было в живых.
прозвучал из могилы, - она была бесчестна!
черные помыслы дьявола.
свет плод своего позора. Когда Присцилла Лечмир встретила твоего разбитого
горем отца и рассказала ему эту страшную повесть, он увидел в ее глазах
торжество и заподозрил предательство. Подобно тебе, он призвал небеса в
свидетели того, что твою мать оклеветали. Но некто, хорошо известный твоему
отцу, при обстоятельствах, запрещающих даже думать об обмане, поклялся
святым именем того, кто читает во всех сердцах, что все это истинная правда.
Сесилии. - Он еще жив? Дай мне возможность отомстить ему, старик, и я буду
благословлять тебя за то, что ты рассказал мне эту проклятую историю.
смехом, словно даже мысль о недоверии казалась ему смешной. - Всему этому
надо верить, и больше того!.. Еще раз Присцилла Лечмир пустила в ход всю
свою хитрость, чтобы женить на своей дочери богатого баронета, но, когда он
отказался стать ее сыном, она объединилась с адскими духами, чтобы погубить
его,.
он почти не мог дышать.
лишь краткое мгновение по сравнению с бесконечными годами, которые человек
осужден влачить на земле. Однако преступники воспользовались его временным
помешательством, и, когда его помраченное сознание вновь прояснилось, он
увидел, что находится в сумасшедшем доме, где его продержали целых двадцать
лет в обществе людей, потерявших человеческий облик. И всему этому виной
низкие происки вдовы Джона Лечмира.
руки. Он так резко вскочил на ноги, что невольно оттолкнул от себя, как
ненужную игрушку, нежную подругу, все еще обнимавшую его. - Но где
доказательства? Откуда тебе все это известно?
освещавшая его изможденное лицо, когда он говорил о себе.
жизни, - ответил он. - Впрочем, разве у меня нет тайных, неизвестных тебе
способов узнавать то, что мне нужно? Вспомни обо всем, что я рассказал тебе
во время наших частых свиданий; вспомни о том, что произошло у смертного
ложа Присциллы Лечмир, и спроси себя сам: разве твой престарелый друг
говорит не правду?
отвратительном рассказе! Открой мне все или же возьми свои слова обратно.
торжественно ответил Ральф, и в голосе его зазвучала какая-то могучая
убедительная сила, - но ты должен поклясться в вечной ненависти к той
стране, где законы позволяют обращаться с невинным человеком, никому не
сделавшим зла, как с диким зверем!
сторону мятежников...
самое сердце Сесилия. , Но ее голос заглушили громкие крики, донесшиеся из
городка и перекрывшие гул пьяной толпы. В то же мгновение послышался
торопливый топот множества ног по мерзлой земле. Ральф, у которого был такой
же чуткий слух, как и у робкой Сесилии, бесшумно поднялся с могильного камня
и направился к дороге, а его спутники медленно последовали за ним: Лайонел -
совершенно равнодушный ко всему происходящему вокруг, а Сесилия - вся
трепеща от страха за мужа, презирающего опасность.
властным жестом подняв руку и как бы приказывая слушать его, - но он
поклялся стать под их знамена, и они радостно примут в свои ряды человека с
таким именем и из такой семьи.
Беги, Линкольн, пока ты еще свободен! Оставь меня! Я сама встречу наших
преследователей - они не причинят зла женщине.
тонкий стан жены, он увлек ее за собой, на ходу сказав Ральфу:
разберусь, говорил ли ты правду или лгал.
обременяло, а его железное здоровье, казалось, смеялось над разрушительным
влиянием времени.
сделал Лайонелу и Сесилии знак рукой, словно подзывая их к себе.
крики погони слышались все отчетливее. Несмотря на сильную руку,
поддерживающую ее, хрупкая Сесилия скоро почувствовала, что изнемогает от
усталости. Когда Они вышли на другую дорогу, пролегавшую вблизи от первой,
она остановилась и против воли призналась, что не может идти дальше.
спокойствием, - и пусть мятежники поостерегутся злоупотреблять своим
незначительным численным преимуществом.
четырьмя волами, который вскоре поравнялся с ними. Правил волами глубокий
старик, но он с большой ловкостью орудовал своей палкой, ибо постигал это
искусство больше полувека. Увидев этого человека, одного на пустынной
дороге, Лайонел решился на отчаянный поступок. Он оставил свою измученную
подругу и с таким свирепым лицом подступил к крестьянину, что мог бы
напугать всякого, кто имел хоть малейшее основание страшиться опасности.
люди и скотина, и двухколесные и четырехколесные повозки - сегодня ночью все
спешат на мыс, как ты можешь сам догадаться, приятель!
руками, - четырнадцатого марта мне исполнилось восемьдесят три года, и, бог
даст, к следующему дню моего рождения в Бостоне не останется ни одного
красного мундира. По моему мнению, приятель, они слишком долго там
засиделись, пора и честь знать. Сыновья мои все на войне, а моя старуха со
вчерашнего вечера помогала мне нагружать этот воз сеном. Вот я и везу его в
Дорчестер, и оно ни гроша не будет стоить конгрессу.
Лайонел, меряя взглядом старика и его упряжку и не решаясь напасть на такого
немощного и беззащитного человека.
немного туговат на ухо, - ответил возница. - Нет, они не забрали у меня
сено, они говорят, что я уже и так много сделал. А я говорю: разве можно
сказать, что человек достаточно сделал для своей страны, если она хоть в
чем-нибудь еще нуждается? Я слышал, что солдаты тащат на укрепления фашины,
как они их называют, и прессованное сено. Ну, а сено-то как раз по моей
части, вот я и навил его целый воз. И, если этого мало, пусть хоть сам
Вашингтон ко мне явится. Я отдам ему и амбары, и сеновалы, и все, что у меня
есть!
уставшей женщине? Ей с вами по дороге, но она слишком слаба, чтобы идти
пешком.
кому он хотел помочь. - Да только, может, она далеко? Ведь час уже поздний,
а мне бы не хотелось, чтобы английские пули попали в кого-нибудь из наших на
Дорчестерских холмах только из-за того, что там не хватило нескольких охапок
сена.
Сесилии, почти незаметной в тени изгороди, у которой она стояла. Подведя ее
к возу, Лайонел продолжал:
ей следовало бы ехать в коляске с лошадьми, а не на возу, запряженном
волами?
женщинам под силу остановить те два полка, про которые чванный английский
парламент хвастал, будто они пройдут через все колонии - от Гемпшира до
Джорджии... Ну, как вы там - устроились?
два места, для себя и Сесилии, и помог ей взобраться на воз. - Можно ехать.
без долгих разговоров взмахнул своей палкой и погнал вперед четырех волов.
Ральф наблюдал за этой короткой сценой, прячась в тени изгороди.
серая фигура растаяла в туманной дымке, словно призрак.
и в обманчивом свете луны мелькали тени солдат, рассыпавшихся по полям.
Кроме того, как слишком поздно сообразил Лайонел, оказалось, что им придется
проехать через Кембридж. Когда он заметил, что они въехали на улицы городка,
то охотно покинул бы воз вместе с Сесилией, но было слишком опасно попасть в