живой души здесь пока не наблюдалось. Сами норы Харра не удивили, у Свиньи
тоже жили где попало, кто в норах, кто в пещерах. А чаще просто под возами,
ставленными в кружок.
столбчатые дымы, порой окрашенные в желтоватый или бурый цвет. Внезапно
стена вместе с ручьем круто свернула влево, открыв перед Харром обширную
полукруглую площадь, на которой и располагалась Огневая Падь. Даже по
здешних меркам стан был прямо-таки крошечным: всего с десяток домов,
теснившихся у стены и огражденных невысоким валом с единственными воротами,
у которых не наблюдалось даже стражника. Вал нестерпимо блестел на солнце,
точно сласть-леденец алого цвета, и было ясно, что забраться по его
отполированной поверхности не сможет даже ящерица. В пределах огороженного
стана каменная стена, уходящая ввысь еще круче, чем над Зелогривьем, была
тоже совершенно гладкой, но крыта рябенькой черно-малиновой глазурью
примерно на два человеческих роста; справа и слева от ворот в стене
виднелось множество нор, к самым нижним из которых через неширокий тут ручей
были перекинуты деревянные мостки. Из нор то и дело выныривали людишки, кто
с поклажей, кто без; все одинаково торопливо семенили к обрыву и исчезали по
невидимым Харру лестницам. Он постоял еще немного, оглядываясь, вздохнул -
нового, доселе небывалого здесь было на один погляд. Камень разве что,
колера отнюдь не огненного, а скорее ягоды лесной, и прожилки в нем
черно-пепельные - такого на Тихри не водилось. Дома в три-четыре уровня из
квадратных кирпичей, тем же огневищем мазанных, и крыши остренькие
четырехскатные - вот это понятно: сверху ведь и осыпь случиться может. А в
остальном - теснотища, убожество; справа от обрыва гарь и вонь, не то что в
кустах у ручья. А идти надобно.
в доме его получил хоть и махонькую, но с собственным выходом, и еду ему
носили постоянно, без приправ и пряностей, но сытную донельзя - С главным
менялой договорился враз - мужик был цепкий, но неувертливый: допросил
досконально, что аманту зелогривскому надобно, хлопнул ладонью по столешнице
черно-малиновой и пошел по другим менялам купецким, подбирать требуемый
товар. Было видно, что и за согласием тутошних амантов дело не станет. Можно
было и возвращаться в тот же день. Но такая тоска навалилась...
кончились, девок по полудюжине враз к себе зазывал, мог бы и больше -
комнатенка не позволяла, и так сидели на полу, коленки к подбородку. Деньги
кончились - нашел поплоше, что соглашались за сытный кусок. Старейшина
принимал это как должное, временами забегал; глядя поверх голых спин, кидал:
"На четырех горбаней поклажи набрано", "на шесть"... Среди голых спинок, на
удивление Харра, встретились три совсем тощенькие, под стать ему самому. И
не попадалось телесок ошейных, что было еще приятнее.
подневольному телесу, бросил:
отвести душу. Поднялся. Проговорил степенно, как равный равному:
дополнительных вопросов не возымел - амантову бирку он углядел еще с первого
раза.
ан нет, не все. Он взялся за свой кафтан, Иддсом даренный, и принялся его
исследовать. По давнему своему заведению он никогда особенно не следил за
целостностью карманов, но зато пуще всего заботился о сохранении подкладки.
Так и случилось: какой-то кругляш завесился в дырку и теперь дожидался своей
череды. Синенький, как выяснилось. Харр, несказанно обрадованный, кликнул
телеса и велел привести купецкого менялу с уборами женскими.
в носу. Менестрель со знанием дела пересмотрел не слишком изысканный товар,
остановил взгляд на головном обруче нежного розоватого тона с редкими
угольными узорами; повертев его в руках, вдруг понял, что никакой это не
бабий убор, а самые настоящие кружала - и сердце екнуло, точно была у него в
руках живая и желанная плоть, а не камень теплый.
несуразно большую цифру.
пойдешь отсюда с таком!
полегли костьми; ледостав осадили - их пчелами бешеными потравили-покусали.
на земле поднебесной - в умах темных. Еще натерпимся...
угольно-черный увесистый кулак. Добавил:
унынием, которое предощущал по пути сюда. Следов каравана, ушедшего ранее,
он, однако, не приметил - видно, шли они по иному торговому пути, а ручейная
тропка была тайной. Харр на сей раз валандаться не стал, шел споро и
управился за два дня и две ночи. Явился прямо к Махиде. Та взревела от
радости - было видно, что не чаяла больше увидеть.
ее не слишком-то приветливо; но было приятно - ишь как ждала. - Только
презентов на сей раз не образовалось, всего лишь кружала твоей подружке
принес - не хочу, чтоб мы с тобой у нее в долгу оставались.
обзавелся в стане застенном...
тайное, и этих моих слов ты даже не слыхала. Усекла? А болтать будешь - Иддс
только мигнет, и замажут тебе рот зеленищем...
затянуться на полночи.
нежданно, и чтоб от тебя ни единого глупого вопроса не следовало. Понятно?
Жизнь-то впереди еще длинная...
малиновым щекам. Нечаянно прихватила сажи - по зареванному лику пошли
пепельные разводы, как на огневищенской стене.
жаркие на вид кольца. - И как это вы только подружились, такие несхожие...
Махида, уже не знавшая, о чем теперь ей дозволено будет с мил-другом
говорить. - Мамка моя с лихолетцем сбежала, гулящая она была, я-то ей хуже
обузы. Ну, как припасы кончились, я решила по-ейному приработать, да глупая
была, неумеха. Тот страж, которого я зазвала, побил меня ногами, а потом
заявил, будто он - мой отец родной и хижина, стало быть, тоже его. Выкинул
меня. Тут я уже и совсем с голоду скукожилась, в стан поползла - побираться.
Тогда-то меня Мадинька и углядела. К себе, ясно дело, меня вести было
невместно, но кое-как сюда притащила да по дороге стражей кликнула - ее
слушались: рокотанщикова молодая жена, как же! Моего нахальника выперли, а
она каженный день еду мне носила, ну прямо как в клювике. Вот и суди, дружба
ль это или другое что... А насчет нашей несхожести - так теперь мы, почитай,
обе сулящие.
поведала, ты аж вскинулся. Что, поперек горла тебе не к случаю пригулянные,
а?
она догадливая. Мадиньке это будет ни к чему.
ночи явился Солнечный Страж. Будто понесет от него одна из нашенских...
над всем Зелогривьем лучился.
если б страж твой невидимый и впрямь прилетал - что ему, другой заботы не
было, как здешних девок брюхатить? Вот пустите такой слушок, и поедет он
гулять по свету, небылицы на себя наматывая, как перекати-поле. Кому-нибудь
может и бедой обернуться.
предвещание передают: родится, мол, новый бог. И принесет его неведомый,
которого от других отличить легко, потому как будет он черным на белом и под
белым. В Лилояне, где козлорогов разводят на шерсть да мясо, для того аманта
держат, чтоб всех новорожденных козлят проверять. Ежели родится черный на
белых ножках, его сразу в отдельный загон, за тремя загородками. Рожки
прорежутся - снова проверка, у кого они белые, того еще пуще стерегут,
чтобы, не ровен час, не принесли на спине или там меж рогов бога нового.
большой прибыток.
фазаночка была бы помясистее!), откинулся на постели. Что, не нагулялся в
Лондон Джек
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Андреев Николай
Свержин Владимир
Прозоров Александр