может вдруг ожить, может думать, может хотеть чего-то и добиваться этого.
Море хотело подняться со всех сторон от маленькой зеленой лодки,
захлестнуть ее волной. Утащить вниз под тысячу саженей в чернильную воду,
и Тоби вместе с ней. Десять тысяч саженей, двадцать тысяч - ниже и ниже.
Дотуда, где нет света, а только странная музыка. В лодке у Тоби лежали
целые тюки Успокоительного Порошка, который он получил от кого-то очень
важного, может быть, от Индианы Джонс, может быть от ИПа. А может, от
Аладдина - вероятно, от Аладдина, - а тому дал его сам Джинн. Он
разбрасывал Успокоительный Порошок в море, между тем как маленькая зеленая
лодка медленно двигалась вперед. И хотя порошок казался просто серебристым
светом в его руках, легче пера, он становился колоссально тяжелым, когда
падал в воду. Но тяжелым по-странному, по-смешному, потому что не тонул
этот волшебный Успокоительный Порошок, а заставлял море утихомириться.
Делал его мягким и ровным, без ряби, как зеркало. Древнее море хотело
подняться, поглотить его лодку, но Успокоительный Порошок давил на него.
Сильнее, чем утюг, сильнее чем свинец. Давил и успокаивал, усмирял.
Глубоко внизу в темных и холодных ущельях море вздымалось, яростно рвалось
к Тоби, желая даже больше, чем просто убыть его. А утащить, разбить его
тело на кусочки о прибрежные скалы, потом засосать его своими водами и
тереть о берег, пока он не станет мелкой песчаной пылью. Но оно не могло
подняться, не могло: все было спокойно на поверхности, мирно и спокойно.
Спокойно!
чтобы удержать Дарителя под собой, ему не хватало сил взбираться на холм.
Хотя снег и не был так уж глубок на расчищенной ветром вершине холма. Джек
поставил канистры с горючим в трети пути до верхнего леса, и, перенеся
Тоби к каменному флигелю и отдав Хитер ключи, вернулся за бензином.
открывала дверь. Комнаты внутри были темными. У него не было времени
исследовать, почему, свет не зажигается. Тем не менее теперь он знал
почему Полу Янгбладу не удавалось включить электричество в доме в
понедельник. Обитатель не хотел, чтобы они входили.
лучика снаружи, и не было времени отдирать доски. К счастью, Хитер не
забыла о фокусах с электричеством во флигеле и приготовилась. Из двух
карманов своего лыжного костюма она достала вместо пуль по фонарю.
подвал, в вечернюю аллею, брошенный дом, в котельную или на разрушенный
склад. Даже когда полицейский гонится за преступником посреди бела дня и
все проходит на свету, снаружи, в самом конце схватки, когда ты лицом к
лицу со злом, это всегда происходит в темном месте. Как будто солнце
просто не в силах отыскать этот маленький уголок Земли, где ты и твой
потенциальный убийца испытывают судьбу.
ли жаждая выполнить дело.
две канистры снаружи, у двери.
те, которые похитили Уитли Стрибер?
Когда они посветили туда фонарями, то обнаружили то, что мальчик нашел до
них. Харлан Моффит получил ответ. Не безволосое и не большеглазое. Не
юркие ребятишки из фильмов Спилберга. Мертвец с разложившейся плотью
стоял, расставив ноги, немного накренившись, но без всякого риска рухнуть
на пол. Совершенно отвратительное существо обернулось вокруг спины трупа,
соединенное с ним еще несколькими жирными щупальцами, которые скрывались в
гниющем мясе, как будто оно пыталось стать единым с мертвой плотью. Оно
было в недвижности, но явно живо: непонятные пульсы были видны под его
влажно-шелковой кожей, а кончики у некоторых щупалец дрожали.
Джека Томми Фернандес.
ходячих мертвецов с кукольником в седле. Одного этого зрелища было
достаточно, чтобы опровергнуть большую часть его предположений о
врожденной доброте. Или по крайней мере нейтральности Вселенной и
неизбежной справедливости мира. Не было ничего доброго или справедливого в
том, что сделалось с останками Томми Фернандеса. То же Даритель сделает с
ней, Джеком, Тоби и остальным человечеством, пока еще живыми людьми, если
у него будет такая возможность? Откровение было тем мучительней, потому
что именно над телом Томми Вселенная и Даритель так надругались. Не над
трупом какого-нибудь незнакомца!
Джек быстро опустил свой. Не в его характере долго рассматривать подобные
ужасы, это не должно ему нравиться. Хотелось верить в то, что несмотря на
все, что ему пришлось испытать только что, он будет крепко держаться за
свой оптимизм и любовь к жизни, что и делало его таким особенным.
природную оживленность и горячность. Он больше не был Ричардом Дрейфусом в
взволнованных поисках встреч третьего рода. Самые страшные апокрифические
фантазии по поводу злых пришельцев, которые предлагали ему дешевые комиксы
и фантастические фильмы, казались не просто глупыми при взгляде на
чудовище, которое стояло во флигеле. Они были по-детски наивны, потому что
их представление о зле извне ограничивалось столь немногим. Это были
жалкие замки с привидениями, в сравнении с бесконечно отвратительными
созданиями и мучениями, которые имела в запасе эта томная, холодная
Вселенная: - Должна умереть прямо сейчас!
что, должно быть, когда-то представляло собой прачечную комнату, но теперь
было покрыто слоями пыли и паутины. Расчлененный скелет крысы лежал в
одном углу, ее тонкий хвост свернулся в знак вопроса.
была белой:
Фальстафа на кухне и закрыли дверь в прачечную, чтобы задержать его там.
полу собачьих когтей наполнил комнату позади них.
сосредоточился на маленькой зеленой лодке в своей голове, которая и
вправду была хорошо сделана. Никаких щелей для течи, она вовсе не
потопляема. Палуба была заполнена высокими тюками серебристого
Успокоительного Порошка. Его было достаточно, чтобы удержать поверхность
этого злого моря в спокойствии и тишине еще тысячу лет! Не важно, что оно
там хочет, не важно, насколько оно разозлилось и разволновалось в глубоких
ущельях. Он плыл по нему, по воде без волн и ряби, разбрасывая свой
волшебный порошок. Солнце светило в вышине, все было так, как он любил, -
тепло и безопасно. Древнее море показывало ему собственные картинки на
своей жирной черной поверхности, которыми хотело его напугать и сделать
так, чтобы он забыл разбрасывать порошок. Его мама, которую объедают
крысы. Голова его папы, расколотая посередине, а внутри ничего, кроме
тараканов. Собственное тело пронзают щупальца Дарителя, который сидит на
спине. Но Тоби быстро отворачивался от всех них и поднимал лицо к голубому
небу, не позволяя этим картинкам сделать из себя труса.
и проржавелым водонагревателем. Да еще настоящим Дарителем, из которого и
были выделены другие, маленькие дарители. Это наполняло собой всю заднюю
половину комнаты, все до потолка: больше чем даже два слона.
но плюс сотня .или больше морщинистых ртов, без губ, просто трещины. И все
они медленно двигались при общем застылом спокойствии Дарителя. Тоби знал,
что оно говорит с ним этими ртами. Оно хочет его. Хочет разорвать его
нараспашку, вырвать внутренности, и влезть в него.
медленно плыть и разбрасывать, плыть и разбрасывать!
сырого мяса в глубине ртов. Пучки красных гланд выдавливали липкую
материю. Повсюду у твари были шипы, острые, как на кактусе. Не было ни
верха ни низа, ни переда, ни зада, ни головы. Просто все вместе, везде
одновременно, все смешано. И медленно двигавшиеся рты пытались сказать
ему, что оно хочет погрузить щупальца в его уши. Смешать его с собой,
вытрясти его мозги, стать им, использовать его. Потому что все, что он,
Тоби, есть - это простая вещь для употребления, одно мясо. Просто для
употребления.