Да как же он может управлять государством, если не видит, какой карнавал у
него под носом! С чего ему гневаться? Хороший человек, сам гуляет и жену
пускает.
темной аллее. Госпожа Янни потупила глазки, а Киссур Белый Кречет поглядел
на меня этаким тараканьим глазом, и говорит: "Ладно! Вот тебе письмо: по
этому письму адресат привезет тебе ковры для госпожи Янни. Только учти,
что официально я к этому письму не имею никакого отношения и тебя никогда
не видел."
вино. Излишне говорить, что, кем бы ни был человек, встреченный в темной
аллее Инией - это был не Киссур, а специальный ряженый.
господин министра пользуется женой и ее любовниками, чтобы устраивать те
дела, за которые простому человеку полагаются топор и веревка? И ни капли
не ревнует?
и с тестем, то недолго останется первым министром: Чареника быстро подыщет
ему замену.
Ведь у них, говорят, с государем тесное общение. И в этой восставшей
провинции на него многие обижались за грехи задним числом. Чего же ему
ревновать к женщине?
опять тебя ждет.
из городской стражи прискакал во дворец первого министра и застал его у
ворот: тот о чем-то вполголоса говорил со своим командиром, Сушеным
Фиником, а слуги расседлывали их коней.
городские шайки распустились, кажется, опять, потому что на рыночной
площади перед самым дворцом Чареники валяются два голых мертвеца, мужеска
и женска пола, и с мужчиной обошлись совсем по-скотски; и как они там
очутились, стража не знает, хотя смотрела во все глаза; и трупы еще не
опознали, и куда их деть?
под арест, за то, что городская стража ночью хлещет вино по кабакам,
вместо того чтобы охранять площадь.
арестовать, то государю изменят все те, кто связаны с ним!
дворцу Чареники по промозглым улицам.
Чареника его не принял.
трупы. Государь был в ужасе. Он знал, что Киссур жесток, но... И к тому же
- Сушеный Финик! Его любимый певец!
государю и потребовал казни Чареники. Тут государь, любивший и уважавший
Чаренику всем сердцем, не выдержал и выпалил ему в лицо:
и внезапно уехали. Арфарре так никогда и не удалось доказать, что перед
отъездом у них состоялось тайное свидание с Чареникой.
крапинках, когда гиацинты в императорском саду затрепетали тоненькими
белыми пальчиками, и антурии высунули из чашечек цветков красные, розовые,
синие блестящие язычки, когда знамена со знаками счастья склонились до
земли перед рисовой рассадой, а поля покрылись нежной зеленой травой,
позволяющей держать конницу на подножном корму, - Киссур отправился в
Харайн.
собирался идти в Харайн там, где его ждали. Он перешел западные горы,
чтобы сначала побеседовать с варварами, а оттуда выйти Ханалаю в тыл.
битвы. Передние ряды их сбросили с себя перед боем всякую одежду, если не
считать золотых и серебряных украшений, вертели топорами и дико завывали.
Но бронзовые их топоры не годились против ламасской стали, а слушаться
начальников они не умели совершенно. Киссур убил в поединке князька
"бронзовых людей" и взял себе его серебряную кольчугу. Войско Киссура
радостно закричало, а варвары, по невежеству, завопили что-то непонятное.
границам Харайна с другой стороны: две армии империи готовились взять
мятежную провинцию в клещи. Дела у Арфарры шли лучше, чем у Ханалая,
потому что он распродал государственные земли и совершенно оправдал себя в
глазах уважаемых людей. Военные займы ему давали охотней, чем Ханалаю,
потому что Арфарра увещевал так: "Если вы даете заем законному
правительству, его можно предъявить к оплате даже в случае победы
бунтовщиков, а если вы даете заем бунтовщикам, он никогда не будет оплачен
в случае победы правительства". И этот аргумент действовал очень сильно.
людей" и разбил под нею лагерь, красотою своей подобный городу, с валами,
палатками, кумирнями и рынком позади лагеря, на котором слетевшиеся
торговцы скупали задешево богатую добычу. Ханалай обрадовался, думая, что
Киссур надолго застрянет перед неприступной цитаделью, но Киссур привез с
собой пушечки, сделанные Арфаррой. При переходе через горы люди его было
побросали пушечки, но Киссур повесил тех, кто это сделал, и больше пушечек
не бросали. Как только пушечки направили на стены, стало ясно, что город
не удержать. Городские торговцы хотели сдаться сразу, но воины в цитадели,
которых эти торговцы пригласили защищать свой город, сказали, что смерть
лучше бесчестья, а недовольных повесили.
боготворили Киссура и смазывали его следы маслом, и не меньше почитали
жену его, Идари.
Киссуру письма и считала мешки с кормом для людей и пушечек. В палатке у
нее лежали списки всех воинов, с указанием примет и привычек, и все, что
ни награбили в окрестностях, привозили ей для учета и хранения. Всех людей
она знала по имени, чинила им рубашки и раны, и было замечено, что
колдовские зелья, составленные ее рукой, исцеляют быстрее, а нитки,
которыми сшит разорванный кафтан, несомненно, заговорены. На военном
совете она всегда сидела за занавеской, а иногда и без занавески. Это она
пригласила инженеров и построила дорогу для пушечек.
что она разродилась двойней, и вторым ребеночком был черный рысенок,
который тут же убежал в горы, и теперь возвращается по ночам к Идари,
донося обо всем, что делается на небе и на земле. Многие видели этого
рысенка собственными глазами, а солдаты не имеют привычки видеть то, чего
нет. Завелось обыкновение оставлять рысенку у палатки чашку с молоком.
Часто рысенок выпивал ночью молоко, и тогда хозяин палатки танцевал весь
день вокруг копья и кудахтал, как курица, снесшая яичко.
обратно в Харайн. Местный князь сначала обещал ему проход, но, наскучив
миром в княжестве, длившемся вот уже целую неделю, изменил слову и напал.
Ашидан, младший брат Киссура, и Сушеный Финик разбили его, и он бежал.
После этого дружинники связали князя и повезли его к Киссуру, но по дороге
отпустили, потому что это был человек уважаемый. Киссур поблагодарил их за
верность господину и принял в войско.
король был другой, и опять другой, и еще раз другой, как то в обычае у
этих племен. Первый и второй короли, и еще куча каких-то племянников
прискакали к Киссуру жаловаться. Пришлось помочь и им.
необыкновенной быстротой очутился на земле империи, где Ханалай его еще не
ждал. Первоначально Киссур и Арфарра намеревались обложить Ханалая с двух
сторон войсками, и стянуть эти войска удавкой. Но тут случилось такое
дело, что наместник Кассанданы поднял бунт, и Арфарра побежал в
Кассандану, а Киссур остался перед Ханалаем. У Киссура в войске было
десять тысяч человек, а у Ханалая - девяносто, но это ничего не значило,
потому что воины - не мешки с рисом, чтобы считать их поштучно. Войско
Киссура состояло из всадников, а Ханалая - из пехотинцев. Войско Киссура
было из варваров, а Ханалая - в основном из жителей провинции. В войско
Ханалая надергали с земли бедняков, какие не могли откупиться, - в войско
Киссура, наоборот, собрались самые знатные из варваров со своими
вассалами. Кстати, у Ханалая тоже появилась пушечка. Дело тут не обошлось
без шпионов, и шпионы сработали скверно, потому что в бою после третьего
раза пушечка перестала стрелять, и командир в отчаянии велел сбросить ее
Мацумото Сэйте
Суворов Виктор
Браун Дэн
Афанасьев Роман
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий