мостику, и тут Облом остановился - его соблазнила полянка с
клевером и невысокой, до колен, травой. Пока он перекусывал, с
сопением поглощая зелень, Ким присматривался к черновской
усадьбе. Там, похоже, уже поднялись - слышалась какая-то
перебранка, лай собак, потом за ворота выехал вчерашний фургончик
и покатил к поселку. Однако, кроме забора, ворот и дороги,
рассматривать было нечего - хотя Облом и отличался высоким
ростом, но конкурировать с крышей типографии все-таки не мог.
слоновью спину. - Отдохнем минут пятнадцать, травки пожуем и
атакуем, как Ганнибал Сципиона. Ты получишь свой инклин, я -
Дашеньку. А там можно и всех носителей обойти, собрать остальные
инклины... Будешь в полном комплекте! Переместишься на
транспундер и упорхнешь делиться информацией и размножаться. С
учетом полученного на Земле опыта.
сделал для меня, так мне помог... Должен признаться, наш контакт
улучшил мое представление о землянах. Конечно, вы агрессивны и
жестоки, себялюбивы и подозрительны, но все же в вашем дикарском
конгломерате нет-нет да попадется истинный разум. Гуманный,
некорыстный, с фантазией и чувством перспективы".
соберешь свои инклины?
того... Кажется, ты говорил, что должен сдать роман к
пятнадцатому? Вот до этого времени и задержусь. Хочется знать,
чем все закончилось - ну, с твоим киммерийцем, големом, магом и
рыжей феей... Мы ведь остановились на самом интересном месте".
внимание инопланетного пришельца к его судьбе и творчеству! Этот
факт сам по себе был вдохновляющим, а также говорил о том, что
критики, столичные и питерские, ругавшие на все лады конаниану,
были всего лишь жалкими снобами и шавками, тявкающими из
подворотни. Что их статьи, рецензии и отзывы? Что оскорбительное
молчание? Молчите или войте - дело ваше! А Конан унесется к
звездам и удостоится признания в далеком странном мире, за тысячи
парсеков от Земли...
сердце источало мед. Была б еще рядом Дашенька... Много ли надо
писателю в жизни? Хорошая жена, хорошие книги, хорошие читатели!
но, кроме микротранспундера, я ничего не имею. Ничего
вещественного", - грустно уточнил он.
глядя, как вздулись крепкие мышцы. - Кроме того, ты одарил меня
силой и кое-чем другим - пожалуй, даже с излишней щедростью. Эта
матрица Конана... боюсь, она данайский дар. Я ведь, Трикси,
мирный человек, без патологических наклонностей, а вот теперь
могу убить и изувечить. Особенно в гневе.
ситуаций и помни об идеалах гуманизма. Я полагаю, что со временем
матрица исчезнет. Рассосется".
падает настроение. - Одна из таких ситуаций у нас под самым
носом! Можно сказать, прямо перед хоботом!
шоссе. Вел он себя беспокойно - покачивал огромной головой,
фыркал, топорщил уши и переступал ногами, будто собирался
пуститься в пляс. Киму смутно мнилось, что ментальная аура
животного с каждой секундой меняется; улавливая ее отголоски,
идущие от пришельца, он ощутил, как нарастает его собственная
ярость, стремление топтать и разрушать, мстить за какую-то обиду,
не очень ясную, но порождавшую гнев. Внезапно пробудился Конан,
забормотал: "Прах и пепел... Всех под нож, под меч и под
секиру... Бей и режь шакалов! От плеча до паха! Крр-ровь...
Крр-ром любит крр-ровь..."
поддаться бешенству.
называть сознанием. Он воспринимает не столько мысли, сколько
образы и эмоции, и я передал ему картину издевательств над твоей
женщиной. Он помнит ее и любит. Сейчас он сильно раздражен.
Скажи, что надо делать?"
дому! Дальше - по обстоятельствам. Если выскочит Чернов, пусть
хватает его и держит, но поаккуратнее. Ребер не ломать и шею не
сворачивать.
слоновью спину и распластался где-то в районе крестца, лежа
ничком и изо всех сил стараясь не свалиться на землю. Облом
разбегался; огромные ноги таранят асфальт, хобот, свернутый
кольцом, спрятан между бивнями, хвост вытянут струной, уши
полощутся в воздухе, будто флаги боевого корабля. "Страшная штука
- атакующий слон!" - подумал Ким, перемещаясь к привычному месту
на шее. Справа от него бурой лентой неслась кирпичная стена,
слева мелькали кусты да деревья, сосны да осины; потом возникло
здание старой типографии, а вместе с ним - панический вопль
Трикси: "Держись! Он поворачивает!"
ворота плечом. Послышался скрежет, будто взрезали огромной пилой
чудовищную консервную банку; что-то заскрипело, завизжало и
лопнуло с протяжным стоном. Створки ворот распахнулись, одна
повисла на полуоторванной петле, другая с грохотом рухнула на
крышу "Мерседеса", стоявшего у караульной. "Знакомая тачка,
серая", - еще успел подумать Кононов, как туша под ним
вздыбилась, Облом приподнялся на задних ногах и тут же всей
тяжестью лег на передние, вминая створку вместе с крышей внутрь
кабины.
затрубил. Этот пронзительный яростный вопль был непохож на
издаваемые прежде звуки - в нем слышался вызов и предвкушение
грядущего сражения. Лягнув ногой поверженный "Мерседес", слон
наклонил голову, сделал пару шагов, уперся в стреху лбом и
клыками, резко дернул и сорвал с караульной крышу. Эти три
титанических подвига, разбитые ворота, смятый в блин автомобиль и
улетевшая метров на восемь кровля, заняли не больше двух минут, и
Кононов, подпрыгивая и вертясь на колыхавшейся под ним спине
слона, заметил лишь, как мечутся с воем псы и бессильно оседает
наземь часовой - его, похоже, задела распахнувшаяся створка. В
караульной громко завопили, в дверях показался человек и тут же с
криком шарахнулся обратно; двое, толкаясь, выскочили в окно, за
ними - еще пара, полуголые, ошалевшие от ужаса. "Без оружия", -
отметил Ким, разглядев, что один охранник сжимает бритву с
помазком, а другой вцепился в полотенце.
путь к спасению - те клочьями серого меха бросились следом.
Громко трубя, Облом навалился на стену караульной и надавил.
Стена негодующе крякнула, пошла трещинами, посыпались кирпичи, со
звоном вылетели стекла из оконных переплетов; слон отпрянул, а
все строение вдруг стало оседать, дымиться бурой пылью и
заваливаться внутрь. Фыркнув, Облом наподдал ногой, свалив
бетонный столб в углу, вытянул хобот над руинами, подцепил
кровать, подбросил ее в воздух. Ударившись о груду кирпичей, она
рассыпалась обломками.
к фазенде!
аллею, ведущую к особняку, и зашагал, мерно помахивая хоботом.
Ким оглянулся; охранник, лежавший у ворот, уже поднялся и
судорожно ощупывал ребра. Физиономия у него была опрокинутая -
точь-в-точь, как кринка со скисшим молоком, которой врезали по
донышку.
лицом к дому. Против ожидания, входная дверь и окна были еще
закрыты, но за балконными перилами и застекленным фронтоном
мелькали какие-то тени. Солнце светило в глаза, и разглядеть, что
там творится, Ким не мог, но что-то определенно творилось - он
видел смутный силуэт, который делался все резче и отчетливей.
"Будто некая фигура движется из глубины к стеклянной переборке",
- мелькнула мысль, и в то же мгновение открылась балконная дверь.
В проеме, спиною к Кононову, стоял мужчина в халате - верней, не
стоял, а пятился, как бы шаг за шагом отступая под напором
необоримой силы. Мгновение, он уже на балконе, движется задом
наперед, а сам согнулся, скорчился, словно пытаясь бороться с
ураганным ветром, который вынес его из дверей. Шаг, другой,
третий... Секунды растянулись в бесконечность, вмещая и эти
беззвучные шаги, и громкое сопение слона, и треск кустов под его
Максимов Альберт
Шилова Юлия
Прозоров Александр
Корнев Павел
Трубников Александр
Шилова Юлия