этого предположения содержатся в полицейской картотеке).
Австро-Венгерской империи. Венгерское происхождение очевидно. Однако с
удовольствием дает понять, что он -- чех.
родился в Глазго, от отца-моряка и матери -- сухопутной жительницы;
вероятно, своим появлением на свет обязан вынужденной стоянке, торопливой
разгрузке-погрузке, stout ale230 и чрезвычайному пристрастию ко всему
иностранному со стороны мисс Марджори Баббингтон, проживавшей в доме 22 по
Стьюарт-стрит.
и порочить своих матерей (в общей сложности у него их три, если верить
пьяным откровениям), приписывая им не в меру свободные нравы; герцогиня
Магда Разенсвил, которая всегда появляется после виски или коньяка, была
лесбиянкой и автором псевдонаучного трактата о carezza231 (переведенного на
четыре иностранных языка). Мисс Баббингтон, материализующаяся из паров
джина, кончила свои дни проституткой на острове Мальта. По поводу третьей
матери у Этьена, Рональда и Оливейры -- свидетелей ее возникновения под
действием божоле, коте-дю-рон или бургундского алиготе -- никогда не было
полной ясности. Иногда ее зовут Голль, а иногда Адголь или Минти, живет она
то в Герцеговине, то в Неаполе, ездит в Соединенные Штаты с водевильной
труппой, она -- первая в Испании закурившая женщина, она продает фиалки у
подъезда Венской оперы, она изобретает противозачаточные средства, и она же
умерла от тифа и продолжает жить, хотя и ослепла, в Уэрте; в Царском Селе
она сбежала с царевым шофером, в високосные годы она смущает душу своему
сыну, а кроме того, практикует гидротерапию, состоит в подозрительных
отношениях с одним священником из Понтуаза, умерла при появлении на свет
Грегоровиуса, который, кроме всего прочего, является еще и сыном
Сантос-Дюмона. Очевидцы заметили, что рассказы Грегоровиуса обо всех этих
последовательных (или одновременных) ипостасях третьей матери почему-то
всегда сопровождаются упоминанием Гурджиева, которого Грегоровиус поочередно
то почитает, то презирает.
66
-- составитель литературного альманаха (иногда "Альманахом" он называет все
им написанное в целом).
не может. Рисунки, встречающиеся на полях его записей, крайне плохи.
Назойливое повторение дрожащей спирали в ритме, подобном тем, которые
украшают ступу в Санчи.
книги и сделал макет. На странице всего одна фраза: "В глубине души он знал,
что нельзя идти запредельно, потому что там ничего нет". Фраза повторяется
на странице без конца, создавая ощущение стены, препятствия. На странице нет
ни точек, ни запятых, ни даже полей. И в самом деле, стена из слов,
иллюстрирующая смысл фразы, словно натыкаешься на преграду, за которой нет
ничего. Но в нижнем правом углу страницы в одной фразе не хватает слова
"ничего". И чуткий глаз обнаруживает этот пробел в кирпичах и свет,
проникающий через него.
67
чувствую, что несчастлив. На этот раз я успел ухватить тебя, тоска, я
почувствовал тебя до того, как мозг тебя зарегистрировал, до того, как он
вынес свой отрицательный приговор. Как если бы серый цвет оказался болью,
болью в желудке. И почти тотчас же (однако после, на этот раз ты меня не
обманешь) начало складываться привычное объяснение:
тоскливо потому, что... и т. д."
основополагающий, дует снизу (снизу -- чисто физическое обозначение). Однако
достаточно измениться ветру (но что меняет его направление?), как тотчас же
набегают счастливые кораблики под разноцветными парусами. "В конце концов,
нет оснований жаловаться, че" -- и прочее в этом же духе.
выходил из таких глубин ночи, что казалось, будто выблевываю сам себя; меня
страшил новый день, где все будет как всегда и в той же бездушной
последовательности: включается сознание, появляется ощущение света,
открываются глаза, возникают жалюзи и рассвет в щелях.
изумляет и восхищает религии: нетленное совершенство мироздания и
бесконечное вращение земного шара вокруг оси. И задохнулся от тоски, от
нестерпимого ощущения вынужденности. Я принужден терпеть, что солнце встает
каждый день. Это чудовищно. Бесчеловечно.
способную меняться, вселенную, по которой вольно гуляет дарящий чудеса
слепой случай, а небо способно сжиматься и распахиваться и солнце может не
взойти, или застыть на небе, или изменить форму.
мерзкая световая реклама Trust232 Божественного Часовщика.
68
струмиться от лимастного мущения, короткоразно блезевшего все их зыбство до
последнего пульска. И, пластко застамываясь, сладкоглузно и млевно
подступало наслаблавие. И областывало, заглаивало, умасивало до глуказого
рыска. Но то было лишь закластие...
69
1 марта этова года в Сан-Луис-Потоси скончался потполковник (повышенный до
полковника, штобы вывести его в отстафку) Адолъфо Абила Санчес. Тяшкий
сюрприс, потому што мы ничево не знали о ево болезни. Фпрочим, с некоторых
пор мы числим ево среди своих друзей-самоубийц и как-то рас в "Реновиго"
писали о замеченных сипмтомах. Только Абила Санчес не выбрал револьвер, как
антиклерикальный писатель Гийермо Делора, или верефку подобно француско-му
знатоку эсперанто Эухенио Ланти.
солдат, он своей службой делал честь армии и ф теории, и на практике. Он
обладал высоким понятием чести и даже бывал ф сражениях. Высококультурный
человек, он обучал наукам юных и зрелых. Мыслитель, он часто писал в
газетах, оставиф неизданные сочинения, ф том числе -- "Казарменные максимы".
Поэт, он лехко слагал стихи в разнообразных жанрах. Художник, одинакова
мастерски владефший карандашом и пером, он не рас дарил нас своими
произведениями. Лингвист, он любил переводить сопственные произведения на
английский, эсперанто и прочие языки.
Таковы отправные точки ево существования.
колебаниями приоткрываица занавес над его часной жизнью. Может ли
опщественный деятель, а Абила Санчес был таковым, не иметь часной жизни, и
нас заинтересовало то, што ранее было оборотной стороной медали. Мы,
биографы и историки, не должны быть чересчур щепетильны.
Монтереи бывали у нево дома, и дом ево казался процветающим и щасливым. Годы
спустя, когда мы навещали его в Саморре, сложилось противоположное
фпечатление, и мы поняли, што очаг его разваливаеца, так и случилось спустя
несколько недель, сначала супруга покинула ево, а затем и дети. Познее, в
Сан-Луи-Потоси, он фстретил добрую юную особу, которая прониклась к нему
симпатией и согласилась выйти за нево замуш: так он создал фторую семью,
которая самоотверженна поддерживала его и не покинула.
алкоголизм? Мы этова не знаем, но то и другое совместна разрушали ево жизнь
и привели к смерти. Ф последние годы он был тяшко болен, и мы знали, што он
безнадежен, што он -- самоубийца, стремительно катящийся к неотвратимому
концу. Станеш фаталистом, сталкиваясь с людьми, которые так четка
направляюца к блискому и трагическому закату.
щастье, к которому, понимая ево по-разному, стремяца фее человеческие
существа.
70