read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



чувство.
Невыносимое одиночество охватило его. С утра он стал томиться, думать о
встрече с Соколовым. Он чувствовал: это будет особая встреча. А почти все,
что говорил Соколов, казалось ему неискренним, мелким.
И он не был искренен. Ощущение одиночества не оставляло его, стало еще
сильней.
Он вышел на улицу, и его у наружной двери окликнул негромкий женский
голос. Штрум узнал этот голос.
Освещенное уличным фонарем лицо Марьи Ивановны, ее щеки и лоб блестели
от дождевой влаги. В стареньком пальто, с головой, повязанной шерстяным
платком, она, жена доктора наук и профессора, казалась воплощением военной
эвакуационной бедности.
"Кондукторша", - подумал он.
- Как Людмила Николаевна? - спросила она, и пристальный взгляд ее
темных глаз всматривался в лицо Штрума.
Он махнул рукой и сказал:
- Все так же.
- Я завтра пораньше приду к вам, - сказала она.
- Да вы и так ее лекарь-хранитель, - сказал Штрум. - Хорошо, Петр
Лаврентьевич терпит, он, дитя, без вас часа прожить не может, а вы так
часто бываете у Людмилы Николаевны.
Она продолжала задумчиво смотреть на него, точно слыша и не слыша его
слова, и сказала:
- Сегодня у вас совсем особое лицо, Виктор Павлович. У вас случилось
хорошее?
- Почему вы решили так?
- Глаза у вас не так, как всегда, - и неожиданно сказала: - С вашей
работой хорошо, да? Ну, вот видите, а вы считали, что из-за своего
великого горя уже не работник.
- Вы откуда это знаете? - спросил он и подумал: "Ох и болтливы бабы,
неужели наболтала ей Людмила?" - А что же там видно в моих очах? - спросил
он, скрывая в насмешливости свое раздражение.
Она помолчала, обдумывая его слова, и сказала серьезно, не принимая
предложенного им насмешливого тона:
- В ваших глазах всегда страдание, а сегодня его нет.
И он вдруг стал говорить ей:
- Марья Ивановна, как странно все. Ведь я чувствую, - я совершил сейчас
главное дело своей жизни. Ведь наука - хлеб, хлеб для души. И ведь
случилось это в такое горькое, трудное время. Как странно, как все
запутано в жизни. Ах, как бы мне хотелось... Да ладно, чего уж там...
Она слушала, все глядя ему в глаза, тихо сказала:
- Если б я могла отогнать горе от порога вашего дома.
- Спасибо, милая Марья Ивановна, - сказал Штрум, прощаясь. Он вдруг
успокоился, словно к ней он и шел и ей высказал то, что хотел сказать.
А через минуту, забыв о Соколовых, он шагал по темной улице, холодом
веяло из-под черных подворотен, ветер на перекрестках дергал полу пальто.
Штрум пожимал плечами, морщил лоб, - неужели мама никогда, никогда не
узнает о нынешних делах своего сына.



7
Штрум собрал сотрудников лаборатории - ученых-физиков Маркова,
Савостьянова, Анну Наумовну Вайспапир, механика Ноздрина, электрика
Перепелицына и сказал им, что сомнения в несовершенстве аппаратуры
неосновательны. Именно особая точность измерений приводила к однородным
результатам, как ни варьировались условия опытов.
Штрум и Соколов были теоретиками, экспериментальные работы в
лаборатории вел Марков. Он обладал удивительным талантом решать
запутаннейшие экспериментальные проблемы, безошибочно точно определяя
принципы новой сложной аппаратуры.
Штрума восхищала уверенность, с которой Марков, подойдя к незнакомому
для него прибору, не пользуясь никакими объяснениями, сам, в течение
нескольких минут, ухватывал и главные принципы, и малозаметные детали. Он,
видимо, воспринимал физические приборы как живые тела, - ему казалось
естественным, взглянув на кошку, увидеть ее глаза, хвост, уши, когти,
прощупать биение сердца, сказать, что к чему в кошачьем теле.
Когда в лаборатории конструировалась новая аппаратура и нужно было
подковать блоху, козырным королем становился надменный механик Ноздрин.
Светловолосый веселый Савостьянов, смеясь, говорил о Ноздрине: "Когда
Степан Степанович умрет, его руки возьмут на исследование в Институт
мозга".
Но Ноздрин не любил шуток, свысока относился к научным сотрудникам,
понимал, что без его сильных рабочих рук дело в лаборатории не пойдет.
Любимцем лаборатории был Савостьянов. Ему легко давались и
теоретические вопросы и экспериментальные.
Он все делал шутя, быстро, без труда.
Его светлые, пшеничные волосы казались освещенными солнцем даже в самые
хмурые осенние дни. Штрум, любуясь Савостьяновым, думал, что волосы его
светлые оттого, что и ум у него ясный, светлый. И Соколов ценил
Савостьянова.
- Да, не нам с вами, халдеям и талмудистам, чета, помрем, - соединит в
себе и вас, и меня, и Маркова, - сказал Соколову Штрум.
Анну Наумовну лабораторные остряки окрестили "курица-жеребец", она
обладала нечеловеческой работоспособностью и терпением, - однажды ей
пришлось просидеть 18 часов за микроскопом, исследуя слои фотоэмульсии.
Многие руководители институтских отделов считали, что Штруму повезло, -
очень уж удачно подобрались сотрудники в его лаборатории. Штрум, обычно
шутя, говорил: "Каждый зав имеет тех сотрудников, которых заслуживает..."
- Мы все волновались и огорчались, - сказал Штрум, - теперь мы можем
вместе радоваться - опыты ставились профессором Марковым безукоризненно. В
этом, конечно, заслуги и механической мастерской, и лаборантов,
проводивших огромное количество наблюдений, сделавших сотни и тысячи
расчетов.
Марков, быстро покашливая, сказал:
- Виктор Павлович, хочется услышать возможно подробней вашу точку
зрения.
Понизив голос, он добавил:
- Мне говорили, что работы Кочкурова в смежной области вызывают
практические надежды. Мне говорили, что неожиданно запросили из Москвы о
его результатах.
Марков обычно знал подноготную всевозможных событий. Когда эшелон с
сотрудниками института шел в эвакуацию, Марков приносил в вагон множество
новостей: о заторах, смене паровоза, о предстоящих на пути
продовольственных пунктах.
Небритый Савостьянов озабоченно произнес:
- Придется мне выпить весь лабораторный спирт по этому поводу.
Анна Наумовна, большая общественница, проговорила:
- Вот видите, какое счастье, а нас уже на производственных совещаниях и
в месткоме обвиняли в смертных грехах.
Механик Ноздрин молчал, поглаживая впалые щеки.
А молодой одноногий электрик Перепелицын медленно покраснел во всю щеку
и не сказал ни слова, с грохотом уронил на пол костыль.
Штруму был приятен и радостен этот день.
Утром с ним говорил по телефону молодой директор Пименов, наговорил
Штруму много хороших слов. Пименов на самолете улетал в Москву, - шли
последние приготовления к возвращению в Москву почти всех отделов
института.
- Виктор Павлович, - сказал, прощаясь, Пименов, - скоро уж увидимся в
Москве. Я счастлив, я горжусь, что директорствую в институте в ту пору,
когда вы завершили свое замечательное исследование.
И на собрании сотрудников лаборатории все было очень приятно Штруму.
Марков обычно посмеивался над лабораторными порядками, говорил:
- Докторов, профессоров у нас полк, кандидатов и младших научных
сотрудников у нас батальон, а солдат - один Ноздрин! - В этой шутке было
недоверие к физикам-теоретикам. - Мы, как странная пирамида, - пояснил
Марков, - у которой широко, обширно на вершине и все уже да уже к
основанию. Шатко, колеблемся, а надо бы основание широкое - полк
Ноздриных.
А после доклада Штрума Марков сказал:
- Да, вот тебе и полк, вот тебе и пирамида.
А у Савостьянова, который проповедовал, что наука сродни спорту, после
доклада Штрума глаза стали удивительно хорошие: счастливые, добрые.
Штрум понял, что Савостьянов в эти минуты смотрел на него не как
футболист на тренера, а как верующий на апостола.
Он вспомнил свой недавний разговор с Соколовым, вспомнил спор Соколова
с Савостьяновым и подумал: "Может быть, в природе ядерных сил я кое-что
смыслю, но вот в природе человека уж ни черта действительно".
К концу рабочего дня к Штруму в кабинет вошла Анна Наумовна и сказала:
- Виктор Павлович, новый начальник отдела кадров не включил меня на
реэвакуацию. Я только что смотрела список.
- Знаю, знаю, - сказал Штрум, - не к чему огорчаться, ведь реэвакуация
будет произведена по двум спискам, - вы поедете во вторую очередь, всего
на несколько недель позже.
- Но ведь из нашей группы почему-то я одна не попала в первую очередь.
Я, кажется, с ума сойду, так мне опостылела эвакуация. Каждую ночь вижу
Москву во сне. Потом как же так: значит, начнут монтаж в Москве без меня?
- Да-да, действительно. Но понимаете, список-то утвержден, менять очень
трудно. Свечин из магнитной лаборатории уже говорил по поводу Бориса



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 [ 77 ] 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.