Нет уж, давайте, пожалуйста, конкретней, - он растянул губы в
неприятной улыбке.

Юля смутилась, почувствовала, что краснеет. Она собиралась говорить вовсе
не об этом, вопрос о Сергее просто сорвался с языка, и реакция Райского ей
совсем не понравилось. Хорошо, что в ресторане был полумрак и он не заметил,
как запылали ее щеки.

"Дура! - рявкнула она про себя. - Быстро снимай тему. И больше с этим не
лезь!"

- Я обычно держу своих пациентов под контролем в течение полугода,
особенно после таких серьезных операций, - поспешно объяснила она. - А
вообще, должна признаться, с тех пор как я познакомилась с вами, Михаил
Евгеньевич, меня беспокоит все. Вы с удивительной легкостью манипулируете
людьми, словно это не люди, а какая-нибудь аппаратура. Но за аппаратуру вы
хотя бы несете материальную ответственность.

- Не несу, - Райский помотал головой и улыбнулся, уже нормальной,
спокойной улыбкой, - я не несу ответственности. На это есть технический
отдел.

А вот за людей, которые задействованы в моей работе, я отвечаю. И за вас,
Юлия Николаевна, и за вашего ребенка.

- О, это радует, - Юля загасила сигарету и тут же взяла следующую, -
особенно радует, что в вашей работе задействован мой ребенок.

Официант принес закуски, и, пока он расставлял их, они молчали. Райский
нацепил свои очки и сквозь них жег взглядом Юлю.

- Держите себя в руках, Юлия Николаевна, - произнес он чуть слышно, когда
удалился официант, - у вас нет никаких оснований для паники. Просто вашей
дочери не следовало садиться в машину к незнакомому человеку. Это азбука. У
меня двое детей, мальчики, и я учил их подобным вещам лет с четырех. Еще раз
повторяю, вам и вашему ребенку совершенно ничего не угрожает. Вот,
попробуйте этот салат из каракатицы, давайте я положу вам. И успокойтесь,
успокойтесь наконец. Я все держу под контролем.

- Но как же вы держите под контролем, если не можете его поймать?

- Да, нам очень сложно его поймать, - кивнул Райский и принялся за салат.
- Наша структура довольно серьезно изменилась за последние десять лет. Наши
спецподразделения разогнали в девяностом. В девяносто втором наши секретные
архивы были разгромлены дудаевцами, мы лишились всей своей агентуры на
территории Чечни. Мы практически безоружны. Внутри структуры несусветный
бардак, лучшие наши офицеры уходят в частный охранный бизнес, а те, что
остаются, становятся слабыми и ненадежными, поскольку получают мало.

- Ох, бедненькие, - покачала головой Юля, - так что же вы тогда беретесь
за непосильный труд? Разве вы можете отвечать за свои действия в такой
тяжелой ситуации?

- А некому больше, - вздохнул Райский и промокнул губы салфеткой, - кроме
нас некому. Ладно, хватит. Ешьте салат. И не надо на меня бочку катить. Сами
виноваты. Если бы вы более подробно посвящали меня в ваши задушевные беседы
с Анжелой, мне было значительно легче оградить вас от неприятностей.

Юля отложила вилку и рассмеялась. Смех получился нехороший. Почти
истерика. Райский подождал немного, потом протянул ей стакан воды. Она
благодарно кивнула, выпила залпом и успокоилась.

- Вы же и так все слушаете, - произнесла она хрипло, - мы разговаривали в
ее палате и в моей машине. Не сомневаюсь, что записано каждое слово. Или
ваши "жучки" в таком же плачевном состоянии, как вся ваша система?

- Почему вы не сказали мне, что вам стало известно имя объекта "А"? -
спросил он так тихо, что она не услышала, но поняла по губам.

Прежде чем ответить, она отправила в, рот вилку с салатом из каракатицы,
долго, старательно жевала, потом глотнула воды, промокнула губы.

- Видите ли, Михаил Евгеньевич, я предупреждала вас, что храню тайну
исповеди, если мои пациенты делятся со мной своими переживаниями. Когда я
стала свидетелем телефонного разговора Анжелы и мне показалось, что говорит
она с преступником, который ее избил, я тут же вам сообщила об этом. Верно?

- Да. Вы сообщили. И очень мне этим помогли, - процедил Райский сквозь
зубы, - но позвольте мне самому определять степень важности той информации,
которую вы получаете от Анжелы.

- Как! Михаил Евгеньевич! Разве имя объекта "А" было для вас тайной? -
широко улыбнулась Юля.

- Не надо, - он сморщился, как от зубной боли, - не надо придуриваться,
Юлия Николаевна. Простите за резкость, но мы с вами не в игры играем. Вы
должны сообщать мне все, абсолютно все, что узнаете от Анжелы. Тогда я могу
гарантировать безопасность вам и вашему ребенку. В противном случае я ничего
гарантировать не могу. Поймите наконец, сейчас вы - единственный мой
источник.

Только с вами Анжела бывает откровенна. Только с вами. Уж не знаю, как
вам удалось этого добиться. С ней работали такие профессионалы, до которых
вам, уж извините, далеко.

Подошел официанте горячим. Райский тут же набросился на свинину, Юля
ковырнула вилкой семгу. Было, правда, очень вкусно, но есть ей совершенно
расхотелось.

- Я просто пожалела ее, - задумчиво произнесла она и достала очередную
сигарету.

- Смешно, честное слово, - покачал головой Райский, - вы думаете,
специалисты, которые с ней работали, были безжалостны?

- Думаю, да. Я не сомневаюсь в их профессионализме, сыграть они могут что
угодно. Но есть вещи, которые человек чувствует кожей, печенью.

Несколько секунд Райский молча жевал, Потом щелкнул зажигалкой и дал ей
прикурить.

- Вот и отлично, Юлия Николаевна, - произнес он наконец, - я очень рад,
что у вас с Анжелой такое глубокое взаимопонимание. Когда вы планируете
очередной осмотр?

- В пятницу. В двенадцать.

- Я надеюсь услышать от вас самый подробный отчет. Мы можем встретиться
здесь же, часов в девять.

Принесли кофе. Юля, медленно помешивая сахар, не поднимая глаз, тихо
спросила:

- Михаил Евгеньевич, а нельзя ли как-нибудь обойтись без меня в этой
вашей сложной игре?

Он улыбнулся, накрыл ее руку своей сухой теплой ладонью и ответил так же
тихо:

- Ну как же мы без вас, Юлия Николаевна? Вы уж потерпите, немного
осталось, - он убрал руку, подозвал официанта, попросил счет.

Их машины стояли рядом. Некоторое время он ехал вслед за Юлиной "Шкодой",
проверял, нет ли каких-нибудь постоянных попутчиков. Вместе они выехали на
Садовое кольцо. Убедившись, что все нормально, Райский поравнялся с ее
машиной, махнул рукой из окна и свернул к Сретенке.

Глава 33

Стас Герасимов носился по дому и крушил все на своем пути. Сдирал шторы с
окон и топтал их. Швырял на пол посуду, хрусталь, опрокидывал мебель.

Домработница Оксана забилась в угол и тихо плакала. Николай сидел на
бортике ванной, прижимал мокрое полотенце к разбитой скуле, сплевывал кровь
и смотрел на собственный зуб, валявшийся на дне раковины.

- Симпатические чернила! - рычал Стас, измельчая подметками фарфоровые
осколки очередного блюда на мраморном кухонном полу. - Эта сука писала
симпатическими чернилами! Придушить гадов! Ненавижу!

Николай отложил полотенце, прополоскал рот, взял телефон и в очередной
раз набрал номер грека Александроса Илиади, того самого, который совсем
недавно привозил на виллу онколога.

"Что бы ни происходило, ты не должен допустить скандала, - говорил ему на
прощание генерал, - по всем вопросам обращайся к Илиади, он поможет. Денег
не жалей, давай ему наличные, причем не драхмы, а доллары".

Николай привык в точности следовать указаниям своего шефа и не стал
вызывать скорую психиатрическую помощь, как предлагала перепуганная Оксана.

Однако телефон Илиади не отвечал. Николаю надоело слышать протяжные
гудки, он не сомневался, что грек давно спит, но все-таки решил предпринять
последнюю попытку, прежде чем вновь ринуться в бой и попытаться скрутить
Стаса.

***

От бесконечных гудков было щекотно в ухе, Николай решил, что все-таки
скрутит Стаса, применив к нему пару болезненных и небезопасных приемов
греко-римской борьбы, потому что других вариантов нет и надо как-то дожить
до утра. Но тут в трубке послышался хриплый голос грека.

- Добрый вечер, господин Алексанрос, простите, что беспокою вас так
поздно, но Владимир Марленович сказал, что я могу звонить вам в любое время.

- Я слушаю, кто это? - у грека был сонный, недовольный голос.

- Это Николай, мы с вами знакомы. Я звоню с виллы генерала Герасимова. У
нас чрезвычайные обстоятельства и срочно нужна ваша помощь.

Поскольку помощь грека всегда щедро вознаграждалась, он тут же проснулся
и бодро произнес:

- Да, что случилось? Что там у вас так шумит?