Дуга сузилась в одинокую светлую и яркую полоску, опалившую Эдди глаза;
если долго смотреть на подобный свет, можно получить хронический ожог
сетчатки. Таков был лишь один из множества занятных фактов, которые
узнаешь в школе - фактов, помогающих устроиться на работу, где можно
реализовать свои возможности (например, барменом на неполный рабочий
день), и обзавестись интересным хобби (скажем, целыми днями искать, где и
на какие шиши прикупить героинчика). Эдди все смотрел. Ему казалось, что
получит он ожог глаз или нет, скоро станет уже несущественно.
это не помогло бы. Во-вторых, Эдди не хотел унижаться. Вся его жизнь до
сих пор была сплошным унижением; сейчас он обнаружил, что не желает в
последние несколько минут уронить себя еще больше. Несколько минут - вот
все, что у него теперь осталось. Несколько минут, а потом ослепительная
полоска исчезнет и пробьет час чудовищных омаров.
превращение вернет ему Одетту - так же, как перестал надеяться, что Детта
признает: в случае его смерти она почти наверняка навсегда застрянет в
этом мире, как корабль на мели. Еще четверть часа тому назад Эдди был
убежден: Детта берет его на пушку. Теперь он уже не обманывался.
удавка", - подумал он, сомневаясь, впрочем, что это соответствует истине,
поскольку ночь за ночью видел омерзительных омароподобных тварей. Эдди
надеялся, что сумеет умереть без истошных, пронзительных криков. Ему
казалось, что это вряд ли окажется возможно, но он намеревался рискнуть.
Детта. - Теперь уж с минуты на минуту! Лучшего обеда у этих красавчиков
отродясь не бывало!
Последнее отчего-то ранило сильнее всего. Эдди был уверен, что за время
путешествия по взморью они со стрелком стали... ну, если не братьями, то
напарниками, и Роланд по крайней мере попробует защитить его.
может вернуться. Может, он погиб, убит охранником в аптеке... блин, то-то
была бы хохма - последнего стрелка на свете убивает "Полицейский по
найму"... а может, он попал под такси. Может, он погиб, а дверь исчезла.
Может, потому-то она и не пугает. Может, пугать-то и нечем.
ни к чему тревожиться за свою сетчатку, поскольку последний блестящий
ломтик света исчез, оставив после себя лишь бледный отсвет.
какие остаются, когда переводишь взгляд с ярко освещенного предмета в
темноту. Эдди ждал, когда из волн, кувыркаясь и перекатываясь, появится
первый гигантский омар.
оказался чересчур нерасторопен. Клешня содрала с его лица лоскут живой
плоти, разбрызгала студенистой слизью левый глаз, явила влажный блеск
замерцавшей в сумерках кости. Омар задавал свои вопросы, а Настоящая
Гадина хохотала...
беспомощности. Это смятение. Растерянность. Коих быть не должно. Возможно,
время еще есть".
размахивая руками и устремив решительный взгляд налитых кровью глаз на
вывеску с надписью "АПТЕКА", широко шагал по Сорок девятой улице, пребывая
в полном неведении относительно пристальных взглядов, которыми его
награждали прохожие, и того, как круто люди сворачивали в сторону,
стремясь избежать столкновения с ним, солнце в его родном мире еще стояло
над горизонтом. Черты, у которой море встречалось с небом, нижний край
огненного диска должен был коснуться примерно через четверть часа. Коль
скоро Эдди ожидало время страданий, оно по-прежнему было впереди.
сторону двери более поздний час, чем здесь. Пусть солнце там все еще
должно было стоять над горизонтом - предположение, что время в обоих мирах
течет с одинаковой скоростью, могло оказаться убийственным... особенно для
Эдди - в этом случае юношу ждала невообразимо страшная смерть, которую
стрелок, тем не менее, все время пытался вообразить.
должен был.
прочее пусть катится на легком катере к ебене матери, и коль поражение
будет неизбежно - погибни, паля из обоих револьверов.
скорее завершить свои дела в этом мире и убраться ко всем чертям, он
заметил и понял бы отчего люди, вытаращив на него глаза, резко сворачивали
с дороги. Впрочем, это ничего бы не изменило. Он шагал к синей вывеске
(где, согласно "Мортципедии", можно было получить снадобье Ке-флекс,
необходимое его телесной оболочке), да так быстро, что, невзирая на
отягощавший все карманы груз свинца, полы пиджака Морта развевались за
спиной, открывая застегнутые на бедрах портупеи, надетые Роландом не
аккуратно и прямо, как носили их былые владельцы, а низко, крест-накрест,
как он носил свои.
Сорок девятой Роланд казался, в общем, тем же, кем и Жирному Джонни:
головорезом.
Среди них попадались и умные шарлатаны, и глупые мошенники, верить в
которых могли только еще большие глупцы (впрочем, дураков на свете всегда
хватает, а потому выживали даже тупые мошенники - честно говоря,
подавляющее большинство, как ни странно, процветало), и малая толика
таких, что и в самом деле умели то, о чем говорилось шепотом. Эти немногие
способны были вызвать демонов или мертвецов, убить проклятием или излечить
странными зельями. Одного из них стрелок считал подлинным демоном,
созданием, лишь притворяющимся человеком. Оно называло себя "Флэгг".
Роланд увидел его лишь мельком, да и то, когда развязка уже близилась и на
его родной край надвигались хаос и полное разорение. По горячим следам
Флэгга явились двое молодых мужчин, судя по виду - доведенные до отчаяния
и все же непреклонно-суровые. Звали мужчин Деннис и Томас. Эта троица
промелькнула лишь на крохотном отрезке того, что составляло запутанный и
запутывающий период жизни стрелка, однако Роланду навсегда врезалось в
память, как Флэгг у него на глазах превратил прогневавшего его человека в
воющего пса. Он помнил это достаточно хорошо. Помимо Флэгга, был еще
человек в черном.
попытавшийся спровоцировать гибель Роланда и ставший вместо этого
виновником его раннего возмужания; Мартен, которого он, возможно, еще
встретит на пути к Башне... или подле нее.
имевший опыт общения с чародеями и колдунами, ожидал увидеть в аптеке Каца
нечто совершенно отличное от того, что обнаружил в действительности.
полную горьких испарений и сосудов с неведомыми порошками и жидкостями, с
приворотными зельями и колдовскими отварами - сосудов, многие из которых
заросли толстым слоем пыли или вековой паутиной. Он ожидал увидеть
человека в одеянии с капюшоном; возможно, опасного человека. Увидев за
прозрачным стеклом витрин людей, двигавшихся так же небрежно, как в любой
другой лавке, он с уверенностью посчитал их иллюзией.
поначалу изумление, затем - ироническое веселье. Здешний мир - мир
летающих по воздуху вагонов и дешевой, точно песок, бумаги - кажется, на
каждом шагу подсовывал ему диковину за диковиной, заставляя терять дар
речи. Самоновейшим же дивом явилось то, что местные жители просто
разучились удивляться - здесь, в обители чудес, Роланд увидел только
скучные лица и вялую походку.
"Мортципедия" определила как шарлатанские средства. Тут - целебная мазь,
что должна восстанавливать, но не восстанавливает выпавшие волосы, там -
крем, лживо сулящий удалить с рук и ног отвратительные пятна, а здесь -
средства для лечения того, что не требует лечения: чтобы заставлять
кишечник работать или наоборот, чтобы делать зубы белыми, волосы черными,
а дыхание - приятным, будто этого нельзя добиться, пожевав кору ольхи.
Никакой магии, лишь пустяки... хотя астин и еще несколько снадобий,
которые, судя по названиям, могли оказаться полезными, там были. Однако
основным чувством, испытанным Роландом, было смятение. Мудрено ли, что
Акунин Борис
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Ковальчук Вера
Соломатина Татьяна
Конан-Дойль Артур