Чтение 77–й страницы книги ~Камбер

Камбера.--Вы хотите, чтобы Эвайн забрала только Эйдана, или уйдет вся семья?

-- Надеюсь, они все уйдут,--ответил Камбер.--Я бы не стал утверждать,
что в Трурилле, особенно так близко от Кулди, будет безопасно.

-- А где будет безопасно?

Камбер устало опустился на колени на скамью перед алтарем и потер
глаза.

-- За Кулдским нагорьем есть монастырь. Он называется монастырь святой
Марии в горах. Более века назад слуги нашей семьи, недерини, основали его. Я
наказал Йораму послать их туда,. Обитель находится в епархии епископа
Грекотского, так что я мог официально следить за делами в ней. Новый епископ
о ней знать не будет. За оградой монастыря мало кто знает о его
существовании.

-- Ясно.--Джебедия задумчиво потер подбородок.--А вы не боитесь за
Эвайн? Путешествовать зимой по Гвинеддской равнине в ее положении...

-- Конечно, я беспокоюсь, Джеб,--он вздохнул.--Но пусть уж лучше они
будут там на свободе, чем останутся здесь мишенью для регентов. Кроме того,
Энсель и слуги будут оберегать Эвайн и детей, Кверон может разрешить
акушерские проблемы, а дороги Гвинедда вполне сносны. Другого выбора нет.
Эйдриан и Мэйри ни за что не отпустят Эйдана ни к кому, кроме члена семьи.

-- Это одновременно и успокаивает, и сулит известные
неудобства,--произнес Джебедия, снова покачав головой.-- А как насчет Йорама
и Риса? Если уж дело дойдет до этого, разве и они не станут мишенями?

-- А разве каждый из нас--не цель, если дело дойдет до беды?--возразил
Камбер.--Нет, придется смириться со своей судьбой. Кстати, о Рисе, по-моему,
лучше вернуться в мои комнаты, на случай, если он уже вернулся. Меня волнует
принц Джаван. Кроме того, я подозреваю, что теперь Найэллан и Кай уже
закончили мессу и им не терпится узнать о происходящем. Жаль, не в нашей
власти принести им хорошие новости.

-- А как же Йорам?

-- Я уверен, что он остался проследить за отъездом Эвайн и остальных.
Как только сможет, он присоединится к нам. Сейчас меня больше волнует Рис.
Надеюсь, ему больше повезло, чем нам.

* * *

Покинув комнаты Камбера, Рис следовал за Бертрандом к боковому выходу
из резиденции архиепископа. Держась замковых стен, они дошли до маленькой
калитки в огромных южных воротах, у юноши был ключ от нее. Оттуда они попали
в заснеженный замковый двор, пройдя который, оказались у перехода,
соединявшего западную стену большого зала с королевской башней. После чего
оставалось только миновать узкие переходы и подняться по лестнице к комнатам
Джавана. Когда паж отворил нужную дверь, бледное лицо Тависа, склонившегося
над бившимся в лихорадке мальчиком, обратилось к Рису.

-- Когда это началось?--спросил он, сбросил плащ, поставил сумку и
положил руку на горячий лоб Джавана.

-- Около трех часов назад. Он весь горит. Рвота, судороги. Пару раз мне
казалось, что я теряю его. Если бы я знал наверняка, то сказал бы, что его
отравили.

Рис тщательно осмотрел мальчика и покачал головой.

-- Нет, прослеживается нарушение баланса, но это не отравление. Что он
ел?

Тавис ополоснул тряпицу в чаше с холодной водой, которую держал слуга,
и стал вытирать содрогающееся тело.

-- Ничего необычного, все, как в другие дни. Прошлой ночью у него были
симптомы простуды, но утром он казался вполне здоровым и даже тогда, когда я
оставил его в зале сегодня днем.

-- Сейчас он даже слишком нездоров,--произнес Рис, исследуя руками тело
Джавана и качая головой.--Бертранд, подай, пожалуйста, мою сумку.

С этими словами Рис приподнял сомкнутые веки Джавана и заглянул в
зрачки, потом порылся в сумке.

-- Итак, прежде всего нам нужно сбить лихорадку. У вас найдется немного
вина, чтобы высыпать туда вот это?

-- Бертранд, налей, пожалуйста,--приказал Тавис, указывая на графин и
небольшие бокалы на маленьком столе рядом с камином.--Это сладкое вино,
именно такое он пьет обычно. Если хочешь, я могу принести другого.

-- Нет, это совершенно все равно. Это всего лишь талисил. Я удивлен,
почему ты еще не давал его.

-- Я давал,--ответил Тавис, наблюдая, как Рис открывает пергаментный
пакетик и высыпает содержимое в протянутый Бертрандом бокал.--Хотя,
очевидно, мало. К некоторым лекарствам он особенно чувствителен. Боялся
переборщить.

Покачав головой, Рис взболтал вино в бокале, обмакнул палец, облизнул,
сморщившись, и велел Тавису приподнять голову Джавана.

-- Оно горькое. Но попробуем. С талисилом трудно переборщить. Вот так,
малыш,--произнес он, когда Джаван машинально осушил бокал.--Хороший парень.
А теперь его нужно укрыть. Посмотрим, сможем ли мы сбить лихорадку.
По-моему, он скоро начнет потеть.

Следующие несколько минут ушли на то, чтобы укрыть Джавана кипой одеял.
Почти час оба Целителя ухаживали за больным, передавая свою энергию для
борьбы с недугом. В конце концов на лбу и верхней губе мальчика выступили
первые капельки пота, потом он взмок весь и наконец заснул сном
выздоравливающего. Когда Рис и Тавис сменили влажные простыни и завернули
мальчика в более легкие одеяла, Тавис усталым взмахом руки отпустил слугу
спать и опустился в кресло рядом с кроватью.

-- Не знаю, как и благодарить тебя, Рис,--сказал он, покачав головой и
проводя рукой по глазам.--Я не скрываю, что был напуган. Не припомню, чтобы
когда-нибудь раньше так беспокоился за него.

Слегка улыбнувшись, Рис занял кресло возле Тависа и со вздохом
облегчения стал разминать шею.

-- Ты просто не привык иметь дело с детскими болезнями, Моего старшего
сына нередко так же вот лихорадило. Теперь он это перерос, хотя немного
младше Джавана.

Тавис недоверчиво фыркнул.

-- А вот у Элроя, несмотря на его слабое здоровье, никогда не бывает
такого.--Он потянулся, зевнул, взял кувшин с вином и открыл
крышку.--Чувствую себя так, будто я из себя выгонял лихорадку. Хочешь вина?
Обычно я не пью сладкого, но сейчас нет сил посылать за другим.

-- Пойдет и сладкое,--сказал Рис, кивая Тавису и вспоминая другой
вечер. Тогда вино пили принцы, слуги и Тавис, причем последний не по своей
воле.

Он помнил, что и тогда вино было сладким фианнским. Размышляя, он
смотрел, как Тавис отставил свою чашу и поднялся, чтобы проверить Джавана.
Рис выбрал именно это вино отчасти, чтобы угодить детям, а отчасти, чтобы
скрыть запах и цвет наркотиков, которые он подмешал в вино. Возможно, у
этого вина букет даже богаче и тоньше, решил он, делая глубокий глоток,
потом еще один.

После второго глотка, продолжая смаковать вино во рту, он обратил
внимание, что Тавис сел, но к своей чаше не притронулся. Он, кажется, вовсе
не собирался пить. Сидел, откинувшись на спинку кресла, и довольно
поглядывал на Риса.

Рис опустошил чашу и только теперь заметил едва ощутимый металлический
привкус в этом фианнском вине. Внезапно он понял, чем был так доволен Тавис.

-- Что ты мне дал?--прошептал он, поставив чашу на подлокотник кресла,
и сделал неудачную попытку справиться с легким шумом в затылке.

Тавис приподнял бровь, встал на ноги, подошел к своему Плащу, достал
маленький стеклянный пузырек и склонился к Джавану.

-- Это причинит тебе не больше вреда, чем то, что ты дал мне
однажды,--произнес он, приподнимая голову спящего Джавана и выливая
содержимое флакона ему в рот.

-- А что я дал тебе?--едва выговорил Рис, зная, что Тавис имел в виду
ночь смерти Синила, и опасаясь предполагать, что Тавису слишком многое стало
известно.--Что ты имеешь в виду? И что ты даешь Джавану?

-- Это частичное противоядие того, что пил ты,--ответил Тавис.--К
несчастью для тебя, это все, что у меня было. Как раз достаточно, чтобы
избавить его от того, что мы... что ты имел неосторожность однажды дать
ему.--В конце концов он сел на край кровати.--Я помню, что случилось в ночь
смерти Синила, Рис. Я не помнил раньше, но помню сейчас. И этот мальчик
помог мне.

Он указал на Джавана, веки которого начинали подрагивать, он приходил в
себя.

-- И теперь принц хочет знать, что случилось тогда с ним. Я помогаю в
этом.

-- Ты, должно быть, сошел с ума!--прошептал Рис, стараясь выбраться из
кресла, но только опрокинул свою чашу-- ноги не держали его.

Чаша разлетелась на куски, а он упал на четвереньки, перед глазами все
плыло. Теперь он удивлялся, как не понял этого раньше. Болезнь Джавана была
подделкой, выдумкой Тависа, чтобы заманить его сюда. Рису уже трудно было
мыслить связно, тело отказывалось повиноваться. Добраться до целительных
точек в сознании не удавалось.

Рис чувствовал, что его защиты рассыпаются даже без вмешательства
Тависа, и знал, что очень скоро все его существо будет открыто для
досконального осмотра Тависа, Он был не в силах сдвинуть секретную
информацию на более глубокие уровни, одним из первых наркотики Тависа
разрушили механизм сообщения между уровнями.

Воспоминания о смерти Синила были спрятаны, но не слишком глубоко для
Тависа, знающего, что искать. Вероятно, личности членов Камберианского
совета было не установить, но нельзя было скрыть факт его существования. А
информация о новом таланте Целителя была вообще наверху. Из всех его
секретов, возможно, только правда о Камбере была похоронена так надежно, что
Тавис не отыщет ее.

Изо всех сил стараясь удержаться и продолжая следить за Тависом, Рис