страсть. Она заставляет меня тянуться к тебе, как к источнику моей жизни,
учит познавать в тебе цель и смысл моего существования и, горя чистым и
ярким пламенем, сливает нас обоих в одно.
тебе. Утверждать, что у меня уже есть жена, - значит просто насмехаться надо
мной; теперь ты знаешь, что это был только отвратительный демон. Я сделал
ошибку, пытаясь обмануть тебя, но я боялся упрямства, которое есть в твоем
характере, боялся привитых тебе предрассудков, прежде чем рискнуть на
откровенные разговоры, я хотел, чтобы ты стала моей. Это было малодушием: я
должен был обратиться к твоему благородству и чуткости сразу же, как делаю
это сейчас, - открыть тебе всю мою жизнь, полную отчаяния, описать ту жажду
и голод, ту тоску о более высоком и достойном существовании, которые я
испытываю; открыть тебе не только мое решение (это слово слишком
невыразительно), но и мое неудержимое влечение к преданной и верной любви,
если меня любят преданно и верно. И только после этого должен был я
попросить тебя принять от меня обет верности и дать мне свой. Джен, дай мне
его теперь.
сжимает мне сердце. Ужасная минута, полная борьбы, мрака и огня! Ни одно
человеческое создание, жившее когда-либо на земле, не могло желать более
сильной любви, чем та, которую мне дарили, а того, кто меня так любил, я
просто боготворила. И я была вынуждена отказаться от моей любви и моего
кумира. Одно только страшное слово звучало в моих ушах, напоминая мне мой
мучительный долг: "бежать!"
вашей, мистер Рочестер".
меня и лишили сил, ибо этот тихий голос был голосом просыпающегося льва, -
Джен, ты хочешь сказать, что пойдешь в мире одним путем, а я должен идти
другим?
этом?
меня.
встал, но все еще сдерживался. Ища опоры, я положила руку на спинку стула; я
дрожала, я трепетала, но я решилась.
будет. Ты отнимаешь у меня всякую надежду на счастье. Что же останется?
Вместо жены - эта сумасшедшая наверху; с таким же успехом ты могла бы
отослать меня к трупам вон там, на кладбище. Что я буду делать, Джен, где
искать мне друга и надежду?
него, надейтесь, что мы встретимся там.
зазвучал громче.
случайную страсть, на порок?
желаю ее и для себя. Мы родились, чтобы терпеть и страдать: вы так же, как и
я. Смиритесь! Вы забудете меня раньше, чем я вас.
что не изменю тебе, а ты утверждаешь мне в лицо, что изменю. Но о каких же
изуверских взглядах, о каких извращенных суждениях говорят твои поступки!
Неужели лучше ввергнуть своего ближнего в отчаяние, чем преступить созданный
человеком закон, если это никому не принесет вреда? Ведь у тебя же нет ни
друзей, ни родных, которых ты бы оскорбила, живя со мной.
мне и предались ему, обвинив меня в грехе за то, в чем я ему отказываю. Они
заговорили почти так же громко, как и мое сердце. А сердце не унималось. "О,
уступи, - говорило оно, - подумай о его горе, подумай о тех опасностях, на
которые ты его толкаешь, оставив одного! Вспомни, какая это натура! Подумай
о том, какое отчаяние и безнадежность последуют за этой скорбью. Утешь его,
спаси его, люби его! Скажи ему, что ты любишь его и будешь принадлежать ему.
Кому на свете ты нужна? Кого ты этим оскорбишь?"
одиночество, без друзей, без поддержки, тем больше я должна уважать себя. Я
не нарушу закона, данного богом и освященного человеком. Я буду верна тем
принципам, которым следовала, когда была в здравом уме, тогда как сейчас я
безумна. Правила и законы существуют не для тех минут, когда нет искушения,
они как раз для таких, как сейчас, когда душа и тело бунтуют против их
суровости; но как они ни тяжелы, я не нарушу их. Если бы я для своего
удобства нарушала их, какая была бы им цена? А между тем их значение
непреходяще, - я в это верила всегда, и если не верю сейчас, то оттого, что
я безумна, совсем безумна: в моих жилах течет огонь, и мое сердце неистово
бьется. В этот час я могу опереться только на ранее сложившиеся убеждения,
только на решения, принятые давно, - и на них я опираюсь".
это. Его ярость дошла до высших пределов, и он, конечно, должен был уступить
ей на мгновенье, что бы за этим ни последовало. Он быстро подошел ко мне,
схватил мою руку и обнял за талию. Казалось, он пожирает меня своим пылающим
взглядом. Я чувствовала себя, как былинка, объятая горячим дыханием пламени;
но я все еще владела собой, и меня не покидала уверенность, что я нахожусь в
полной безопасности. К счастью, душа имеет своего глашатая - часто
бессознательного, но верного глашатая, - это глаза. Я взглянула в его
искаженное страстью лицо и невольно вздохнула. Мне было болы но от его
объятий, мои силы почти иссякали.
более хрупкого и более непобедимого. В руке моей она, как тростник (и он
стал трясти меня изо всей силы), я мог бы согнуть ее двумя пальцами; но
какой толк, если бы я согнул ее, если бы я растерзал, раздавил ее? Загляните
в эти глаза, перед вами существо решительное, неукротимое, свободное! Оно
глядит на меня не только с отвагой, но с суровым торжеством. Как бы я ни
поступил с его клеткой, я не могу поймать его, это своевольное, прекрасное
создание! Если я уничтожу, если я разрушу его хрупкую тюрьму, мое насилие
только освободит пленницу. Я -могу завоевать ее дом, но она убежит до того,
как я успею назвать себя хозяином ее обители. А я хочу именно тебя, о дух,
со всей твоей волей и энергией, мужеством и чистотой тебя хочу я, а не
только твою хрупкую обитель, твое слабое тело. Ты сама могла бы прилететь и
прильнуть к моему сердцу, если бы захотела. Но, схваченная против своей
воли, ты ускользнешь из моих объятий, исчезнешь, как благоухание, не дав мне
даже вдохнуть его. О, приди ко мне, Джен, приди!
гораздо труднее противостоять этому взгляду, чем его железным объятиям. Но,
конечно, было бы неразумно уступить теперь. Я имела смелость противостоять
его ярости и укротить ее. Я должна победить и его скорбь! Я направилась к
двери.
спасительницей? Моя бесконечная любовь, моя нестерпимая тоска, моя горячая
молитва - все для тебя ничто?
с твердостью: "Я ухожу".
Пойди в свою комнату, обдумай все, что я тебе сказал, и, Джен, подумай о
моих страданиях, подумай обо мне.
любовь, моя жизнь!" - с тоской срывалось с его губ. Затем я услышала глухое
рыдание.
такой же решительностью, с какой уходила. Я опустилась на колени рядом с
ним. Я повернула к себе его лицо, я поцеловала его в щеку, я погладила его
волосы.
сохранит вас от зла и ошибок, да направит вас, облегчит вашу боль,
вознаградит за вашу былую доброту ко мне.
Без нее мое сердце разбито. Но Джен отдаст мне свою любовь. Да, великодушно
и благородно.
выпрямился, он раскрыл мне объятия; но я уклонилась от них и сразу же вышла
из комнаты.
Максимов Альберт
Сертаков Виталий
Самойлова Елена
Жюль Верн
Шилова Юлия
Шилова Юлия