Чтение 76–й страницы книги ~На полпути с обрыва~

-- Ужасно интересно, там дают спирт и соленые огурцы. Только мне было
не до развлечений. Мы ловили одного преступника. Поэтому мы в эту игру не
играли.

-- Странно, -- сказал профессор, дразня соломинкой тарантула, который
выглядывал из щели между камней, -- как история издевается над нашими
трагедиями. Ужас, убивший столь многих, для вас, наших потомков, становится
только цирком.

-- Ну, вы совсем не правы, -- возразила Кора. -- Никто не издевается.
Люди хотят помнить и хотят понять, как нашим предкам приходилось жить на
свете. Мы же привыкли, что обед не бывает без компота и мороженого. Так надо
же иногда увидеть, что это еще не закон.

-- Как в зоопарке... -- Эдуард Оскарович не слушал Кору.

-- Но почему вы тогда не переживаете за тех, кто штурмовал Иерусалим?
-- спросила Кора. -- Они же тоже погибали?

-- Почему мне нужно переживать за них? -- В жуткую жару, без воды,
голодные, оборванные, все в язвах, они лезли на эти стены и потом, если не
погибали в страшных мучениях, начинали убивать и грабить тех, кто жил в
городе. Это что, не страшно? -- Откуда ты знаешь? Вы изобрели машину
времени? -- Машина времени есть... в институте. Туда трудно попасть. Да и
действует она только на несколько лет. -- Можно отправиться в прошлое или в
будущее? -- Конечно, в прошлое. Ведь будущего еще нет! -- А если ты нарушишь
что-то в прошлом? -- Поэтому у нас такие строгости... Я не все знаю, но нас
учили, что если ты вмешаешься в ход времени, то просто исчезаешь... как
будто тебя не было. Иначе бы пропали .все мы.

Тарантул все-таки вырвал соломинку из пальцев профессора и утащил ее к
себе в норку мучить и убивать. Кора молчала.

-- В конце концов, -- сказал после паузы профессор, -- эти крестоносцы
добровольно отправились в поход. Никто их не тащил.

-- Еще как тащили! Вы бы посмотрели, как их обрабатывали на митингах и
собраниях, какие там были агитаторы и пропагандисты в каждом соборе, в
каждом монастыре, на каждой площади. Люди думали, что идут к светлому
будущему... Так что, если вы хотите сказать, что крестоносцы знали, на что
идут, а вы, соратники Сталина или Гитлера, ничего не знали, я вам не поверю.
Вы же уничтожали друг друга.

-- От страха, -- сказал профессор. -- Нельзя судить человека перед
лицом смерти. И вообще это пустой спор. Не может принц понять нищего, пока
не побудет в его шкуре.

Кора пожала плечами. Ей было трудно согласиться с нищим.

-- Полторы сотни лет назад вы догадались, что этим путем можно сбежать
в параллельный мир? -- Да, -- сказал профессор.

-- Но как же вы могли? Ведь даже в мое время там, в Симеизе, работает
целый научный институт, который старается понять, как это происходит.

-- Если ты специалист и тебя посетило вдохновение, то в науке может
произойти прорыв. -- Яблоко упало на Ньютона.

-- Да, не хватало лишь последней точки. Теоретически существование
перехода между параллельными мирами можно было высчитать даже на уровне
теоретической физики середины двадцатого века. Ньютон не имел аппарата --
Эйнштейн уже мог бы дойти до этой мысли. -- И вы дошли?

-- Не только дошли, но и сделали выводы... Внизу, у ограды лагеря, их
перехватил незнакомый, из новеньких, офицер, который начал кричать на
профессора и грозил расстрелом -- видно, сам не знал толком ни своих
функций, ни степени свободы пришельцев -- черт их знает -- может, лучше их
держать в подвале или, наоборот, не обращать на них внимания? Последний
вариант не удовлетворил бы никакого военного и был отметен с порога, а
нарушителей, несмотря на ворчание профессора и требования вызвать самого
полковника Рай-Райи, загнали в тюрьму.

Под одноэтажным бараком, где содержались пришельцы с Земли,
располагалось бомбоубежище, которое полностью повторяло наземную постройку.
Вместо) столовой там обнаружилась камера о железной дверью, каменным полом и
низкими нарами. Единственная тусклая лампочка под потолком осветила еще
одного обитателя подземелья -- им оказался Покревский. На скуле ротмистра
темнел кровоподтек, рукав халата был оторван и держался на нескольких
нитках, волосы встрепаны и взор дик.

-- Что с вами случилось? -- кинулась к ротмистру Кора. -- Вас били?

-- Меня били, -- согласился ротмистр. -- И я лишен возможности снова
покончить с собой.

-- Но кто позволил себе такое отношение к вам? -- возмутился профессор.
-- Мы являемся подданными другой планеты, и они не имеют права...

-- Они взяли это право в собственные руки, -- горько воскликнул
Покревский и, упав на нары, закрыл голову руками.

-- И все же вы должны рассказать нам, что произошло. И я обещаю вам,
что не оставлю этот инцидент безнаказанным, -- настаивал профессор.

-- Тем более, -- добавила Кора, -- что за нами стоит Земля и вся
Галактическая Федерация, в том числе комиссар Милодар. А с ним шутки плохи.

-- Какая еще федерация, -- воскликнул ротмистр, -- за мной не стоит
ничего. Я видел, как последний пароход взял курс на Стамбул! Врангель бросил
нас...

-- Рассказывайте, -- сказал Эдуард Оскарович тоном, которому нельзя
было не подчиниться.

-- Утром я увидел... -- Глухой голос ротмистра с трудом пробивался в
щель между тюфяком и губами. -- Всю ночь ее не было... а утром она вышла из
его апартаментов!

-- Попрошу вас, -- произнес профессор, -- если можно, употребляйте
имена действующих лиц. Порой вам известно нечто, скрытое от нас. Но вы не
идете нам навстречу.

-- Господи! -- взвился ротмистр и уселся на нарах. -- Неужели
непонятно? Принцесса Парра вышла утром из комнаты полковника Рай-Райи. Как
ни в чем не бывало!

-- А может, ничего и не бывало? -- осторожно спросил Эдуард Оскарович.

-- Бывало! Вы бы видели, какая улыбка играла на ее блудливых губах! --
А вы? -- спросила Кора. -- А я кинулся к ней, чтобы убить! -- И не убили? --
У меня не поднялась рука.

-- А она? -- спросила Кора, которой эта сцена привиделась в несколько
комических красках, но следовало сдерживаться, чтобы не обидеть влюбленного
Покревского. -- Она хохотала! Как шамаханская царица. Вы читали? -- Я
проходила. В детстве, -- гордо ответила Кора. -- Это написал один поэт в
Азербайджане.

Профессор взглянул на Кору, чуть склонив голову, и если бы девушка
увидела в тот момент его взгляд, она удивилась бы печали, присутствовавшей в
нем. Профессор думал о своих отдаленных потомках. Очевидно, на пути
цивилизации в будущее кое-чем приходится жертвовать.

-- Это написал Пушкин! -- воскликнул ротмистр, на секунду даже забыв о
собственном горе. -- Не может быть, чтобы вы считали его азербайджанским
поэтом!

-- Извините, -- сказала Кора, не желая вступать в исторический спор. --
Что случилось дальше?

-- Простите, но если вы считаете Пушкина азербайджанским поэтом, я не
могу продолжить.

-- Я никогда этого не говорила! -- возмущенно ответила Кора. --
Азербайджанским поэтом был Низами, который родился в Гяндже в 1141 году, где
и скончался на руках своей половецкой жены, выкупленной им из неволи в 1189
году. Сказка о шамаханской царице, обитавшей якобы в соседней с Гянджей
Шемахе, была открыта среди рукописей Мадридской библиотеки лет десять назад.
Неизвестная поэма Низами вызывала сенсацию среди специалистов и просто
любителей поэзии, так как открыла человечеству новые грани таланта великого
азербайджанского поэта. Если вы хотите, я могу прочесть несколько двустиший
из этого шедевра, однако учтите, что я не сильна в арабском, на котором была
написана "Шамаханская царица", и мое произношение будет несколько хромать...

Увидев обалделое выражение лица профессора, Кора получила искреннее
моральное удовлетворение -- пожалуй, впервые за это путешествие в
параллельный мир. И она решила никому не признаваться, даже под пыткой, в
том, что произнесенный ею текст она списала со шпаргалки на экзамене по
литературе прошедшей весной и еще не успела забыть.

Ротмистр Покревский сел на нарах. Собственное горе даже потускнело
перед невиданным девичьим талантом. Но Кора быстро вернула его к
действительности.

-- Продолжайте, ротмистр, -- сказала она. -- Рассказывайте, что было
дальше.

-- А что продолжать, -- махнул рукой Покревский. -- Я кинулся к
полковнику Рай-Райи, чтобы вызвать его на дуэль на любом виде оружия --в
конце концов, мне не привыкать к смерти. -- А полковник?

-- Полковник вышел и в грубых выражениях потребовал, чтобы я убирался
прочь. Тогда я поднял палку и крикнул ему: "Защищайтесь, сударь!" -- А он?

-- А он ничего не ответил, потому что из той же двери выскочила ваша
подруга Нинеля. -- Из той же двери? -- удивился профессор. -- Из той же
двери! Она издавала нечленораздельные звуки, она налетела на меня как
злобная фурия, она вырвала у меня палку и начала меня избивать, утверждая,
что не даст в обиду своего любимого. Затем прибежали медсестры и притащили
меня сюда... вот в таком виде. Но я же не мог поднять руку на женщину, даже
если она хамка!

-- Таинственная история, -- сказал Калнин, -- но полагаю, что не такая
уж трагическая, как вам показалось. Если, правда, полковник не забавлялся с
двумя девицами сразу.

-- О, только не это! -- воскликнул ротмистр и сжал ладонями виски,
словно голова его раскалывалась от немыслимой боли.

-- Тогда между ними происходило что-то совершенно невинное, -- заявила
Кора. -- Поэтому Нинеля так на вас рассердилась.

-- Нет, -- твердо возразил капитан. -- Там происходило нечто ужасное.

-- Я вас пытаюсь убедить, -- сказал профессор, -- что принцесса умерла
пятьсот лет назад, что вы погибли полтора века назад, что здесь лишь Кора --