краски, а из Реальности - миры. Может, потому у братишки все и получилось,
что он не отдал книгу в издательство. Он-то сам верил, а прочти рукопись
другие - и их неверие пересилило бы его веру. А так... - И он рассмеялся,
как будто произнес удачную шутку.
отдаст. Вот черт!"
верят, долго не существуют. Держи. - Он, к удивлению продавца, вернул
книгу и пошел дальше.
денек!"
машины и понимать, что ты чего-то достиг в этой жизни. Впрочем, "чего-то
достиг" - не совсем подходящее выражение для того, кто стал Темным богом.
продавца в переходе. Паренек, наверное, принял его за сумасшедшего. Все
просто - даже тот, кто читает исключительно фантастику, не способен
представить себе, что такое может произойти в реальной жизни. Да ладно,
мог ли он сам вообразить, что после стольких лет бездарной, неудавшейся
жизни Судьба повернется к нему лицом? Нет, не мог. Потому что с самого
детства казалось, что единственный человек, который интересует Фортуну, -
это брат, проклятый братец с его всепризнанной гениальностью. И на таком
ярком фоне
кляксой, лишенной всякой устойчивой формы и сколько-нибудь стоящего
содержимого. Да, родители делали вид, что любят обоих одинаково, но
скажите, разве можно в это поверить? Вот он и не верил. Его не любили, его
жалели, а это совсем разные вещи.
- заплетающейся бесцельной походкой неудачника. С детства он понял, что
единственное, привлекающее его в этом мире, - Власть во всех ее
проявлениях. Он желал Власти, как хотят недоступную, но оттого еще более
привлекательную женщину. Он искал Власть во всем, даже пытался заниматься
тем, что нынче называлось эзотерикой, но и там
по крайней мере, старый дом в деревне можно будет продать и купить в
городе квартиру получше. И он, и - тем более - братец уже давно не жили с
родителями, но на похороны приехали: братец - потому что так требовали
правила приличия того общества, в котором тот вращался; он - чтобы теперь
пожалеть родителей. Когда все было окончено, братец предложил ему оставить
дом себе, забрал кое-какие вещи - "это дорого мне как память" - и уехал.
Он же немного побродил по пустому дому и поднялся на чердак: что-то
(Судьба?) вело его вверх. Здесь теперь стало темно и сыро, дожди
смогли-таки просочиться сквозь старую кровлю, хотя это было еще не слишком
заметно. Прикрывая одной ладонью дрожащий огонек свечи, он в очередной раз
удивился своим мертвым родителям: как можно не держать в доме даже
карманного фонарика? Но не это занимало сейчас его внимание - какое-то
неудержимое стремление притягивало его к отсыревшему картонному ящику.
Открыть прохладные, разваливающиеся от прикосновения пальцев половинки
крышки оказалось делом минуты, а потом ладони наткнулись на целлофановый
пакет. Он рывком разорвал связанные узлом кончики пакета - слишком сильным
было нетерпение, чересчур зудящим ощущение близости частицы Власти.
свернутый в рулон лист ватмана. И это все?! В первый миг его охватила
такая ярость, что он чуть было не разорвал всю эту макулатуру на клочки,
но потом... Потом ярость прошла, а ощущение того, что частица Власти -
здесь, осталось. Что-то не так было с этими чуть распухшими от влаги
тетрадями, с этим рулоном ватмана, и он подхватил тяжелый разваливающийся
пакет и понес его вниз, чтобы разобраться поподробнее.
на всем, даже на образе мыслей, поэтому то, что было написано этим
ненавистным почерком, читать оказалось тоже не слишком просто. Но он
прочел. Нет, это не было вариантом "Некрономикона", это была обыкновенная
книга про выдуманный мир со сказочными жителями, то, что здесь давно уже
известно как фэнтези, впрочем... Книга была не такой уж обыкновенной. Ему
всегда казалось, что вера делает великие вещи - не та вера, о которой
твердят иностранные проповедники с жутким акцентом, а, скорее, вера детей
в существование чудес. Разумеется, всякой силе найдется противосила, и
поэтому Дед Мороз так навсегда и останется выдумкой, слишком уж много
взрослых, которые не верят в него. Совсем другое дело, когда речь идет о
детских кошмарах. Спросите у пятилетнего ребенка, кто скрипит половицами в
соседней комнате, и рассказ, услышанный вами... А-а, да что там! - об этом
достаточно написано повзрослевшим, но не утратившим память мальчиком по
имени Стивен Кинг.
верил, когда писал книгу, а происходило это давно. Теперь же он попросту
забыл о стопке старых тетрадей. И именно подобный случай спас мир от
участи его миллионов собратьев, сотворенных, но убитых неверием читателей,
редакторов издательств и - самих писателей. Потому что братец только
забыл, а не перестал верить, вера жила в его душе, слабая, но достаточная,
чтобы дать миру время обрести плоть и собственную жизнь. И теперь ему не
нужна была вера Создателя, он мог существовать сам по себе, стал
достаточно самостоятельным, чтобы питаться только верой своих обитателей.
Но главное - рулон ватмана. Он оказался картой мира и - ключом к этому
миру.
признала его своим и отдалась ему. Миг ликования был коротким, за ним
пришло понимание: их с братцем натуры слишком противоположны, и поэтому
мир действует на нового властелина не лучшим образом. Он не мог долго
находиться в Нисе, доходило до потери сознания, а это уже становилось
опасным. Тогда он решил изменить мир так, чтобы тот соответствовал его
характеру, чтобы можно было все чаще и чаще бывать там и властвовать.
учесть, что время там и здесь текло по-разному, то ускоряясь, то
замедляясь. Результаты изменения уже были достаточно внушительными,
когда... Когда все это стало разваливаться всего лишь из-за нескольких
обитателей Ниса. Этот мир оказался более устойчив к внешнему воздействию,
но Темный бог не собирался сдаваться. Самое сложное уже сделано -
изменились предопределенности. Осталось не так много. Скоро, очень
скоро...
направился к столу, на котором был закреплен большой старый лист ватмана.
узкой серокаменной лестнице под землю - архивы, в которых хранились книги,
размещались чуть ли не в подземельях, рядом с многославными темницами
дворца-крепости. Вообще-то Правитель даже сомневался, застанет ли он
кого-нибудь в этом хранилище пыли и испачканных чьей-то рукой бумаг,
скорее уж придется безрезультатно стучаться в запертую на замок мощную
каменную дверь. Единственный гном, который по-настоящему серьезно
разбирался в древних книгах, - старый-престарый Хоффин - неделю назад
занемог, да так, кажется, до сих пор и не поправился. Куда уж старику
дышать влажным и одновременно пыльным - Создатель, ну и сочетаньице! -
воздухом архивов. Дэррин с трудом понимал подобных гномов, одобрять же
такое приходилось: все-таки иногда знания Хоффина оказывались очень
кстати, вернее, конечно, не самого Хоффина, а его любимых желтоватых
свертков, толстых кожаных томов и многочисленных карт.
лестницу падал тонкий меч света, и слышались чьи-то голоса: "Неужели
старик таки выбрался в архивы? Поистине сумасбродная натура!" Правитель
вошел в большое помещение с высоким потолком и многочисленными полками у
стен. То там, то здесь горели свечи, расположенные так, чтобы случайная
искра не попала на древние, но от того не менее других воспламеняющиеся
бумаги. За низким деревянным столом сидели сам Хоффин и его ученик, полный
юноша, имени которого Дэррин так и не смог вспомнить. Оба книжника
склонились над каким-то свертком и внимательно изучали его содержание,
изредка обмениваясь короткими непонятными фразами. Дэррину пришлось
кашлянуть, чтобы обратить на себя внимание. Гномы подняли головы, ученик
виновато поклонился, а Хоффин кивнул Правителю, как равному, и пригласил
садиться.
стуле с высокой спинкой.
бумаг, и теперь, признаться, я чувствую себя значительно лучше. Правда,
то, что с некоторых пор стало волновать почти всех жителей Свакр-Рогга, до
сих пор остается для меня загадкой. И бумаги молчат, что очень меня
удивляет. Наверное, ты пришел за тем же, но, увы, у меня нет ни одной
утешительной новости или даже интересной мысли по этому поводу.
бумагам о богах.
сверток, чтобы узор букв не отвлекал его от беседы:
Лукин Евгений
Лондон Джек
Панов Вадим
Березин Федор
Пехов Алексей
Посняков Андрей