Чтение 76–й страницы книги ~Лабиринт отражений~

заметил...

Огонь и боль.

Все, что было придумано за годы существования глубины, самое
проверенное и самое секретное - все по мою честь...

Я стою в огне, а на лицах вокруг - страх, и даже в сером тумане
Человека Без Лица - страх...

Почему я еще здесь, почему остаюсь в виртуальности, а не снимаю шлем
перед серым дисплеем убитой машины?

Тянусь к охранникам - не руками, одним лишь взглядом. Тела мнутся,
как тряпичные куклы под каблуком, рассыпаются пеплом, исходят паром,
застывают, сворачиваются в точку, растворяются в воздухе. Словно взгляд
отражает всю пакость, что сыплется в мою сторону.

Пять секунд, отпущенных мной врагам истекают, и улица пуста. Лишь
полыхает мой дом и стоят рядом те, кто поджег его...

- Лишь в глубине ты - бог, - говорит Человек Без Лица. Он не
угрожает, он напоминает...

- Разве? - я подхожу к ним ближе. - Рейд, сейчас компьютеры налоговой
полиции узнают, что ты присвоил пару миллионов... Урман! Вся информация
"Аль-Кабара" - в свободном доступе! Вилли! "Лабиринт" - мертв! Уровни
стерты, карты утрачены, монстры разбежались! Дима! Твои отпечатки пальцев
- принадлежат серийному убийце!

Даю им пару секунд, чтобы осмыслить, и добавляю:

- Минута... и станет так!

Не знаю, возможно ли это. Я не знаю своих сил. Даже не знаю, откуда
они появились.

Но они верят.

- Чего ты хочешь, дайвер? - кричит Урман. Рейд отталкивает его,
ревет:

- Условия!

Может быть, я немножко угадал с налогами?

- Вы прекращаете охоту.

Перед ними - чудо. Но им есть, что терять.

Урман и Гильермо переглядываются, директор "Аль-Кабара" кивает.

- Мы снимаем свои обвинения, Джордан, - говорит Вилли. - Не стоит...
привлекать "Интерпол".

Он едва уловимо кивает мне. Значит, пугали?

Ложь. Везде - ложь.

Краем глаза я вижу, как по улице приближаются люди. Простые граждане
Диптауна, теперь, когда оцепление повержено, они могут удовлетворить
любопытство.

Пускай смотрят.

Джордан берет Дибенко за плечо, слегка встряхивает:

- Вы слышали? Операция прекращена! Всё! Отключайте свои системы!

Значит, здание замораживал Дмитрий? У полиции силенок не хватило?

Человек Без Лица отмахивается от комиссара. Он смотрит лишь на меня.
Ему, единственному, наплевать на мои угрозы. Не потому, что он не верит в
них, и не потому, что готов потягаться с американским правосудием,
насквозь пронизанным компьютерными технологиями.

Он не готов отказаться от чуда. Как-никак, мы земляки. Обоим высшая
идея вывихнула мозги - пусть и в разные стороны. С туманной маски
доносится шепот:

- Ты предаешь весь мир...

- Я его реабилитирую.

- Ты не хочешь делиться, дайвер. Ты получил свою награду... и предал
нас. Ладно. Не забудь забрать Медаль. Будет, чем оправдываться.

Я вспоминаю склад, коробки с софтом, стол, на котором осталась медаль
вседозволенности.

Тянусь - сквозь расстояние, которого больше нет. И тяжелый жетон
ложится в мою ладонь.

Секунду я разглядываю его. Белый фон, и радужный шарик. Паутина сети,
окруженная невинностью и чистотой.

- Это твое, - говорю я, и бросаю медаль Человеку Без Лица. Жетон
касается черной ткани плаща и прилипает. Красиво... - Я этого не
заработал. А ты... ты создал глубину. И не повторяй, что не мог это
сделать. Смог. Сам. Спасибо. Но не думай, что мы тебе чем-то обязаны. Этот
мир будет жить, будет падать и учиться вставать. Он не заставит говорить
того, кто хочет молчать. Не заткнет рот тому, кто хочет говорить. И, может
быть, станет лучше...

Я поворачиваюсь, и иду к своему дому.

Дибенко так и не отключил программы, сковавшие здание алмазной
коркой. Но я не собираюсь его о чем-то просить. Дергаю дверь - и вхожу в
подъезд, сияющий, словно пещера чудес Алладина.

Вот только за моей спиной иллюминация гаснет, сходит на нет. Я рву
чужую программу, отвоевывая у нее шаг за шагом.

Поднимаюсь. Всего лишь две с половиной сотни ступенек.

За каждой дверью - шорохи и шум. Мой нарисованный мирок оживает,
когда я прохожу мимо. Вслед несутся обрывки музыки и невнятный шум
разговоров, звон бьющегося стекла и ритмичный стук молотка, шлепанье босых
ног и визг дрели.

Даже не вспомнить сейчас, когда и что я программировал, окружая себя
несуществующими соседями. Странный я тип. Как и все люди...

Я знаю, что в силах удалить всю заморозку сразу, одним усилием. Но не
делаю этого. Пусть будет путь вверх медленным, шаг за шагом. Сметая со
стен фальшивый блеск, пробуждая жизнь в пустых квартирах. Никогда больше я
не войду в этот дом.

Хныканье ребенка и гул неисправного крана, лай собаки и звяканье
бокалов. Мне нечего запоминать, и не о чем грустить. Это были мои костыли,
но я научился ходить сам.

Последний изгиб лестницы, останавливаюсь на миг перед дверью,
сложенной из алмазных зерен. В каждой песчинке - мое крошечное лицо. Одно
из многих лиц, которые я надевал в глубине.

Дышу на дверь - алмазы тускнеют, меркнут, превращаясь в льдинки,
стекая каплями воды. Поплачь за меня, глубина. Мне не о чем плакать.

Вхожу - и сразу же вижу, что в квартире ничего не изменилось. Здесь
программа Дибенко власти не имела.

Неудачник и Вика стоят у окна, глядя на улицу.

Подхожу - Вика молча берет меня за руку, и мы смотрим на Диптаун
втроем.

Улица забита народом. Густая, слитая толпа. Чуть дальше по сторонам
замерли машины "Дип-проводника", а люди все подходят и подходят, чтобы
замереть, глядя на дом.

И лишь под самым окном люди расступаются. Там круг пустоты,
окружающий Человека Без Лица. Он тоже смотрит вверх, словно в силах
увидеть нас. Мне даже хочется верить, что он видит.

- Он вовсе не злой, - говорю я Неудачнику. - Он просто нетерпеливый.

- Я никого не обвиняю, - соглашается Неудачник.

- Тогда уходи, - прошу я. - Самое время.

110

Он очень долго смотрит на меня, тот, кто пришел в глубину в обличии
Неудачника. Словно хочет рассмотреть мое настоящее лицо, понять, что я
чувствую сейчас.

- Ты обижен? - спрашивает он наконец.

- Нет. Расстроен, но это совсем другое.

- Я боялся, что ты обидишься. Ведь я разбил твою мечту.

- Какую?

- Ты мечтал, что виртуальность изменит мир. Сделает его чище. Даст
людям доброту и силу. Терпел то, что возмущало тебя, улыбался тому, что
раздражало...

Неудачник протягивает руку, кладет на наши с Викой сцепленные ладони.

- Ты верил в миг... один-единственный миг, искупающий все грехи и
ошибки. Я убил эту веру.

Мне даже смешно слушать его слова. Неужели он и впрямь так считает?

Неужели я так думал?

- Не в глубине дело, Неудачник, - говорю я. - Не в этой глубине.

Он кивает.

- Помнишь зеркальный лабиринт, Леонид?

Конечно помню...

- Глубина дала вам миллионы зеркал, дайвер. Волшебных зеркал. Можно
увидеть себя. Можно глянуть на мир - на любой его уголок. Можно нарисовать
свой мир - и он оживет, отразившись в зеркале. Это чудесный подарок. Но
зеркала слишком послушны, дайвер. Послушны и лживы. Надетая маска
становится лицом. Порок превращается в изысканность, снобизм - в
элитарность, злоба - в откровенность. Путешествие в мир зеркал - не
простая прогулка. Очень легко заблудиться.

- Я знаю...

- А я и говорю с тобой лишь потому, что ты знаешь. Я тоже хотел бы
стать твоим другом, Леонид.

Он грустно улыбается, прежде чем добавить:

- Но это была бы очень странная дружба...

- Чужой и русский - братья навек? - интересуется Вика.

Значит, Неудачник не убедил ее. Ни в чем. Для нее он - человек,
хитрый хакер, морочащий всем голову...

Мне невесело. Но я говорю:

- Я не спрашиваю, кто ты. Веришь, нет, но мне это - все равно...
Пришелец со звезд, или из другого измерения, машинный разум... Но ты все
равно знаешь больше, чем мы. Скажи, что будет?