и сам лэрд надолго задержал нашего влюбленного, весьма пространно
рассказывая ему о своих планах устройства проезжей дороги, которые он просил
его по приезде изложить сэру Роберту Хейзлвуду. К стыду молодого Хейзлвуда
следует заметить, что, выслушав в десятый раз все его доводы, он все же
никак не мог понять, в чем заключается преимущество предложенной лэрдом
дороги, которая должна была проходить через Лэнгхерст, Уиндино,
Гудхауз-парк, Хейлзикрофт, затем пересечь речку в Саймонспуле и продолжаться
в направлении Кипплтрингана, и чем была хуже другая дорога, предложенная
английским землемером, - дорога эта должна была пройти через главную усадьбу
Хейзлвуда и пересечь ее в расстоянии около мили от дома и, как старался
уверить его лэрд, неизбежно нарушила бы уединенную красоту этих мест.
мост был построен возможно ближе к одной из его ферм) безуспешно старался
привлечь к этому вопросу внимание молодого Хейзлвуда, пока он вдруг случайно
не упомянул, что проект дороги был одобрен "этим самым Глоссином", который
хотел, чтобы все делалось по его указке. Услыхав это имя, Хейзлвуд сразу
насторожился и стал внимательно слушать. Поняв наконец, какую именно дорогу
отстаивал Глоссин, он уверил старого лэрда, что если отец его и остановит
свой выбор на другой, то это будет не по его вине.
часа на три позже, чем собирался, и, проклиная дамские туалеты, легавых,
щенков и парламентские дорожные законы, увидел, что все это его надолго
задержало и являться в столь неурочный час в Вудберн было бы уже
неделикатно.
которого вился по светлому фону вечереющего зимнего неба, как ему
показалось, что он видит Домини, идущего лесною тропинкой по направлению к
дому. Он окликнул его, но напрасно: наш добрый Домини и в обычное-то время
никогда не обращал особенного внимания на все, что творилось вокруг; теперь
же, только что расставшись с Мег Меррилиз, он глубоко погрузился в свои
мысли, перебирая в уме ее прорицания, и не слышал оклика Хейзлвуда. Поэтому
Чарлзу не удалось ни расспросить его о здоровье молодых девушек, ни задать
ему какой-нибудь хитрый вопрос, на который мог бы последовать ответ с
упоминанием имени мисс Бертрам. Спешить теперь уже было некуда, и, отпустив
поводья, он позволил лошади свободно взбираться между двумя высокими
холмами, по крутой песчаной тропинке, которая, поднимаясь все выше и выше,
привела его к месту, откуда открывалась широкая панорама окрестностей.
Не думал он и о том, что чуть ли не все расстилавшиеся перед ним земли
принадлежали его отцу и должны были потом достаться ему. Он продолжал путь,
не сводя глаз с вившегося над лесом дымка и продолжая поворачивать голову
назад в сторону Вудберна, хотя теперь это было уже трудно. Из этой
задумчивости его вывел чей-то голос, чересчур низкий для женщины и слишком
пронзительный для мужчины:
была повязана большим платком, из-под которого змейками выбивались седоватые
волосы; одета она была в длинный красный плащ и в руках держала палку с
заостренным концом. Одним словом, это была Мег Меррилиз. Хейзлвуд видел ее
необыкновенную фигуру впервые. В изумлении он натянул поводья и остановил
лошадь.
и глаз сегодня сомкнуть не должен; трое тебя сегодня искали и найти не
могли, а ты, оказывается, домой спать отправляешься. Ужели ты думаешь, что,
коль с братом что стрясется, сестре покойнее будет? Ну, уж нет, этому не
бывать!
хочу сказать - о ком-то из прежних Элленгауэнов, то скажи мне, что я должен
сделать.
Откуда это взялись прежние Элленгауэны? Разве были какие-нибудь Элленгауэны,
кроме тех, что зовутся славным именем Бертрамов?
пожалеть об этом вместе со мной. Но зато я такое могу сотворить, что ни
одной доброй на ум не придет, такое, что у тех, кто привык всю жизнь в
горницах сидеть, да люльки качать, да за детишками ходить, вся кровь
похолодеет. Слушай же, что я говорю! Твой отец приказал перевести караул из
таможни, что в Портанферри, в замок Хейзлвуд; он решил, что контрабандисты
собираются сегодня ночью напасть на замок. Никому это и в голову не придет.
Он человек благородный, обходительный, ну да все одно.., какой бы он ни был,
никто против него не пойдет, вот и весь сказ. Отошли-ка ты солдат назад на
старое место, только сделай это осторожно и шуму не подымай, и вот увидишь:
ночью им сегодня там работы хватит. Дай только луне взойти - и ружья запалят
и шпаги засверкают.
за то, что ты рехнулась, но во всем этом есть какая-то странная связь.
сажали, говорили, что я не в своем уме, били за это же и потом в изгнание
отправили, да только ничуть я не рехнулась. Скажи-ка, Чарлз Хейзлвуд из
Хейзлвуда, осталось у тебя зло к тому, кто тебя ранил?
что выстрел этот был чистой случайностью. Я хотел бы сам ему об этом
сказать.
тебя больше добра будет, чем он тебе зла причинил. Ведь если он лиходеям в
руки попадет, так те живо его прикончат или совсем отсюда увезут. Но есть
господь над нами! Сделай же, как я тебе говорю: отправь солдат сегодня же в
Портанферри. Замку Хейзлвуд никакой беды не грозит.
и жестах неминуемо производили сильнейшее впечатление на всех, с кем она
говорила. Речь ее, как бы дико она ни звучала, была слишком проста и
понятна, чтобы думать, что старуха сошла с ума, и вместе с тем своей
порывистостью и странностью была не похожа на речь обыкновенного человека.
Казалось, что она действовала под влиянием силы воображения, которое было до
крайности возбуждено, но отнюдь не расстроено. Просто удивительно, как эта
разница всегда бывает ощутима для слушателя. Этим и объясняется, почему ее
странные и таинственные вещания всегда выслушивались и выполнялись
беспрекословно. Во всяком случае, ее неожиданное появление и властный голос
произвели на молодого Хейзлвуда самое сильное впечатление. Он поспешно
поскакал домой. Тем временем уже стемнело, и, подъехав к тому, он увидел
нечто подтверждавшее слова старой сивиллы.
поводьями. Человека четыре солдат стояли на часах, а остальные в своих
тяжелых сапогах расхаживала возле дома взад и вперед; все они были вооружены
саблями. Хейзлвуд спросил у унтер-офицера, откуда он прибыл.
защиты замка от контрабандистов.
ним, спросил, зачем ему понадобилось посылать за военным караулом. Сэр
Роберт в ответ уверил сына, что "сообщения, донесения и сведения", которые
он получил, заставляют его с полным основанием "думать, считать и полагать,
что сегодня ночью контрабандисты, цыгане и разные другие бандиты предпримут
и совершат нападение на замок Хейзлвуд".
обрушить весь свой гнев именно на наш дом, а не на какой другой?
все же думаю, считаю, полагаю, - отвечал сэр Роберт, - что в таких случаях и
положениях месть подобного рода проходимцев направляется, устремляется на
людей самых выдающихся, именитых, знатных, благородных, которые мешали,
препятствовали, противодействовали их бесстыдным, беззаконным и преступным
деяниям и поступкам.
он и расценивал положение вовсе не с этой точки зрения, он представить себе
не может, чтобы вдруг кто-нибудь задумал напасть на замок, где столько слуг
и откуда так легко дать сигнал соседям и получить от них сильное
подкрепление. Он добавил, что опасается, не пострадает ли доброе имя
Хейзлвудов. Ведь, отзывая из таможни солдат, чтобы защитить свой дом, они
тем самым показывают, что недостаточно сильны и не могут сами отразить
разбойников. Он даже дал отцу понять, что стоит только врагам Хейзлвуда
проведать об этих излишних мерах предосторожности, как ему прохода не будет
от их насмешек. Последнее замечание немало смутило сэра Роберта Хейзлвуда.
Как почти все тугодумы, он больше всего боялся показаться смешным. Он
постарался напустить на себя важный вид, плохо скрывавший, однако, его
замешательство; видно было, что он хочет показать свое презрение к молве,
которая в действительности его очень страшила.
сделался ты, как наследник и как представитель фамилии Хейзлвудов, было не
чем иным, как покушением на мой дом... Так вот, я считаю, что одно это уже
может явиться в глазах большинства достойных уважения людей достаточным
оправданием тех мер предосторожности, которые я принял, чтобы ничто подобное
не могло повториться.
произошел совершенно случайно, я в этом убежден.
просто хочешь казаться умнее старших.
Орловский Гай Юлий
Контровский Владимир
Свержин Владимир
Громыко Ольга
Флинт Эрик