сердце нет ни капли жалости?
как вы насмеялись над моей!
нет ничего невозможного. Я не жду и не прошу, чтобы вы подарили мне ваше
первое, нетронутое чувство. Для меня это уже миновало! Я едва могу надеяться
пробудить ваше сердце для второй любви. Но я сделаю все, чтобы заслужить ее!
И вот потому я и прошу вас стать моей женой, дать мне возможность завоевать
вашу любовь! Послушайте меня, Марион! Вы видите перед собой человека,
которого до сих пор не отвергала ни одна женщина, будь это даже коронованная
особа! Человека, который не терпит, чтобы ему что-то становилось поперек
дороги! Ничто никогда не может заставить меня отказаться от моих желаний!
Скажите, что вы будете моей, - и все будет хорошо. Подумайте, к чему
приведет ваш отказ! Я жду вашего ответа. Вы скажете мне "да" или "нет"!
словно желая дать Марион время подумать.
образе человека, в отчаянии устремила взор к небу. Могла ли она колебаться
сделать выбор между жизнью отца и собственной загубленной жизнью! Разве
жертва, которой от нее требует Скэрти, может сделать ее более несчастной?
Эти мысли проносились в голове Марион, но никто, кроме нее, не мог бы
сказать, какие чувства боролись в ней в эту минуту и что происходило в ее
душе.
Он не хотел ее торопить, он понимал, что сгоряча она скорее ответит "нет"; а
если она хорошенько подумает и представит себе, что ждет ее отца, это, может
быть, заставит ее образумиться и принять его предложение.
протянув руки, ринулась на веранду.
Глава 60
РОЛИ ПЕРЕМЕНИЛИСЬ
ума. Но когда он подошел к окну, зрелище, представившееся его глазам,
вызвало у него опасения совсем иного рода.
рабочие, подмастерья, ремесленники, но главным образом местные крестьяне.
Капитан кирасиров не впервые видел такую пеструю толпу. Быть может, это была
та самая толпа, которая приветствовала его насмешливыми выкриками на мосту
через Колн, когда он возвращался после своей неудачной погони за Черным
Всадником. Так оно, вероятно, и было, за небольшим исключением. Одним из
этих исключений был пожилой всадник в черном бархатном камзоле, с величавой
осанкой и строгим, благородным лицом.
потому что громкое "ура" и радостные возгласы "Да здравствует сэр
Мармадьюк!" то и дело оглашали воздух.
вызывал такой энтузиазм толпы.
не менее благородной внешности. Крики "Да здравствует Черный Всадник!"
достигли слуха капитана Скэрти прежде даже, чем он, выглянув в окно, увидел
знакомую фигуру на вороном коне, которую ничто не могло изгладить из его
памяти.
Голтспер!
навстречу.
Скэрти.
неожиданным зрелищем, процессия уже подошла к главному входу.
дружно подхватывала толпа.
Смерть предателю Страффорду!" - Скэрти не выдержал. Страффорд был его
покровителем. Как смеет этот сброд поносить Страффорда! Он выскочил на
веранду и бросился бежать по аллее к толпе. За ним следом бросились
несколько кирасиров, стоявших в воротах двора и тоже с недоумением глазевших
на это зрелище.
ходу шпагу. - Кто из вас осмелился оскорбить благородного лорда Страффорда,
пусть еще раз посмеет произнести эти гнусные слова! Я вырву ему язык из его
изменнической глотки!
толпы выступил дюжий молодец со смуглым лицом, обросшим густой щетиной,
одетый в камзол с чужого плеча и в шляпе с пером. Это был не кто иной, как
наш старый знакомец Грегори Гарт. - Чего зря грозишься? - насмешливо
продолжал он. - А ну-ка, попробуй! Посмотрим, удастся ли тебе выполнить свои
угрозы! Это я первый крикнул "Смерть предателю Страффорду!" - И с этим
вызывающим возгласом Гарт выхватил из ножен здоровенный палаш и принял
оборонительную позу.
это был браконьер Дэнси. - Сделай на нем зарубку! Я тебе помогу!
меряя взглядом кирасиров, стоявших позади Скэрти.
столпившиеся вокруг молодца с палашом, были все до одного вооружены и грозно
сжимали в руках кто - молот, кто - нож, кто - дубину; да вся толпа тут же
ринется им на подмогу, а у его кирасиров разве что у двоих, у троих, имелись
шпаги, а остальные были и вовсе без оружия.
Капитан кирасиров не мог не учесть этого; он решил отступить и вернуться с
вооруженным отрядом. Вот тогда он покажет этому сброду, который осмелился
бросить ему вызов!
время сэр Мармадьюк соскочил с коня и, подойдя к капитану, остановился между
ним и толпой.
что вы слишком далеко зашли в вашем служебном рвении. Могут быть разные
мнения насчет заслуг "благородного Страффорда", как вы изволили именовать
Томаса Уэнтворта. Он сейчас предан суду, который, можно не сомневаться,
поступит в ним так, как он того заслужил.
котором совсем недавно находился я. Признаюсь, я не без удовольствия покинул
этот приют! Я понимаю, капитан Скэрти, что вы еще не могли быть осведомлены
об этой перемене в судьбе вашего друга, ибо он только вчера переступил порог
Тауэра.
которая вчера прекратила свое существование, но перед судом, который будет
более справедливо судить его преступления, - перед Высшим Парламентским
Судом. Томас Уэнтворт предстанет перед ним как государственный преступник,
обвиняемый в измене своей родине.
закричала толпа, приветствуя речь сэра Мармадьюка.
обдумать наедине, как ему действовать дальше, но сэр Мармадьюк остановил
его.
тоном, - не так давно вы соизволили предъявить мне королевскую грамоту. Я
счастлив, что могу ответить вам тем же. Я привез вам приказ от его
величества, как вы можете сами убедиться, взглянув на эту печать.
всем присутствующим ознакомиться с его содержанием. Я последую вашему
примеру.
командованию отряд из владений сэра Мармадьюка Уэда и направиться с ним на
расквартирование в наш королевский дворец в Виндзоре. Его величество
предлагает сим своему верному слуге капитану Скэрти приступить к выполнению
приказа немедленно по получении оного.
возгласами, но ни один голос в толпе не крикнул "Да здравствует король!" Все
знали, что эта уступка сэру Мармадьюку со стороны короля была сделана не по
доброй воле, а внушена страхом. Он сделал это по настоянию парламента, и
толпа, приветствуя этот справедливый акт, кричала: "Да здравствует