затянуты гобеленами, иногда становились окнами в чужие миры. Миры очень
странные или до странности знакомые; миры, которые были адом, и миры,
стремительно летящие в глубины сверкающей пустоты. Но ни один из них не
был миром Хирела, в том числе и тот, что раскинулся под этим сверкающим
безлунным небом.
старые. Это помогало ей убить время и питало ее силу. Это отвлекало ее
от более опасных предприятий: лазания по горам, управления облаками или
поединков с магами на мечах, на шестах или врукопашную.
нашел ее созерцающей какой-то мирный уголок: яркую зелень, цветы,
пестрых птичек и водопад. Ее глаза были полны нежности.
со своими мужскими штанами, без которых она сама себе казалась голой.
Вместо них она надела платье цвета утренней зари, оттенявшее ее темную
кожу и подчеркивавшее ее формы. Она утверждала, что стала неуклюжей, но
на самом деле не потеряла своей грации, которая просто приобрела другое
качество: из пантеры-охотницы она превратилась в царицу диких юл-котов,
ожидающую потомства.
приветственные толчки и рассмеялся, потрясенный этим чудом.
избалую.
отстранилась, но Хирел почувствовал, что она слишком озабочена, чтобы
испытывать желание. Она сказала:
Луны, если, конечно, смогут. А потом воспользуются нашим ребенком в
своих целях.
о том, что чуть больше половины этого срока, проведенного здесь, подвели
его близко к опасной черте. А они с Севайин должны были сломаться. Она
обожгла его взглядом.
разбойничьим штукам: то он как ураган проносится через весь восточный
Асаниан, тесня войска твоей империи; то делает вид, что отступает, и его
преследователи попадают прямо в середину армии; то он просто завоевывает
территории, потому что само его имя вызывает ужас. И, представь себе,
счастливый случай всегда помогает ему скрыться от воинов твоего отца.
Послам Зиад-Илариоса пришлось очень постараться, прежде чем им удалось
наконец найти его. Солнцерожденный заставил их прождать несколько дней,
пока он принимал капитуляцию одного из баронов, давал отдых своим людям
и делал набег на крепость, которая не желала сдаваться. Когда он
все-таки соблаговолил принять своих гостей, то даже не выслушал их. Он
отказался от предложенного союза. "Мой сын в безопасном месте, где никто
не осмелится тронуть его, - сказал он. - И я подарю ему весь мир".
речи. Боль Севайин. Ее мука превратилась в гнев. - И вот тогда, -
продолжала она, задыхаясь, - он начал настоящее завоевание Асаниана.
Все, что было раньше, оказалось лишь прелюдией. С гор хлынули армии
северян. Равнины Ансаваара затопили армии южан. Зиад-Илариос окружен, и
они теснят его все дальше и дальше, продвигаясь к столице. - Но ведь
сейчас зима, даже здесь. Пойдут дожди... - Не пойдут. Небесами правит
Аварьян. Маги говорят, что мой отец причастен к этому. Его мастера
погоды сильнее мастеров Зиад-Илариоса, да и сама земля является его
союзником. - Она поднялась на ноги. - А мы сидим здесь, покрываемся
плесенью. - Мы растим нашего наследника.
использовал свою силу после того, как прогнал с неба несколько туч,
чтобы они пролились дождем за пределами Асаниана. Ему достаточно его
армий и его полководческого искусства, которое способно поддерживать
единодушие не только в пределах всей империи. Но зато твой отец дал волю
своим магам, большинство из которых - черные колдуны, злобные и полные
ненависти к сыну Солнца. Даже сейчас их магистру с трудом удается
сдерживать их. Пал город Имурьяз, погибли все его жители; стяг Аварьяна
реет над пустотой. И это только начало.
месте, где сливались в Великий Поток горный Ороз'уан и бегущий из
пустыни Анз'уан, соединялись три великие южные дороги. Рынок этого
города был воротами в край пряностей, объединявшими юг и запад.
Относительно Имурьяза был заключен договор: никто не имел права вести
войну в самом городе и вокруг него, здесь запрещались всяческие распри.
Этот город находился ужасающе близко от Кундри'дж-Асана.
сил. И я склонна предположить, что один или два мага причастны к его
разрушению.
западне. Запертый и беспомощный, он сидит здесь, пока рушатся города и
варвары уничтожают плоды тысячелетних трудов. Варвары с обеих сторон и
маги, извечные маги. Даже его отец сбросил сословные путы и встал на
защиту своей империи, заняв место, где должен бы находиться Хирел. Но
Хирел не смог занять это место, потому что кучка предателей держит его в
темнице.
длиться падение Асаниана? Насколько близок я буду к безумию, когда они
отпустят меня?
пятном. На этом порождении колдовства он женился и лег с ним в постель.
Рука Хирела казалась белой на фоне темной тени Севайин. Ребенок,
растущий в ее утробе, будет похож на нее: он будет чужаком, неведомым
пришельцем, имеющим мало человеческого. В старину им пришлось бы
избавляться от него, чтобы он не осквернил чистоту династии.
отступиться от Севайин, чтобы убить собственного ребенка, наследника
обеих империй и залог мира!
надежды на него. - Но она может появиться, - сказала Севайин. Она
говорила тихо, однако ее слова прогнали отчаяние. Хирел почувствовал во
рту вкус крови: он укусил себя за руку. Боль пока еще была слабой.
раздумье. Хирел смотрел на нее с возрастающим вниманием.
Наши тюремщики не сказали нам обо всем, что они знают и что намереваются
делать. Но в одном мы можем быть уверены. Они, безусловно, постараются
поставить себя в центр равновесия. - Каких бы это жертв ни стоило.
рука Хирела - более короткой и более широкой, с запекшейся кровью. Он
сказал:
наследник стал бы мягкой глиной в их руках. Это было бы логично. Ведь мы
крепко связаны с нашими богами и нашей враждой, и никто из нас никогда
не подчинялся бы никакой другой воле, кроме своей.
ладонь сверху. Он улыбнулся, и в ответ на ее губах расцвела озорная
улыбка.
воспитанным. Ее переполняло искрящееся веселье.
царственный. - Он? - спросил Хирел. - А разве ты сам не чувствуешь
этого? Хирел почувствовал. Он называл малыша не иначе как "он", потому
что асанианцы не принимают в расчет возможность рождения дочерей и
потому что это раздражало Севайин. Но под его рукой шевелился
действительно "он". Рожденный в магии и дважды царственный.
Севайин, и это прозвучало как клятва.
богам.
***
сомнений, это было бесспорно. Две луны заливали его своим сиянием;
звезды усыпали зимнее небо. А на широкой поляне, пресытившись мясом
дикого оленя, дремала зеленоглазая тень. - Юлан, - прошептала Севайин.
торчком. Юлан тихо заворчал. - Брат, - позвала она. - Сердечный брат
мой. Он медленно поднялся на ноги. Кончик его хвоста извивался, глаза
горели.
ослеплен этой болью. Севайин наткнулась на него и упала; он опустился на
пол рядом с ней.
против него своей силой, возрожденной и растущей, сверкающей
красно-золотым блеском.
Куликов Роман
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Шилова Юлия
Пехов Алексей
Шилова Юлия