Чтение 76–й страницы книги ~Экспансия

намерен тебе предложить...

О'Дуайер взял руку Анастазиа и начал медленно сжимать его пальцы; тот
- тоже; в комнате было тихо, так тихо, что было слышно, как хрустят
суставы; лицо Анастазиа стало красным от напряжения; О'Дуайер был
по-прежнему бледен, никакого напряжения, только щерился, как волк.

- Ты победил, - сказал Анастазиа. - Не вздумай понудить меня встать
на колени перед тобою, этого тебе не простят мои люди, я-то могу
опуститься перед тем, кто сильней...

О'Дуайер отпустил его руку и сказал:

- Лучше пойдем в полицию. Пойдем, Анастазиа... Тебе многое простится,
если ты сам придешь с повинной.

Тот кивнул:

- Верно. Скинут лет сорок... Получу всего двадцать, больше не
натянут... И ты станешь лейтенантом, это уж точно... Но у меня есть иное
предложение: мы купим тебе адвокатскую контору в городе... Нет, нет, нас
защищать не надо! Нас защищает Таманни-холл, как-никак штаб-квартира
демократической партии Нью-Йорка. А проработав тройку лет в адвокатской
конторе, - ты ирландцев защищай, бедняков, набирай очки, - мы сделаем тебя
судьей... А дальше - посмотрим... У тебя уже есть имя, ты сделал его без
чьей-либо помощи, но теперь тебе нужна помощь, ирландец... Если ты не
дурак, а человек, который хочет выбиться в первые... словом, в этой стране
без помощи сильных невозможно подняться.

...Через семь лет О'Дуайер стал окружным судьей; когда в профсоюзах
США произошел раскол и из Американской федерации трудящихся выделился
мощный конгресс производственных профсоюзов, Анастазиа понял, что настал
его час: кто держит профсоюзы, тот владеет страной. Руководители
нью-йоркских демократов выдвинули О'Дуайера на пост окружного прокурора
Бруклина: там катилась волна политических убийств, мафия нуждалась в
человеке, который защитит ее деятельность, дела будут положены под сукно,
а п р я т а т ь было что: убили Сирника, члена профсоюза моряков, исчез
профсоюзный лидер, борец против мафии Питер Панто, застрелили активистов
профсоюза Бергстрома, Роберста, Симпсона, Ноя, Брайна...

- Я выведу мафию на чистую воду, - заявил журналистам Нью-Йорка
О'Дуайер. - С "корпорацией убийц" будет покончено! Они знают, что со мной
шутки плохи!

Через два дня О'Дуайер встретился - с соблюдением всех норм
конспирации - с Анастазиа в маленьком домике на берегу Кони-Айленда.

- Слушай, брат, - сказал он главе семьи, державшей весь бизнес в
портах побережья, сотни миллионов долларов ежегодной прибыли, - услуга за
услугу. Либо ты о т д а ш ь мне десяток твоих подонков и я посажу их, -
после погони, перестрелки, ну и всего прочего, спектакль должен быть
поставлен как в Карнеги-холл, - либо я ничего не смогу сделать для тебя в
главном...

- Как странно, - мягко улыбнулся Анастазиа, - вы, северяне, начинаете
разговор с ультиматума, вместо того, чтобы спросить о здоровье, передать
привет родственникам, посетовать, что мы так редко видимся...

- Между прочим, ты выглядишь достаточно плохо.

Анастазиа покачал головой:

- Ты не прав. Просто я сегодня мало спал. У меня было плохое
настроение из-за того, что проиграла моя команда. И я много пил. А потом
взял девку. Но она оказалась тигрицей. А я, глупый сицилиец, вместо того
чтобы послать ее куда подальше, изображал из себя Голиафа... Мы же южане!
Не можем показать слабину, пускаем пар ноздрями. Ничего не попишешь,
национальный характер. Такая уж у нас участь...

- Я тоже дышу ноздрями, - усмехнулся О'Дуайер, - хоть и северянин...

- Кстати, будь осторожен с Лилиан, мы смотрели за ней, она принимает
Никлсона, а он ставит на республиканца Дьюи... Не сердись, но он покрепче
тебя, а баба с потрохами отдаст того, кто слабей... Кошки - они служат
тому, кто гладит сильной рукой.

- Ты это серьезно? - спросил О'Дуайер.

- Да. Увы, я обречен на серьезность в разговоре с людьми, подобными
тебе. Мы заинтересованы в тебе. Поэтому оберегаем от проколов. Не сердись.
Я понимаю, как это противно, когда за тобой смотрят в оба глаза... Что же
касается твоей просьбы, я отдам тебе пяток одиночек... Вполне престижные
гангстеры... Волокут за собой мокруху. Газетчики будут довольны. Станешь
звездой первой величины...

- Этого недостаточно... Мне надо, чтобы ты пока чуть сократил свою
активность в Бруклине...

- Знаешь завет мудрых? - улыбнулся Анастазиа.

- Их много.

Анастазиа покачал головой:

- Один... Только один... "Проси у друга только то, что он в силах
сделать". Не ставь его в неловкое положение. Это означает конец дружбы...

- Я вношу встречное предложение, Альберто... Ты проходишь мимо
золотой жилы... Это Голливуд, профсоюз кинематографистов... Положи руку на
владельцев кинотеатров, договорись с руководителями крупнейших кинофирм...
Там другое побережье, дай мне здесь с т а т ь... После того, как это
случится, будет лучше и тебе, и мне, если я хозяин, то и ты хозяин...

- Но ведь ты знаешь, что в Голливуде работает Вильям Биофф,
телохранитель Аль Капоне, весьма сложный человек?

- Знаю. А ты не трогай его. Я дам тебе кое-какие сведения, которые
позволяет тебе войти в долю с тем кому он платит. С преемником Аль Капоне
- с Фрэнком Нитти.

- Хорошо, - ответил Анастазиа. - Это дельное предложение. Спасибо
тебе. Я его изучу...

В тот же день он вылетел в Чикаго, повстречался с главой тамошней
семьи Франком Нитти, затем отправился в Голливуд и внес сто тысяч долларов
в кассу профсоюза межнациональной ассоциации концертно-театральных
служащих; деньги принял председатель исполкома Джордж Браун; рядом с ним,
устроившись в удобном кресле, сидел его первый заместитель, "подвижник
охраны интересов трудящихся" Вильям Биофф, бывший начальник личной гвардии
Аль Капоне; о'кей, сказал он тогда, ты в доле, Анастазиа, но имей в виду,
над нами собираются тучи. Если потребуется, привлечешь своих законников. И
еще: если ты не наладишь братские отношения с Фрэнком Кастелло, а он, как
и ты, представляет интересы Нью-Йорка, мне будет трудно скользить между
вами... Держать в кулаке хозяев "Уорнер бразерз", "Коламбиа", "Твэнти
сенчури Фокс" - не простое дело. Пока мы справляемся, но если мне
потребуется помощь, я хочу ее получить от всех вас незамедлительно...

Через месяц Биофф был внезапно арестован; О'Дуайер узнал, что дело
будут разбирать не в Голливуде и не в Чикаго, а в Нью-Йорке; на
конспиративной встрече он сказал Анастазиа:

- Альберто, к Биоффу подвели таких легавых, которые его раскрутят.
Исчезни, вступи в армию, сейчас нужны солдаты, ты на мушке, брат.

Анастазиа записался добровольцем, его сразу же перебросили в Англию;
Биофф р а з в а л и л с я, назвал главу чикагской семьи Нитти и Ника
Чирчелла, который собирал деньги, посещая руководителей крупнейших
кинокомпаний; после полугода и он дрогнул; спросил следователя:

- А если я назову имена руководителей нью-йоркской мафии, можно
рассчитывать на снисхождение?

- Тебя освободят до суда, - ответили ему.

Об этом стало известно людям, представлявшим интересы Анастазиа;
через день Чирчелле принесли в камеру газету: на первой полосе было фото
изуродованной Эстел Кэйри. Перед тем, как женщине перерезали горло, ее
пытали сигарами, прожигая дыры в икрах, а после того, как она изошла
кровью, сняли скальп.

Чирчелла забился в истерике, от встреч со следователями отказался, ни
на один вопрос не отвечал, с трудом сдерживал икоту, которая била его,
словно кашель.

Следствие установило, что Эстел Кэйри начала свою карьеру с
официантки; прирожденный ум, сметка, прелестная мордашка и абсолютная
фигура позволили ей за десять лет сделаться одной из самых престижных
кокоток Чикаго; она снимала роскошную квартиру, сделалась членом самого
престижного в городе яхт-клуба и получала часть прибыли из доходов
игорного зала, находившегося здесь же, в клубе, владельцем был Ник Дик, он
же содержал Эстел, относился к ней с нежностью, без ее совета не
предпринимал ни одного сколько-нибудь серьезного шага; через три дня
О'Дуайеру сообщили, что настоящее имя Ника Дика - Чирчелла...

На суде Чирчелла молчал; молчал и глава чикагской мафии Нитти; его
место занял другой телохранитель Капоне - маленький, неповоротливый Энтони
Аккардо; он включился в борьбу за судьбу друзей, которые были осуждены,
несмотря на то, что молчали все, как один...

Первую тайную встречу, которую он провел, была с О'Дуайером; тот
заверил Аккардо, что все гангстеры будут отпущены...

Тогда, в сорок втором году, Донован долго изучал дело О'Дуайера,
потом, наконец, принял решение:

- Поскольку мафия в Сицилии является самой серьезной силой, поскольку
Муссолини обещал ее искоренить, я пойду на риск и передам наши связи
О'Дуайеру, в конце концов он протестант, северянин, обдумывает свои
решения, и уж если мы отправляем в тыл фашистам Лаки Луччиано, пусть один
сукин сын поддерживает контакт с другим, на этом этапе они служат нашему
делу...

...Джон Кэйри, брат Эстел, женщины, с которой сняли скальп, работал в
школе, преподавал историю в младших классах, жил в Бронксе, самом дешевом
районе города.

Роумэн подошел к нему во время перемены; вокруг с визгом носились
дети: почему они так истошно визжат, неужели и я был таким же; попросил