укорил Изяслав.
сыновьями, с племянниками на полоцкую границу для встречи. Дадим
заложников сколько захочешь, по твоему выбору. И сравним, что за воля
нужна нам, что - вам.
Смоленска старшего сына, осенью ходил в Кривскую землю под Полоцк,
причинив ущерб полочанам за новое покушение Всеслава на Новгород.
приказать Владимиру Мономаху опять потрясти Кривскую землю. Была она
жестка, не хотела никак колоться, подобно кривому, сучковатому долготью,
которое не расколешь колуном, из которого и клинья-то выскакивают. Мономах
вгонял клин до самого кривского Одрьска. И был тот клин составной: своя
дружина вместе с шестью сотнями наемных половцев. И как же тут было не
вспомнить Всеславово страшное пророчество, чтоб не довелось молодому
Владимиру познать горечь неисполненья желаемого. И десятой части желаемого
не добился Мономах.
славных силой дружинников мог натянуть до конца.
мало! А она мужу и богатство принесла, да такое, за которое многие губили
и честь, и племя свое, женясь на глупых, на старых уродах.
провидец, так ее окрестить?
Кто, вернувшись будто нечаянно, встал на пороге жениной светлицы? Она же,
поднявшись навстречу с твоим сыном в руках, ждала, и ты на коленях к ней
шел, к твоей Гите. И вправду стала она краше - ни с чем не сравнить! -
против дня, когда вы обменялись кольцами, и любовь между вами.
твой род.
самую глубь Земли. Не своей волей, но ты Степи дал первый путь. Не по
твоей воле сотнями лет после тебя Степь пребывала опасным, отвратительным
союзником русской усобицы-смуты. А руку ты приложил.
зельем ты не отравился насмерть, как Окаянный. Не отравился лишь потому,
что сделанного не понимал.
запад, русские говорили: "Положись киевский князь на папу да
Генриха-императора, чахнуть было б ему до гробовой доски на чужбине. Там
дела завязались железным узлом, не расплетешь, не разрубишь..."
благословения и с помощью Рима завоевал Англию. Он обманул папу. Владельцы
юга Италии и Сицилии, норманны-завоеватели, были верными вассалами папы:
им трудно было б без поддержки святого престола. Папа был светским
государем Римской области и других земель в Италии. Апулийский герцог
Гискар пошел завоевывать Восточную империю. Разбив имперскую армию под
Драчем, Гискар вошел в Македонию, целясь на Солунь, второй город империи.
Оттуда он понесет папское знамя в Константинополь. Греческой империи
суждено стать феодальным владеньем папы.
Григорий Седьмой гнул сам, разя духовным оружием. Спор возник будто бы
из-за авторитета: кому ставить в Германии епископов и приоров - папе или
императору? Епископии и монастыри обладали землями, городами, их вассалы
составляли войско. Некоторые епископы были князьями-электорами,
участниками выборов императора. Папа Григорий установил закон Церкви:
ставить епископов и приоров имеет право лишь Рим. Слепому видно - все
церковники становились вассалами папы, доходы пойдут Риму и в империи
возникнет особое государство. Генрих не подчинился. Папа обвинил
императора в смертном грехе симонии - продаже духовных званий. Генрих
собрал германских епископов и объявил Григория Седьмого низложенным.
Григорий ответил отлученьем императора от Церкви.
германских электоров сочли себя свободными от верности императору.
Предстояли выборы нового. Генриху Четвертому оставалось одно - мир с
папой. Григорий Седьмой не отверг грешника, но потребовал покаяний.
Сегодня, с непокрытой головой, босой и в дерюжном мешке, Генрих Четвертый
был впущен во двор италийского замка Каносса. И ждал.
мессу. Он занят, у него большая переписка, он работает с секретарями,
диктует, подписывает. Приписывает сам несколько слов: быстро, нетерпеливым
почерком, острыми буквами, которые спешат так же, как спешит владыка
Церкви. Пока еще Западной. Скоро Гискар сделает его владыкой и Восточной,
и станет церковь едина. Еще не поздно: разрыв не глубок, несколько слов в
исповедании веры, опресноки, несколько обрядов - мелочь, люди ничтожны в
своих заблужденьях...
на глубокий подоконник, ползет и высовывает голову. Его никто не видит. Он
делает гримасу презренья, дразня императора, высовывает язык и торопится
назад, извиваясь, как уж.
внутрь через глубокую бойницу и - в камине пылают поленья в рост человека
- исчезают, не успев упасть.
Кастилия и Арагон - там упущенья в обрядах. Исправить! Испанские короли
послушны, их теснят мавры, папа им нужен. И деньги. Папа дает на борьбу с
неверными. Проверить, еще раз проверить, как отправляется месса. Нет
никого упрямее священников. Кому знать, как не ему?
третье...
значит - "пожар войны". Так звали воспитателя Дитриха Бернского, он
упоминается в германских сказаньях о Нибелунгах - "детях тумана". Став
папой, Гильдебранд взял имя Григория в память папы Григория Шестого,
своего наставника, друга. Григорий Шестой был безвинно низложен по
настоянию императора Генриха Третьего, отца этого... И с уст
первосвященника опять рвутся грубые слова,
письмо. Какое? Кто-то сделал ошибку. Кто?
он не строит гримасы. Внизу, в снегу, стоит император. Император!
Император! На мгновение в лакее пробуждается человек: это кончится
плохо...
камерарий тянется, чтобы получить заслуженную пощечину: владыка владык
строг, но милостив к покорным, хотя рука у него, как у Гагена Тронье из
песни о Нибелунгах.
над императором Священной Римской империи! Это отлично, отлично! Папе
весело.
Пробегая - сегодня они бегают, - они стараются не глядеть на императора.
Водоносы тянут бадью из колодца. Колодец глубок, цепь медленно
наворачивается на ворот, ось скрипит, и виток, соскальзывая, мягко и
жестко - железо и дерево - ударяет по толстому бревну оси. Несколько
столбов разной высоты торчат из снега. Пустые коновязи, бревна изгрызаны
лошадьми.
лакей не жалеет - боится. Великий папа, как и невеликие смертные, видит
то, что хочется видеть, и наслаждается призраками.
засыпаны снегом, как подножья столбов.
невредимо сквозь пламя. Английский король Вильгельм-Гийом приказал
испытать заподозренных в заговоре саксов. Каждый взял голой рукой
раскаленное железо и не обжегся. "Они еще и обманщики, - сказал король, -
это очень опасные люди", - и приказал всех повесить, и бог не вмешался.
Внизу, под холмом, в маленьком селенье, скопляются приезжие. Вестники,
посланные, посыльные, послы, свои, иностранцы - все ждут. Заняты все дома,
занимают конюшни, хлева, чердаки. Папа не принимает. В замке император
Священной Римской империи ждет, пока папе не будет угодно вспомнить о
грешнике, который стоит босой на снегу. Все остальные могут подождать.
император. Ничто, никто не шевелится во дворе, все однообразно и тихо. Но
зрелище притягивает, удивительное. Кто видел императоров, просящих
милостыню, милость? Никто? А я видел Генриха!
наемник подмигивает товарищу - их никто не услышит, но слова мельчат в