Чтение 77–й страницы книги ~Бог-Император Дюны~

Они находились в промозглом подземелье, месте, где, напомнил себе
Монео, зарождались кой-какие самые болезненные решений Бога Императора.
Монео тоже слышал доклады. Он ожидал вызова весь день, и когда, вскоре
после вечерней трапезы, этот вызов поступил, его на секунду охватил ужас.

- Это... это насчет Данкана, Владыка?

- Разумеется, насчет Данкана!

- Мне говорили, Владыка... его поведение...

- Поведение по повторяющемуся образцу, Монео?

Монео склонил голову.

- Если Ты так говоришь, Владыка.

- Сколько времени нужно Тлейлаксу, чтобы поставить нам другого?

- Они говорят, у них есть проблемы, Владыка. Может понадобится аж до
двух лет.

- Ты знаешь, что рассказывают мне мои охранницы, Монео?

Монео задержал дыхание. Если Бог Император проведал о последнем...
нет! Даже Рыбословши были приведены в ужас этой дерзкой выходкой. С кем
нибудь другим, кроме Данкана, женщины расправились бы по-своему.

- Ну, Монео?

- Мне сказали, Владыка, что он созвал всех поголовно и расспрашивал
об их происхождении. На каких планетах они рождены? Кто их родители и как
проходило их детство?

- Ответы его не устроили.

- Он напугал их, Владыка. Он был очень настойчив.

- Понимаю. Словно, без конца возвращаясь к одному и тому же, можно в
итоге выдавить правду.

Монео было понадеялся, что это, возможно, все, озаботившее Владыку.

- Почему Данканы всегда это делают, Владыка?

- Так изначально был воспитан Атридесами их оригинал.

- Но как это отличается от...

- Атридесы состояли на службе у людей, которыми они правили. Мера их
управления была в жизни тех, кем они управляли. Отсюда, Данканы всегда
хотят знать, как живут люди.

- Он провел ночь в одной деревеньке, Владыка. Он побывал в некоторых
городах. Он видел...

- Все дело в истолковании результатов, Монео. Без вывода
свидетельство ничего не значит.

- По моим наблюдениям, он судит, Владыка.

- Мы все судим, но Данканы склонны верить, что это мироздание
является заложником моей воли. И они знают, что нельзя творить неправедное
во имя правоты.

- Если это то, что он говорит, Ты...

- Это то, что говорю Я, то, что говорят все Атридесы внутри меня.
Мироздание этого не позволит.

- Но, Владыка! Ты не творишь неправедного!

- Бедный Монео. Ты не способен увидеть, что я сотворил бездну
несправедливости.

Монео лишился дара речи. Он понял, что обманулся кажущимся
возвращением Бога Императора к мягкому спокойствию. Но теперь Монео
заметил брожение изменений в этом огромном теле, то, насколько близок...
Монео быстро оглядел центральную палату подземелья, припоминая многие
смерти, произошедшие здесь, тех, кто здесь был похоронен.

"Пришло ли мое время?"

Лито задумчиво проговорил:

- Нельзя преуспеть, беря заложников. Это - форма порабощения. Один
человек не может владеть другим. Мироздание этого не позволит.

Смысл этих слов проникал в сознание Монео - словно закипал на
медленном огне - ужасающим контрастом с рокотом преображения, ощущаемого
им в своем Владыке.

"Червь на подходе!"

Монео опять оглядел палату подземелья. Насколько же здесь хуже, чем в
верхнем помещении башни! До безопасного убежища слишком далеко.

- Ну, Монео, у тебя есть, что ответить? - спросил Лито. Монео
отважился прошептать:

- Слова Владыки просвещают меня.

- Просвещают? Ты не просвещен!

- Но я служу моему Владыке! - В отчаянии проговорил Монео.

- Ты провозглашаешь службу Богу?

- Да, Владыка.

- Кто создал твою религию, Монео?

- Ты, Владыка.

- Разумный ответ.

- Благодарю Тебя, Владыка.

- Не благодари меня! Скажи мне, что увековечивает религии!

Монео отступил на четыре шага.

- Стой, где стоишь! - приказал Лито.

Трепеща всем телом, Монео онемело покачал головой. Вот он и нарвался
на не имеющий ответа вопрос. А не дать ответа накликать быструю смерть. И
он ждал смерти, склонив голову.

- Тогда я тебе скажу, бедный слуга, - сказал Лито.

У Монео мелькнула робкая надежда. Он поднял взгляд на лицо Бога
Императора, заметил, что глаза у него не стекленеют... руки не
подергиваются - возможно, Червь не так близко.

- Религии увековечивают смертную взаимосвязь: хозяин-слуга, - сказал
Лито. - Они создают арену, привлекающую падких до власти гордецов, со
всеми их недалекими предубеждениями!

Монео мог только кивнуть. Не трепещут ли руки Бога Императора? Не
скрывается ли потихоньку это ужасное лицо внутри своей рясы?..

- Тайные откровения бесславия, вот на что напрашиваются все Данканы,
- проговорил Лито. - В Данканах слишком много сочувствия своим собратьям и
слишком мало тех, кого можно так назвать.

Монео изучал голографические изображения древних песчаных червей
Дюны, их гигантские рты, полные зубов - крисножей, вокруг пожирающего
огня. Он обратил внимание на припухлости зачаточных колец на рубчатом теле
Лито. Не увеличились ли они? Не откроется ли новый рот под укрытым рясой
лицом?

- В сердце своем Данканы знают, - проговорил Лито, - что я умышленно
пренебрег предостережениями Магомета и Моисея. Даже ты это знаешь, Монео!

Это было обвинение, Монео начал было кивать, затем замотал головой из
стороны в сторону. Он подумывал, не попытаться ли ему снова попробовать
отступление. Он уже знал по опыту, что назидания, произносимые таким
тенорком, не обходя без очень скорого появления Червя.

- И какое же это могло быть предостережение? - спросил Лито. В его
голосе звучала насмешливая беспечность.

Монео позволил себе чуть пожать плечами.

Голос Лито вдруг наполнил палату раскатистым баритоном, древний
голос, говоривший сквозь века:

- Вы служите БОГУ, вы не слуги слуг! Монео заломил руки и возопил:

- Я СЛУЖУ Тебе, Владыка!

- Монео, Монео, - проговорил Лито, голос его стал тихим и гулким, - и
одного хорошего дела не вырастет из миллиона плохих. Правоту узнаешь по ее
устойчивости во времени.

Монео хватило только стоять в трепетном молчании.

- Я намеревался спарить Хви с ТОБОЙ, Монео, - сказал Лито. Теперь
слишком поздно.

Понадобилось несколько мгновений, чтобы эти слова проникли в сознание
Монео. Он заметил, как их значение выпадает из любого внятного ему
контекста. "Хви? Кто такая Хви? Ах, да - икшианка, будущая невеста Бога
Императора. Спарить... со мной?"

Монео покачал головой.

Лито проговорил с бесконечной печалью:

- И ты тоже минуешь. Будут ли все твои труды забыты, праху подобно?

Пока Лито это произносил, его тело вдруг без предупреждающих примет
содрогнулось в ужасающем изгибе, взметнувшем его и сбросившем с тележки. С
чудовищной скоростью и силой пронесся его в каких-то сантиметрах от Монео,
который вскрикнул и бросился из подземелья.

- Монео!

Зов Лито остановил мажордома у входа в лифт.

- Испытание, Монео! Я испытаю Сиону завтра!

Понимание того, что я есть, приходит с вневременным

самосознанием, которое не аккумулирует и не отбрасывает, не

стимулирует и не вводит в заблуждение. Я творю поле, где

центром является мое "я", поле, в котором даже смерть

становится лишь аналогией. Я не жажду никаких результатов. Я

просто дозволяю быть этому полю, не имеющему ни целей, ни

желаний, ни завершенности, ни даже прозрения достижений. В

этом поле, всеприсутствующее первичное самосознание является

всем. Это - свет, льющийся из окон моего мироздания.

Украденные дневники

Взошло солнце, рассылая свое жесткое полыхание по дюнам. По ощущениям
Лито, песок под ним был нежен и ласков. Только его человеческие уши,
слышавшие обдирающий скрежет его тяжелого тела, говорили ему об обратном.
Конфликт восприятий, с которым он уже научился сосуществовать.

Он слышал позади себя мягкое шуршание песка. Это Сиона взбиралась к
нему на вершину дюны.