соблюдением всех формальностей.
нем невольное подозрение. Он бросил на свою жену взгляд, заставивший ее
покраснеть. Она опустила глаза, и полковник Шабер со страхом подумал, что
ему, быть может, придется ее презирать. Графиня испугалась, что она
оскорбила суровую чистоту, неподкупную честность человека, чей великодушный
характер и врожденное благородство были ей так хорошо известны. Хотя тень
этих мыслей омрачила их лица, вскоре между ними установилось доброе
согласие. И вот как это произошло. Издалека донесся детский крик.
выразившегося в этом очаровательном поступке, и припал к руке графини.
наперебой. Эта неожиданная сцена была трогательна.
ними придется расстаться. Кому их отдаст суд? Сердце матери не поделить на
части, я хочу, чтобы их оставили мне!
гневный взгляд.
неописуемым любопытством.
оставят детей, я согласна на все...
рассчитывала.
я должен возвратиться в могилу, я уже думал об этом!
соглашается умереть, чтобы спасти честь возлюбленной, он отдает свою жизнь
всего один единственный раз, но вы, вы будете отдавать мне вашу жизнь
ежедневно, ежечасно! Нет, нет, это невозможно! Если бы речь шла только о
вашей жизни, это было бы еще полгоря, но заявить, что вы - не полковник
Шабер, письменно признать себя самозванцем, пожертвовать своей честью, лгать
каждый день, каждую минуту - нет, человеческая любовь не может достигнуть
такой высоты! Подумайте только! Нет! Не будь у меня этих несчастных детей, я
убежала бы с вами на край света.
маленьком домике, в качестве дальнего родственника? Я ни на что не годен, я
старая, отслужившая свой век пушка, да и нужно мне всего-навсего немножко
табаку и номер газеты "Конститюсионель" по утрам.
поединок великодушия, и старый солдат вышел из него победителем. Умилившись
душой при виде трогательной сцены, какую являла в этот тихий, спокойный
вечер мать в кругу своих детей, полковник решил остаться мертвецом и, не
страшась более официального акта, спросил графиню, как надлежит ему
поступить, чтобы навсегда обеспечить счастье ее семьи.
не намерена вмешиваться в это дело. Я не должна!
графини, сумел втереться в доверие к старому солдату. На следующее же утро
полковник Шабер отправился вместе с бывшим стряпчим в Сен-Ле-Таверни, где
Дельбеком был уже заранее заготовлен у нотариуса акт, составленный в
выражениях столь недвусмысленных, что старик, прослушав этот документ,
поднялся с места и направился к выходу.
вскричал он.
этот документ опрометчиво. На вашем месте, я сумел бы выторговать в этой
сделке по меньшей мере тридцать тысяч ливров годового дохода, - графиня
пошла бы на это.
полковник, раздираемый самыми противоречивыми чувствами, бросился вон. Снова
и снова его охватывало недоверие, то он негодовал, возмущался, то затихал.
павильону, откуда открывался вид на дорогу из Сен-Ле, в надежде отдохнуть в
маленьком кабинете и на досуге собрался с мыслями. Аллея была усыпана мелким
желтым песком вместо грубого речного гравия; графиня, сидя в небольшой
гостиной, тут же в павильоне, не заметила приближения полковника; она была
слишком озабочена исходом своего дела, чтобы обратить внимание на легкий шум
шагов. Старый солдат, в свою очередь, тоже не видел жены.
своего управляющего, разглядев поверх невысокой изгороди, окаймлявшей ров,
что тот возвращается один.
Старая кляча встала на дыбы.
сказала графиня.
через ров, в мгновение ока очутился перед управляющим и закатил ему пару
таких пощечин, крепче которых, пожалуй, еще никогда не получала физиономия
сутяги.
перескочить обратно через ров. Истина встала перед ним ко всей своей
неприглядной наготе. Вопрос графини и ответ Дельбека открыли ему
существование заговора, жертвой которого он должен был пасть.
завлечь его в ловушку. Ее слова, подобно неприметной капле яда, мгновенно
пробудили в старом воине все душевные и телесные муки. Через ворота парка он
пошел к павильону, с трудом, как дряхлый старец, волоча ноги. Итак, ни
отдыха, ни покоя! Отныне придется начать с этой женщиной омерзительную
войну, о которой говорил Дервиль, вступить на путь крючкотворства, питаться
желчью, ежедневно осушать полную чашу горечи. А потом - ужасная мысль! - где
взять деньги, чтобы оплатить расходы по судопроизводству в первых
инстанциях? Его охватило такое отвращение к жизни, что, будь он на берегу
реки, - он бросился бы в воду, будь у него под рукой пистолет - он пустил бы
себе пулю в лоб. Затем мысли его вновь пришли в смятение, изменившее весь
строй его чувств с того самого дня, когда Дервиль посетил заведение Верньо.
круглые окна которой открывался на все четыре стороны восхитительный вид.
Там он застал свою жену. Графиня, сидя в креслах, любовалась пейзажем, вся
ее поза выражала сдержанное спокойствие, лицо хранило непроницаемое
выражение, которое умеют принять женщины, решившиеся итти до конца. Она
утерла платочком глаза, как будто на них еще не просохли слезы, и стала
рассеянно играть концами длинного розового пояса. Тем не менее, несмотря на
свое напускное хладнокровие, графиня не могла сдержать дрожь, когда перед
ней встал, скрестив на груди руки, нахмурив брови, ее честный благодетель,
побледневший от негодования.
залилось краской, - сударыня, я вас не проклинаю, я презираю вас. Ныне я
благословляю случай, нас разъединивший. Я не желаю даже мстить вам, я не
люблю вас более. Я не хочу от вас ровно ничего. Живите спокойно, доверившись
моему слову, - оно крепче мазни всех парижских нотариусов. Я никогда не буду
пытаться вернуть себе имя, которое я, быть может, прославил. Отныне я просто
бродяга Гиацинт, который хочет только местечка на земле. Прощайте...
удержать, но он с отвращением оттолкнул ее и закричал:
плечами. С той глубокой проницательностью, которая дается безграничной
подлостью или звериным эгоизмом высшего света, она поняла, что отныне может
жить спокойно, надежно охраняемая словом и презрением честного воина.
нанялся в кучера. Быть может, и сам полковник подвизался на каком-нибудь
поприще в том же роде. Быть может, подобно камню, брошенному в пропасть, он,
падая с уступа на уступ, исчез среди безвестной голи, которая кишит на
улицах Парижа.
больше ничего ни о полковнике Шабере, ни о графине Ферро, решил, что они
пришли к полюбовному соглашению и графиня, в отместку ему, поручила оформить
это соглашение другому поверенному. Как-то поутру, подсчитав суммы, выданные
Шаберу, и прибавив свои расходы, Дервиль обратился к графине Ферро с
просьбой передать этот счет полковнику, предполагая, что ей известно
местожительство ее первого супруга.
назначенный председателем суда первой инстанции в одном из крупных городов,
прислал Дервилю следующий неутешительный ответ: