думать - вот так только сидеть, расслабив тело, ощущая эту пустоту,
зябкость морозного утра, в котором, словно на краю света, стояла дымящаяся
зимняя заря.
покачиваясь, как на мягких рессорах, усталость, вся прошедшая ночь,
разговор с Асей... И тут же как вспышка в темноте: "Михеев!.. А что
Михеев? Что я должен делать с Михеевым?"
долгого разговора с дотошным орудовцем разомкнул веки, принял удивленное
выражение простецкого парня.
стеклом увидел бритое досиня лицо, круто выдающийся вперед подбородок;
лицо кричало:
стекла, внутренность машины были в багровом освещении. Раскрыв дверцу,
вынося ногу в хромовом сапоге на мостовую, Гелашвили рассерженно
опрашивал:
разрешил? На курорт приехал? План перекрыл?
щегольски сидевшем на его сильной, атлетической фигуре, как отлично сшитый
костюм; правая рука толсто забинтована, покоилась на марлевой перевязи -
кажется, вчера поранился в мастерской. Левой рукой он решительно открыл
заднюю дверцу Константиновой машины, спросил:
Сиденья, проверил, нет ли следов цемента или извести; материалы эти для
перевыполнения плана шоферы иногда прихватывали частникам на коммерческих
складах. А этого Гелашвили не прощал.
работаешь? Когда смена кончается, в девять? Разучился на часы смотреть?
Самый образованный шофер парка, отличный водитель, в пример ставили!
Пассажир ждет, скучает, а ты на курорте сидишь? (Это была излюбленная его
фраза.) Не дам! Разговор короткий! Надоело - уходи, плакать не буду!
Лодырей не надо! Я таких шоферов в каждой подворотне найду! Ну, говори,
объясняй - слушаю! Куда смотришь? На меня смотри!
плавающие среди утреннего неба. - Может быть, - и, посмотрел в глаза
Гелашвили, накаленные, неотступные.
Дезертир!
не менее крепкие выражения...
Начальства испугался? Струсил? Говори, а я от правды не умру, почему
стоял? Ну как мужчина говори! Не кисейная барышня - может, пойму! Ну что,
пассажира ждал из этого дома? Объясни!
надоело уже слушать!
машину и что-то резко приказал шоферу.
покатила по набережной в сторону парка.
Илюша торопится. И кажется, од не так глуп! Нет! Он, оказывается, тертый
парень, с виду ошибешься!.."
плана, а сегодня - кот наплакал. Если что - бюллетень бы взял.
мужчины пропали бы... Принимай деньги, Валенька, какие есть. Михеев
вернулся с линии?
пальчиками тощую пачку ассигнаций - ночную выручку Константина, - не
задерживая пересчета, тряхнула кудряшками.
него двоюродная сестра заболела. Торопился как бешеный. А ты, Костенька, у
Акимова, у летчика, спроси. Он его за мойкой попросил посмотреть.
маслом, теплым бензином - привычным машинным потом. Завывание моторов
уходило на этажи гаража - и в эти звуки знакомо вплетался прохладный плеск
воды в мойке, возле которой выстроились прибывшие из ночных смен такси.
Когда смолкали моторы, было слышно, как перекликались там голоса, звучные,
как в бане.
издали завидев Акимова и Плещея около мойки.
волосами, в летной куртке на "молниях", рассеянно смотрел, как два мойщика
- пареньки в рабочих халатах, - деловито суетясь, били струями из шланга в
ветровые стекла. Федор Иванович Плещей, посасывая мундштук, прокуренным
басом покрикивал, торопя мойщиков: "Бегай, бегай, как молодой в субботу!"
- и его крупное, покрытое оспинками лицо было добродушно, массивная фигура
стояла прочно на раздвинутых ногах.
косматыми бровями.
мойщикам. - Здорово!
ответил Акимов. - Или день рождения у нее. Что-то в этом роде. Пусть едет.
выбивая сигарету из мундштука. - Нашел балаболку-дружка, знатока масла и
аптек. Орел - вороньи перья!
Акимов. - Я ведь его лучше вас знаю, вместе живем. У всех у нас есть
слабости. И у меня. И у вас ведь есть, Федор Иванович...
брат, за доброту и наивность и из авиации выперли! - И, заметив, как
покраснел и отвернулся Акимов, дружески тиснул его в объятии. - Ладно, я,
брат, как грузчик, рубанул, не на паркетных полах воспитывался. Ну по
кружке пивка в честь получки? А? Посидим, помолотим языками за жизнь?
стынет! Живите, братцы! Варька зорко оберегает меня от пива - толстею!
мойки между машинами. Навстречу ему в окружении четырех мальчишек стройно
шла в пуховом платке женщина средних лет, с цыгански смуглым, когда-то,
видимо, очень красивым лицом, узкие глаза обрадованно блестели Плещею.
Плещей беззастенчиво, на весь гараж чмокнул жену в щеку, отдал ей деньги,
затем сгреб одного мальчишку, усадил верхом на толстую, бычью шею,
приказал смеясь: "Держись за уши", - троих подхватил на руки; зашагал,
обвешанный семейством, к выходу в сопровождении жены, смущенно следившей
за ним из-под платка. Говорили, она была цыганка. Плещей увез ее из
табора, когда работал грузчиком на волжских пристанях.
пацанов жизни не жалко.
Москве, а потом к себе, во Внуково. Кстати, что передать Михееву? Мы с ним
вдвоем по дешевке снимаем комнату в поселке. Скажи - я передам.
серьезно считаешь, Геня?
поеду. Ты не против? Мне нужен Михеев. Подожду его. Принимаешь в гости?
11
заметенные улочки были скупо освещены фонарями, огни в окнах горели редко.