Чтение 77–й страницы книги ~Сыновья и любовники~

высившийся над головой, отвесно спускался к воде. Позади, неподалеку,
расположились рыбаки. На другом берегу, в безлюдье этого дня, бесшумно
пасся скот. Пол опять в сердцах чертыхнулся про себя. Бросил взгляд на
круто уходящий вверх берег. Неужто нет иного пути, как взбираться вверх на
открытую всем взорам тропу?

- Постой, - сказал Пол и, вдавив каблуки в глинистую крутизну, стал
проворно взбираться вверх. Он вглядывался в подножье каждого дерева.
Наконец увидел то, что искал. Две березы стояли на склоне бок о бок, и меж
их корнями была небольшая ровная площадка. Она усыпана влажными листьями,
но это ничего. Рыбакам она, пожалуй, не видна. Пол кинул на землю дождевик
и помахал Кларе, чтоб шла к нему.

Клара стала с трудом подниматься. Добралась, молча, печально посмотрела
на Пола и положила голову ему на плечо. Он крепко обхватил ее и огляделся.
Да, они, можно сказать, в безопасности, видны лишь маленьким издалека
коровам на другом берегу. Пол впился губами в ее шею, там, где, он
чувствовал, бьется пульс. Вокруг тишина, ни звука. Не было сейчас никого и
ничего, только они двое.

Когда Клара встала. Пол, который все время смотрел в землю, вдруг
увидел - черные, мокрые корни берез сбрызнуты алыми лепестками гвоздик,
точно каплями крови; и красные маленькие брызги падают с Клариной груди,
катятся по платью к ногам.

- Твои цветы погибли, - сказал он.

Приглаживая волосы, она посмотрела на него печально. Он вдруг пальцами
дотронулся до ее щеки.

- Ну почему ты такая печальная? - укорил он ее.

Она грустно улыбнулась, словно в душе ощущала свое одиночество. Он
гладил ее щеку, целовал ее.

- Не надо! - сказал он. - Не огорчайся!

Клара крепко сжала его пальцы, неуверенно засмеялась. Потом уронила
руку. Пол откинул ей со лба волосы, провел пальцами по вискам, легко
коснулся их губами.

- Не тревожься ты, - тихонько молил он.

- Да нет, я не тревожусь! - и засмеялась ласково, покорно.

- Тревожишься! А ты не тревожься, - нежно упрашивал он.

- Не буду! - утешила она и поцеловала его.

Пришлось одолевать крутой подъем на утес. Они взбирались наверх добрых
четверть часа. Добравшись, наконец, до ровной, поросшей травой площадки.
Пол сорвал шапку, утер пот со лба и перевел дух.

- Теперь мы опять на ровном месте, - сказал он.

Тяжело дыша, Клара села на травянистую кочку. Щеки ее разрумянились.
Пол поцеловал ее, и она уже не сдерживала радость.

- А теперь я отчищу твои туфельки и приведу тебя в порядок, чтоб ты
могла показаться на глаза приличным людям, - сказал он.

Он стал на колени у ее ног и с помощью палки и пучков травы принялся за
дело. А Клара запустила пальцы в его густые волосы, притянула к себе его
голову и поцеловала.

- Что ж прикажешь мне делать, - засмеялся, глядя на нее. Пол. - Чистить
туфельки или забавляться любовью? Отвечай!

- Все, что я пожелаю, - ответила Клара.

- Сейчас я твой чистильщик и больше никто!

Но они все смотрели друг другу в глаза и смеялись. Потом целовались
частыми легкими поцелуями.

Потом Пол поцокал языком, совсем как его мать, и сказал:

- Когда рядом женщина, никакое дело не делается, скажу я тебе.

И опять принялся отчищать туфли и тихонько напевал себе под нос. Клара
потрогала его густые волосы, а он поцеловал ее пальцы. И все трудился над
ее туфлями. Наконец они стали выглядеть пристойно.

- Вот и готово! - сказал Пол. - Ну не мастер ли я приводить тебя в
приличный вид? Вставай! Ты сейчас безупречна, как сама Британия.

Теперь он почистил собственные башмаки, вымыл в луже руки и запел. Они
пошли в поселок Клифтон. Пол был без ума от Клары; каждое ее движение,
каждая складочка одежды восхищали его, бросали в жар.

Старушка, у которой они пили чай, глядя на них, развеселилась.

- Вот бы денек выдался для вас получше, - сказала она, хлопоча у стола.

- Да нет! - засмеялся Пол. - Мы все говорим, до чего он хорош.

Старушка глянула на него с любопытством. Какая-то особая
привлекательность была в нем, он весь светился. Его темные глаза смеялись.
Он поглаживал усики, и в движении его было довольство.

- Неужто вы и впрямь так говорите! - воскликнула она, и ее старые глаза
просияли.

- Правда! - засмеялся Пол.

- Значит, денек и впрямь неплохой, - сказала старушка.

Она все хлопотала, не хотелось ей уходить от них.

- Может, еще хотите редиску? - предложила она Кларе. - У меня есть в
огороде... и огурец тоже.

Клара зарумянилась. Она была сейчас очень хороша.

- От редиски я не откажусь, - ответила она.

И старушка весело засеменила из комнаты.

- Знала бы она! - тихонько сказала Клара Полу.

- Но она не знает, и это только доказывает, что мы хотя бы с виду
вполне чинная парочка. На тебя глядя и архангел бы ничего дурного не
заподозрил, и я, конечно, тоже ни на что худое не способен... так что...
если от этого ты мило выглядишь, и людям отрадно на нас смотреть, и самим
нам радостно... что ж, мы их, в общем, не так уж и обманываем!

Они опять принялись за еду. Когда они собрались уходить, старушка
застенчиво подошла к ним с тремя георгинами - они уже распустились, были
аккуратные, как пчелы, и лепестки в красных и белых крапинках. Довольная
собой, старушка остановилась перед Кларой со словами:

- Не знаю, может... - и старческой рукой протянула цветы.

- Какая прелесть! - воскликнула Клара, принимая цветы.

- И все ей одной? - с укором спросил старушку Пол.

- Да, все ей одной, - широко улыбаясь, ответила та. - На вашу долю и
так хватит.

- А я все-таки один у нее попрошу, - поддразнивал Пол.

- Ну это уж ее дело, - с улыбкой сказала старушка. И весело сделала
книксен.

Клара притихла, ей стало неловко. По дороге Пол спросил ее:

- Неужели ты чувствуешь себя преступницей?

Она глянула на него испуганными серыми глазами.

- Преступницей? Нет.

- Но, похоже, ты думаешь, что поступила дурно?

- Нет, - сказала она. - Я только думаю, если б они знали!

- Если б они знали, они перестали бы нас понимать. А так, как сейчас,
они понимают, и им это нравится. Какое нам до них дело? Здесь, где только
деревья и я, ты ведь вовсе не чувствуешь, что поступаешь дурно?

Он взял ее за плечо, повернул к себе лицом, заглянул в глаза. Что-то
его заботило.

- Мы ведь не грешники, а? - сказал он, беспокойно нахмурясь.

- Нет, - ответила Клара.

Он со смехом ее поцеловал.

- По-моему, тебе нравится твоя крохотная доля вины, - сказал он. -
По-моему, в глубине души Ева была очень довольна, когда понурясь уходила
из Рая.

Но Клара, хоть и притихшая, вся светилась, и он радовался. Когда он в
поезде один возвращался домой, оказалось, он безмерно счастлив, и
соседи-пассажиры необыкновенно милые, и вечер прекрасен, и вообще все
замечательно.

Дома он застал мать за книгой. Здоровье ее пошатнулось, и лицо стало
бледное, цвета слоновой кости, чего прежде Пол не замечал, а уже потом
запомнил навсегда. Она ни разу ему не пожаловалась, что чувствует себя
неважно. В конце концов, думала она, не так уж ей худо.

- Ты сегодня поздно, - сказала она, посмотрев на сына.

Глаза его блестели, он так и сиял. Он улыбнулся матери.

- Да, я был с Кларой в Клифтонской роще.

Мать снова на него посмотрела.

- Но ведь пойдут разговоры, - сказала она.

- Почему? Известно, что она суфражистка и все такое. А если и пойдут
разговоры, что за важность?

- Конечно, может, ничего плохого в ваших прогулках и нет, - сказала
мать. - Но ты ведь знаешь, каковы люди, и уж если она попадет им на
язык...

- Ну, я ничего не могу тут поделать. В конце концов, их болтовня не так
уж безумно важна.

- По-моему, тебе следует подумать о Кларе.

- Я и думаю! Что могут сказать люди?.. Что мы вместе гуляем. Мне
кажется, ты ревнуешь.

- Ты же знаешь, не будь она замужем, я была бы рада.

- Что ж, дорогая, она живет с мужем врозь и выступает с трибуны, а
стало быть, все равно выделяется из общего стада, так что, сколько я
понимаю, особенно терять ей нечего. Нет, собственная жизнь для нее ничто,
а раз ничто - грош цена такой жизни. Теперь она со мной... и жизнь обрела
цену. Значит, она должна платить... нам обоим придется платить! Люди
слишком боятся платить, они предпочитают умереть с голоду.

- Хорошо, сын. Посмотрим, чем это кончится.

- Хорошо, мать. Я буду стоять на своем.

- Посмотрим!

- А она... она ужасно мила, ма. Правда, правда! Ты не представляешь!

- Это ведь не то что жениться на ней.

- Это, наверно, лучше.

Они помолчали. Полу хотелось кое-что спросить у матери, но он